«Голубые Орхидеи» - Джулия Фэнтон

Мистер Дэнсон, — по селектору передала секретарша, — посетитель, назначенный на одиннадцать часов, уже здесь.

— Что? Кто?

— Орхидея Ледерер. Помните, о встрече договаривался Эдгар Ледерер.

— Да, да, — Конн помнил. Ледерер несколько раз делал ему одолжения, и он в долгу перед ним. Он вздохнул, представив, каким будет сценарий его дочери: плохим, еще хуже или совершенно ужасным? К счастью, он отвел ей только двадцать минут — вполне достаточно, чтобы, по обыкновению, оживленно поговорить с ней и посоветовать поступить на сценарные курсы к Майклу Хейгу в Образовательный центр при Лос-Анджелесском университете.

Но когда Магда провела девушку в кабинет, Конн был приятно удивлен. Она была просто красотка, в облегающем светло-голубом кожаном брючном костюме, отделанном бахромой и заклепками. На каблуках в три с половиной дюйма она выглядела как проститутка экстра-класса. Ее великолепные волосы ниспадали на плечи. Лицо в форме сердечка обладало кошачьей привлекательностью, а глаза были огромными, голубыми. Шла она, покачивая бедрами.

— Ну привет, — поздоровался он немного теплее, чем намеревался.

— Привет, — усмехнулась Орхидея. Ее улыбка обнажила белые, исключительно красивые зубы.

— Как прошел ваш полет из Амстердама?

— О, беспокойно. — Она пристально посмотрела на него, придавая ответу какое-то сексуальное значение.

Конн решил усадить девушку на стул рядом с собой, а не через стол… Он взял сценарий в шикарной голубой обложке.

— Расскажите мне в одном предложении, о чем он.

Она даже не моргнула.

— Это история двух девушек, которые создали рок-группу и как одна из них предала другую.

— Надеюсь, здесь нет ничего личного? — спросил он, припомнив, что читал о распаде «Голубых Орхидей» несколько месяцев назад. — Ничего такого, что может ввергнуть нас в судебные дрязги?

— Я изменила все имена и названия и добавила новые персонажи.

Он кивнул.

— Хорошо, я возьму и просмотрю его, хотя должен заметить, что каждый год через мой офис проходит более пятисот сценариев и четыреста девяносто из них дерьмо. В Америке каждый считает, что может писать для экрана, хотя ни черта в этом не смыслит.

— Я могу, — сказала она, сверкнув своими голубыми глазами. — И… я могу делать очень много других вещей тоже.

Черт побери, какая сексапильная девчонка! И жила в Амстердаме, где царит такая ничем не сдерживаемая свобода.

— Послушайте, — предложил он, — я обычно не поступаю так с новичками, но как насчет того, чтобы пообедать завтра вечером? Мы тогда сможем поговорить поподробнее, ну, о сценарии, а затем и о других вещах.

Она с готовностью кивнула. И Конн почувствовал дрожь волнения. Она может составить приятную перемену настойчивой Рейвен.

— Еще, — настаивала этой ночью его любовница, извиваясь под ним. Ее черные волосы, увлажнившиеся от пота, разметались по подушке. — Еще, Конн! Энергичнее!

«Штучка» Рейвен издавала приказы. Он старался изо всех сил, но немного размяк после первого оргазма несколько минут назад. Извинившись, он отодвинулся и протянул руку за зеркалом, которое положил на прикроватный столик. Отсыпав две небольшие порции белого порошка, он свернул стодолларовую банкноту в трубочку и вдохнул кокаин, ожидая первой сладкой волны.

— Что, он у тебя снова не поднимается без этого? — спросила Рейвен.

— Я принял немного кокаина, и ты из этого извлечешь выгоду, — сказал он ей, приводя себя в состояние боевой готовности. — Во всяком случае, ты сама продала его мне, помнишь?

Они вернулись к прежнему занятию, и на этот раз Конн с легкостью доставил Рейвен еще несколько оргазмов, с удовольствием слушая, как ее громкие крики эхом отдавались в комнате.

— Эй, — резко окликнула Рейвен, — ты думаешь о ком-то другом, не так ли? Я вижу.

— Нет, — солгал он.

— Ты мой. Ты принадлежишь Рейвен… ты маленький медвежонок Рейвен, — ворковала она, одеваясь. Она была высокой брюнеткой, которая говорила всем, будто ей тридцать восемь, это означало, что ей, по крайней мере, сорок четыре, но она обладала стройным, изящным телом и была потрясающей в постели.

Конн смотрел на нее. Это ее замечание… Рейвен становится слишком властной. Может, она преследует какую-то цель. Конечно… он перестал об этом думать. Если он бросит ее, то у кого будет покупать кокаин?

За обедом у Джимми на углу Морено-драйв и бульвара Санта-Моника Орхидея едва могла сдержать волнение. Через два столика от нее актриса Тери Гарр обедала с Эйми Хекерлинг, писательницей и режиссером, которая сама выглядела как кинозвезда.

Все проходило именно так, как она хотела, начиная с восхитительного coq du vin[17] с duxelles[18], кончая внимательным мужчиной, который велел ей называть его Конном и с интересом слушал ее рассказы о «Голубых Орхидеях».

Наконец, не в состоянии больше выносить неизвестность, она собрала все свое мужество и задала Конну мучивший ее в последние двадцать четыре часа вопрос.

— Что вы думаете о моем сценарии?

— Он замечательный.

— Боже, Боже, Боже, — выдохнула она.

— Это великолепно, сказочно, сенсационно! Что я еще могу добавить? — сказал Конн, наслаждаясь ее непосредственной радостью. — Фабула фантастическая, и я намерен собрать всю команду для твоего сценария — от режиссера до главных исполнителей. Мы запустим его в работу, Орхидея. Я уже отдал распоряжение моей секретарше напечатать контракт.

Она изумленно смотрела на него, ошеломленная и ослепленная, а Конн щелкнул пальцами, подзывая официанта, и тот поспешно подошел.

— Шампанского, — приказал он. — Cristal. Опразднуем?

Когда они распили бутылку и встали, чтобы уйти, Орхидея ощущала приятное головокружение, давно уже ей не было так хорошо. «Наконец-то!» — торжествующе думала она. Наконец-то она снова чем-то займется.

— Не хочешь ли заехать ко мне пропустить по стаканчику на ночь? — пригласил Конн, когда они сели в его белый «корниш».

— Хочу ли я?! — она ни секунды не сомневалась. Он был старше ее обычных любовников и кроме того… если ей придется с кем-то спать, чтобы найти свой путь к вершине, она сделает это. И это будет небольшая и недорогая цена за то, чего она хочет.

ГЛАВА 17

Спальня Конна Дэнсона представляла собой фантазию Хью Хефнера. Орхидея, вбежав туда, вскрикнула от удовольствия, она пристально рассматривала огромную кровать с пологом на четырех столбиках и с зеркалами, матрацем из синтетической пленки, наполненным водой, массивную стереосистему «Бэнг и Олуфсен», широкоэкранный телевизор и собрание из сотен порнографических видеофильмов. Ковры из овчины, небрежно раскинутые перед большим камином, огромная, увешанная зеркалами ванная была оборудована «Джакузи». Здесь выстроились в ряд шкафы, где разместилась коллекция сексуальных игрушек.