«Голубые Орхидеи» - Джулия Фэнтон

— Сомневаюсь, что мы встречались раньше, — сказала она, глядя на него поверх своего стакана.

— Орхидея, неужели ты действительно не узнаешь меня?

Орхидея пожала плечами. Половина мужчин, с которыми она знакомилась, говорила нечто подобное, причем каждый из них считал, что это новый, оригинальный способ.

— Твое настоящее имя Сью Энн Уэлч.

Сью Энн Уэлч.

— Откуда… откуда вы это знаете? — дрожащим голосом спросила она.

— Меня зовут Пол Баджио, но сейчас я называюсь Пол Дженсен. Ну вот, теперь ты вспомнила меня? — добавил он, когда Орхидея взвизгнула и повисла у него на шее. Она закружила его с такой силой, что он засмеялся и отступил назад. — Эй, не сбей меня с ног! Я тоже очень рад тебя видеть.

— Пол! Пол! Боже, в последний раз, когда я видела тебя, ты плакал и был зол, как черт, потому что тебя «сыновили» люди, которых ты даже не знал!

— Ну а сейчас я только что закончил медицинскую школу. Помнишь, я всегда говорил, что сделаю это? Теперь я интерн в Университетском госпитале.

Забыв о присутствующих, они снова и снова обнимали друг друга.

— Не могу поверить. Просто не могу поверить, — все твердила Орхидея. Пол был частью ее прошлого… можно сказать, принадлежал к ее корням.

— А я верю. Это судьба, — заявил Пол. — Судьба свела нас вместе.

Университетское кафе заполнено студентами: кто занимался во время еды, кто вполголоса болтал.

— Обучение медицине способствует обнищанию, — говорил Пол Орхидее за кофе с круассаном, когда они рассказывали друг другу о своей жизни. Его прямые брови, когда он хмурился, соединялись в одну линию. — Особенно в моем случае. Мои родители — люди, которые усыновили меня, — лишились почти всех своих денег, когда пришлось отправить отца в частную лечебницу. Так что большую часть суммы мне пришлось добывать самому.

Он горестно вздохнул:

— У меня огромные долги — уже больше тридцати шести тысяч долларов.

— Но ты врач! — восторженно воскликнула Орхидея. — Это замечательно!

Пол уплетал круассан с ветчиной и индейкой.

— Надеюсь, мне недолго оставаться бедным… Я стану хирургом-ортопедом и буду специализироваться в спортивной медицине. Да, вот где большие деньги, и у меня есть планы открыть солидную клинику для спортсменов, может быть в Калифорнии.

— В Калифорнии, — повторила Орхидея, думая о своем горьком опыте в Беверли-Хиллз.

— Довольно обо мне. Как насчет тебя и «Голубых Орхидей»? Я прекрасно помню, каким маленьким растрепанным сорванцом ты была, вечно дралась. Боже, я едва могу поверить своим глазам — в какую красотку ты превратилась. Я даже готов полюбить рыжие волосы, если ты мне позволишь.

Она устремила на него долгий многообещающий взгляд.

— Такие рыжие волосы, как у тебя… каштановые, или как их еще назвать… просто возбуждают меня, — заявил Пол.

Официантка положила их счет перед Полом, но Орхидея быстро схватила его.

— Я возьму, — заявила она.

Пол обычно возвращался с дежурства усталым. Иногда он просто проходил к ней в комнату и засыпал на ее постели, в то время как Орхидея, уютно устроившись рядом с ним, готовилась к занятиям по драматургии Ренессанса.

— Ты очень отличаешься от других, Орхидея, — говорил ей Пол. — Более утонченная и переполнена жизнью. Валентина просто сошла с ума, когда разрушила «Голубые Орхидеи»? Какая ошибка! Держу пари, она сейчас об этом жалеет.

Они подолгу гуляли, ходили в кино на территории университета, покупая билеты по дешевке. Однажды, когда Орхидея, не подумав, купила себе кожаный жакет в университетском магазинчике, Пол, казалось, был шокирован.

— Ты так легко потратила триста пятьдесят долларов на жакет, похожий на куртку летчика.

— Кожа — хорошее помещение денег, — объяснила она.

— Ну, может и я когда-нибудь смогу позволить себе «помещать деньги» таким образом, — сказал он, разглядывая мужскую куртку из мягкой темно-коричневой кожи, — но не сейчас. На сегодняшний день мне вполне хватает моего старого вельветового пиджачка.

Она восхищалась его позицией. Ей нравилось быть с ним. Она постепенно вновь обретала вкус к жизни. И все это благодаря Полу. Он не имел ни малейшего представления о том, с каким ощущением она приехала в университет. Иногда она даже позволяла себе помечтать… Что ж, Пичис не раз намекала, что ей следует обзавестись семьей.

День рождения Пола был в январе, и Орхидея долго и напряженно думала, прежде чем решиться подарить ему чек на тысячу долларов. Это слишком большая сумма, чтобы подарить ее мужчине, с которым она была близка всего три месяца, но она получала деньги от Эдгара, продолжали поступать авторские гонорары за ранние хиты «Голубых Орхидей», к тому же Пичис подарила ей на Рождество чек на крупную сумму денег.

— Я не могу принять это, — сказал Пол.

— Это всего лишь деньги. Я хочу, чтобы ты купил один из тех кожаных пиджаков, которые тебе так понравились.

— Не могу.

— Конечно можешь, — сказала она, улыбаясь. — Все, что от тебя требуется, — зайти в магазин, снять один из пиджаков с вешалки, подойти к продавцу…

— Хорошо, хорошо, — смеясь, согласился он. — Я куплю его. Но я хочу, чтобы ты знала, Орхидея, я рассматриваю это как долг. Когда-нибудь я заплачу тебе с процентами.

Пол замечательно выглядел в кожаном пиджаке. У него еще осталось достаточно денег, чтобы купить несколько свитеров и новые брюки. В этот вечер они отправились кутить в итальянский ресторан, только что открывшийся на территории университета.

Через месяц Пола так затянула практика в госпитале, что ему пришлось бросить работу официанта, и Орхидея выписала ему еще один чек «в долг» на две тысячи долларов, чтобы покрыть его месячные расходы. Она сама захотела поступить таким образом.

— Значит, у вас с Полом роман? — спросила Джан Расмуссен однажды вечером перед собранием женского общества, посвященного Милану Ститту, драматургу, написавшему «Бегун спотыкается».

— Да, — охотно ответила Орхидея.

— Вижу, он купил себе потрясающий кожаный пиджак.

— Не правда ли, замечательный? Мне нравится.

Джан кисло улыбнулась:

— Да, мне тоже нравится, особенно если учесть, что я заплатила за него.

Орхидея в замешательстве уставилась на Джан.

— Нет, я купила его Полу… по крайней мере, дала ему чек.

— Нет, это я дала ему чек.

Обе женщины посмотрели друг на друга.

— Ты хочешь сказать… — начала Орхидея.

— Думаю, нас обеих надули.

— Не могу поверить, что ты так подло поступил! — бушевала Орхидея.