Средневековый роман и повесть - Кристьен де Труа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
16
Теперь говорят и сказывают‑рассказывают
— Ах, — сказала Николетта, — да упокоятся в блаженном мире души отца твоего и матери твоей за то, что ты так красиво и благородно подал мне весть. Я буду остерегаться, если это угодно богу, и да хранит он меня.
Она завернулась в свой плащ и притаилась в тени колонны, пока дозор не прошел мимо, и простилась с Окассеном, и пошла дальше, пока не достигла крепостной стены.
Стена была полуразрушена и заделана плетнем; Николетта перелезла через нее и очутилась между стеной и рвом. Поглядела вниз и увидела, как глубок ров, и ужаснулась.
— Ах, боже! — воскликнула она, — Иисусе сладчайший! Если я свалюсь вниз, я погибну, если же останусь здесь, утром меня схватят и сожгут на костре. Но лучше умереть здесь, чем быть завтра выставленной на общее позорище!
Она перекрестилась и стала скользить вниз по склону, а когда оказалась внизу, ее прекрасные руки и ноги, не знавшие доселе ран, были исцарапаны и исколоты, и кровь лилась по меньшей море в двенадцати местах. Но она так сильно испугалась, что не испытывала ни боли, ни огорчения.
Если ей трудно было спуститься на дно, то еще труднее было выбраться оттуда. Она решила все же не оставаться там, нашла наостренный кол, который бросили защитники замка, и стала карабкаться с большим трудом, пока не вышла наружу.
На расстоянии двух выстрелов из арбалета находился лес, который тянулся почти на тридцать миль в длину и ширину. В нем водились дикие звери и всякие змеиные отродья.
Она боялась войти в лес, чтобы ее не растерзали звери, но помнила и о том, что если ее найдут, то отведут в город и тогда ей не миновать костра.
17
Теперь поют
Николетта чуть живаЕле вышла изо рва ‑Стала жалобно рыдать,Иисуса призывать:«Сжалься, господи, владыка!Я не ведаю пути:В лес густой боюсь идти,Чтоб на льва не набрести.И кабан так страшен дикий.1 °Cтрашен волка жадный взор!Ну, а тут дождаться дня,Могут выследить меня…Как спасусь я от огня?Знаю, ждет меня костер!Что же делать, правый боже?Хоть в лесу мне страшно тожеС кровожадными волками,С кабанами и со львами,‑В городе страшнее все же!20 Не пойду туда я!..»
18
Теперь говорят и сказывают‑рассказывают
Николетта горько печалилась, как вы уже слышали. Она положилась на бога и побрела дальше, пока не пришла в лес. Не посмела войти в самую чащу из‑за диких зверей и змей и забилась в густой кустарник, где охватил ее сон, так что она проспала до рассвета, когда пастухи явились из города и пригнали стада пастись между лесом и рекой. Сами они отошли к прекрасному ключу, бившему на опушке леса, разостлали плащ на земле и разложили на нем хлеб. Пока они ели, Николетта проснулась от пения птиц и пастушьих криков и приблизилась к ним.
— Милые дети, — сказала она, — да поможет вам господь бог!
— Да благословит вас бог! — ответил один из пастухов, что был поречистее остальных.
Милые дети, знаете ли вы Окассена, сына графа Гарена Бокерского? ‑спросила она.
— Да как же не знать!
— Ради бога, милые дети, передайте ему, что в этом лесу есть один зверь, — продолжала она, — пусть придет охотиться на него; и если он его поймает, то не отдаст даже частицы от него ни за сто золотых марок, ни за пятьсот, ни за любые сокровища.
А они глядели на нее, пораженные такой красотой.
— Чтобы я передал ему это? — сказал пастух, что был поречистее других. — Пусть будет проклят тот, кто хоть заикнется об этом, не только все перескажет. Ведь то, что вы говорите, — выдумка. В этом лесу нет ни оленя, ни льва, ни кабана столь дорогого, чтобы частица его стоила больше двух или, от силы, трех денье, а вы говорите о столь огромной цене. Пусть будет проклят тот, кто вам поверит и передаст ему ваши слова. Вы — фея, и нам с вами дружить нечего. Идите своим путем.
— Ах, милые дети, — продолжала она, — вы все‑таки исполните мою просьбу. У зверя есть такое лекарство, что Окассен исцелится от своей болезни. Со мною в кошельке есть пять су, возьмите их и перескажите ему мои слова. И пусть он охотится три дня, и если он за три дня не найдет зверя, то уже никогда его не увидит и никогда не исцелится от своей болезни.
— Клянусь, — воскликнул пастух, — деньги мы возьмем, и лишь бы он пришел сюда, мы ему все скажем, но искать его не пойдем.
— Ради бога, — сказала она.
Потом простилась с пастухами и ушла.
19
Теперь поют
1 Николетта хоть не скоро,Но добилась после спораС пастухами уговора,И уже не сводит взора5 С леса темного она.В путь! Тропа едва видна.Вдруг — распутье: семь дорогВдоль идут и поперек.1 °Cтала бедная гадать,Как бы другу весть подать?Нарвала она лилейСо стеблями подлинней,Наломала и ветвей,‑15 Вместе все она плетет,‑И шалаш уже растет!«Окассен сюда придет,‑Сладко думается ей,‑Он шалаш увидит мой,20 Отдохнет в тени густой.А ему не будет рад,Сам он будет виноват».
20
Теперь говорят и сказывают‑рассказывают
Николетта устроила шалаш, как вы уже слыхали и поняли. Он был очень красив и приятен и убран внутри и снаружи цветами и листвой. Сама же она спряталась за шалашом, в густом кустарнике, чтобы узнать, что будет делать Окассен.
А повсюду в той стране пошел шум и молва, что Николетта исчезла. Одни говорили, что она бежала, другие — что граф Гарен приказал убить ее. Если кто‑нибудь и радовался ее исчезновению, то вовсе не Окассен. Граф Гарен Бокерский велел выпустить сына из темницы, созвал со всей страны рыцарей и знатных дев, приказал устроить пышный праздник, думая развлечь этим Окассена. Хотя праздник был очень веселый, Окассен терзался и вздыхал, прислонясь к колонне. Все были исполнены радости, но Окассену было не до веселья, ибо не было перед ним той, кого он любил. Один рыцарь заметил это, подошел к нему и окликнул по имени.
— Окассен, — сказал он, — я страдал тем же недугом, что и вы. Я вам дам хороший совет, если вы захотите довериться мне.
— Большое спасибо, господин мой, — сказал Окассен. — Я дорого оценю хороший совет.
— Сядьте на коня, — продолжал тот, — и скачите вдоль того леса, чтобы развлечься: ведь вы увидите и цветы и травы, услышите пение птиц. Может быть, услышите вы и словечко, от которого вам станет легче на душе.
— Господин мой! — сказал Окассен. — Большое вам спасибо! Я так и сделаю.
Он покинул залу, сошел с лестницы и отправился на конюшню, где стояла его лошадь. Он велел оседлать и взнуздать ее, вдел ногу в стремя, вскочил на нее и выехал из замка. Скакал до тех пор, пока не достиг леса. Он подъехал к ключу и застал там пастухов как раз в начале девятого часа. Они разостлали плащ на траве, ели свой хлеб и весело болтали.
21
Теперь поют
1 Пастушки собрались все:Эсмере и Мартине,Фрюэлин и Жоанне,Робешон и Обрие.5 Говорит из них один:«Окассен, наш господин,Спору нет, хорош на взгляд,Но и та, что в лес ушла,Белокура, весела,10 Тонок стан, глаза горят.А какой на ней наряд!Три денье она дала:Купим ножик и рожок,И свирели, и свисток,15 А в придачу — пирожок!Боже, дай ей счастья!»
22
Теперь говорят и сказывают‑рассказывают
Когда Окассен услыхал песню пастухов, он вспомнил о Николетте, нежной подруге, которую так любил, и подумал, что это она была там. Он пришпорил коня и подъехал к пастухам.
— Да поможет вам бог, милые дети!
— Да благословит вас господь! — сказал тот, что был поречистее остальных.
— Милые дети, — продолжал Окассен, — повторите песню, что вы пели сейчас.
— Мы не повторим ее, — сказал тот, что был поречистее остальных, — и да будет проклят тот, кто споет ее вам, прекрасный господин.
— Милые дети, — сказал Окассен, — да знаете ли вы меня?
— Конечно, мы отлично знаем, что вы — Окассен, наш молодой господин, но мы принадлежим не вам, а графу.
— Милые дети, спойте, я вас прошу.
Ах, черт побери! — воскликнул пастух. — Зачем я буду петь для вас, если я не расположен. Ведь во всей стране нет, кроме графа Гарена, столь сильного человека, который застал бы моих быков, коров и овец на своих лугах и осмелился бы их прогнать без опаски, что ему выцарапают глаза. Так для чего же я буду вам петь, пели я не расположен?
— Да поможет вам бог, милые дети, вы сделаете это! Со мною десять су, — вот, возьмите.
