Барраяр - Лоис Буджолд

— Вы спали?

— Немного, — ответил он и продолжил наматывать круги по залу: маниакально, долго, не просто для того, чтобы чем-то убить время. Сержант выкладывался изо всех сил, стараясь отогнать навязчивые мысли, и Корделия молча пожелала ему удачи.

Подробности о ходе войны она узнавала от Эйрела, Ку и из видеоновостей, контролируемых Фордарианом. Какие графы к ним присоединились, кто именно находится в заложниках и где, какие подразделения выступили на чьей стороне, а какие раскололись и пристали к обеим, где идут бои, каковы потери, кто из командиров подтвердил данную прежде присягу… Бесполезное знание. Своего рода интеллектуальный вариант нескончаемого бега Ботари, но не столь действенный: Корделия так и не смогла отвлечься от мыслей о прошлых или грядущих ужасах, о бедствиях, перед которыми она сейчас была бессильна.

Военную историю куда лучше изучать на расстоянии. Скажем, на расстоянии в пару столетий. Корделия представила, как бесстрастный историк глядит на нее из будущего в свой временной телескоп, и мысленно показала ему фигу. Все прочитанные ею истории войн грешили одним огромным упущением: в них ничего не говорилось о судьбе детей.

Нет, тут она неправа — все, кто воюет там, тоже дети. Ведь каждый из этих ребят в черной форме — дитя своей матери. Ей вспомнилась сказанная как-то Эйрелом фраза; в ее ушах до сих пор звучал рокочущий бархатный голос: «Это было как раз в то время, когда солдаты начали казаться мне детьми…»

Она поднялась из-за видеоэкрана и отправилась в ванную за болеутоляющим.

На третий день в коридоре мимо нее тяжело протопал — почти пробежал — лейтенант Куделка, с горящим от волнения лицом.

— Что случилось, Ку?

— Иллиан здесь. И он привел с собою Канзиана!

Корделия поспешила за ним в конференц-зал. Даже Друшняковой с ее широким шагом пришлось прибавить темпу, чтобы не отстать.

Эйрел сидел, положив на стол сцепленные ладони, и с предельным вниманием слушал. Справа и слева располагались двое его штабных офицеров. Коммандер Иллиан присел на край стола, покачивая ногой в такт рассказу. Повязка на его левой руке сочилась чем-то желтым. Он был бледен, грязен, но глаза его горели торжеством плюс немного — лихорадкой. На нем была гражданская одежда, выглядевшая так, словно владелец украл ее из корзины с грязным бельем, а потом хорошенько повалялся в ней в грязи.

Рядом с Иллианом сидел человек постарше, которому штабист как раз протягивал питье — Корделия узнала тонизирующий напиток с солями кальция и фруктовым вкусом, для поддержания истощенного организма. Он послушно отпил и поморщился, словно предпочел бы нечто стимулирующее на старый манер — например, бренди. Полноватый, невысокий, с седеющими волосами — там, где волосы не уступили место лысине, — адмирал Канзиан выглядел не слишком по-военному. Он походил на доброго дедушку — но при условии, что ваш дедушка — университетский профессор. На его лице лежала та печать мощного интеллекта, что могла придать истинную весомость термину «военное искусство». До переворота Корделия уже встречала адмирала Канзиана, и тогда на нем был мундир; но и сейчас свободные штатские брюки и рубашка, добытые явно из той корзины, что и иллиановские, ничуть не умаляли его спокойного и внушительного вида.

Иллиан рассказывал: — … тогда следующую ночь мы просидели в подвале. Отряд Фордариана вернулся наутро, но… Миледи!

Приветственная улыбка Иллиана была смазана чувством вины; он посмотрел на ее талию — и отвел взгляд. Корделия предпочла бы, чтобы он продолжил возбужденно рассказывать о своих приключениях, но при ее появлении он сник — словно на его пиру победы объявился призрак его самого грандиозного провала.

— Я так рада видеть вас обоих — Саймон, адмирал. — Они поздоровались кивком; Канзиан попытался было встать, но все так дружно замахали на него руками, что он смущенно усмехнулся и сел обратно. Эйрел показал жене на стул рядом с собой.

Иллиан продолжил излагать уже в более сжатой манере. Последние две недели он играл в прятки с фордариановскими солдатами точно так же, как это делала Корделия, только в более сложной обстановке захваченной столицы. За простыми словами Корделия угадала знакомый ей ужас. Иллиан быстро довел свой рассказ до настоящей минуты. Канзиан то и дело согласно кивал.

— Отличная работа, Саймон, — заключил Форкосиган, когда Иллиан договорил. Он показал на Канзиана. — Великолепная.

Иллиан улыбнулся. — Я так и думал, что вам это понравится, сэр.

Форкосиган повернулся к Канзиану. — Как только вы отдохнете, я бы хотел пройти вместе с вами в тактический зал и ввести вас в курс дела, сэр.

— Спасибо, милорд. Я был отрезан от информации — не считая новостные выпуски Фордариана — с тех пор, как бежал из здания генштаба. Хотя многие умозаключения я смог сделать из того, что мы видели. Кстати, позвольте похвалить вашу тактику выжидания. Пока прекрасно. Но вы почти исчерпали ее возможности.

— Я так и почувствовал, сэр.

— Что поделывает Весельчак Нолли на Первой Скачковой станции?

— На сообщения по сжатому лучу он не отвечает. За последнюю неделю его подчиненные выдали нам занимательную коллекцию отговорок и предлогов, но их изобретательность в конце концов истощилась.

— Ха. Могу себе представить. Как, должно быть, у него колит разыгрался! Держу пари, не все отговорки насчет его недомогания — выдумки. Пожалуй, мне стоит начать с приватной беседы с адмиралом Ноллисом: с глазу на глаз, только я и он.

— Я был бы признателен, сэр.

— Мы сможем поговорить о том, что бесконечно откладывать решение нельзя. И обсудить недостатки потенциального главнокомандующего, который строит всю свою стратегию на убийстве, а потом не может его осуществить. — Канзиан слегка наморщил лоб. — Весьма неудачный подход: поставить всю войну в зависимость от одного единственного события. У Фордариана всегда была склонность к скоропалительным решениям.

Корделия перехватила взгляд Иллиана. — Саймон. Пока вы находились в Форбарр-Султане, вы ничего не слышали про Имперский Госпиталь? Про лабораторию Ваагена и Генри? — «О моем ребенке?»

Иллиан с сожалением покачал головой. — Нет, миледи. — Он посмотрел на Форкосигана. — Милорд, правда ли, что капитан Негри погиб? До нас дошли лишь слухи, по новостному вещанию Фордариана. Но они могли оказаться ложью.

— Негри мертв. Увы. — Форкосиган поморщился.

Иллиан резко и тревожно выпрямился. — А император… тоже?

— Грегор здоров и в безопасности.

Иллиан снова обмяк. — Слава богу. Где он?

— Где нужно, — сухо ответил Форкосиган.

— Ох, да. Конечно, сэр. Извините.

— Саймон, сперва тебя ждут лазарет и душ, а потом у меня есть для тебя кое-какая грязная работа по наведению порядка, — продолжал Форкосиган. — Я хочу знать точно, как СБ проморгала переворот Фордариана. Я не намерен говорить дурно о мертвом, — бог свидетель, он заплатил за собственные ошибки, — но прежняя, поддерживаемая лично Негри система управления СБ — все это маленькие отделы и ячейки, о которых кроме него знал лишь Эзар, — должна быть целиком перестроена. Каждый элемент системы, каждый человек должен быть проверен заново, прежде чем вновь в нее включен. Это будет вашим первым заданием как нового шефа Имперской СБ, капитан Иллиан.

И так бледная от усталости физиономия Иллиана теперь позеленела. — Сэр! Вы хотите, чтобы я «шагнул в сапоги» Негри?

— Только сперва вытряхни их, — сухо посоветовал Форкосиган. — И побыстрее. Я не могу вернуть императора, пока СБ не будет снова в состоянии охранять его.

— Есть, сэр. — Иллиан был сейчас настолько ошарашен, что даже голос у него сорвался.

Канзиан поднялся с места, досадливым пожатием плеч остановив пытавшегося ему помочь штабиста. Эйрел коротко пожал ладонь Корделии под столом и удалился в переговорную в сопровождении тех, кто должен был стать ядром его будущего Генштаба. В дверях Ку оглянулся через плечо и с улыбкой шепнул Корделии: — Дела идут на лад, а?

Она невесело улыбнулась в ответ. Слова Форкосигана эхом звучали у нее в голове: «… когда число переходящих на нашу сторону людей достигнет критического и Фордариан ударится в настоящую панику…»

Ручеек беглецов, стекавшихся на Базу Тейнери, к концу недели превратился в полноводный поток. Самым впечатляющим после приключений Канзиана оказался побег премьер-министра Форталы из-под домашнего ареста. Фортала явился с несколькими израненными оруженосцами и жутковатой историей о подкупе, обмане, погоне и перестрелке. Объявились два имперских министра рангом поменьше, причем один — пешком. Боевой дух возрастал с каждым значимым прибавлением в рядах; атмосфера базы была наэлектризована предвкушением активных действий. Теперь вопрос, которым традиционно обменивались в коридорах офицеры штаба, звучал уже не «Кто приехал?», но «А нынче утром кто приехал?». Корделия пыталась выглядеть радостной, но лелеяла свои страхи в глубине души. Форкосиган делался все довольней и напряженней одновременно.