Барраяр - Лоис Буджолд

Напряжение покинуло его вместе со вздохом. — Это невообразимо.

«Недостаток воображения свойственен всем барраярцам, милый мой».

Возвращаясь в их с Эйрелом квартирку, Корделия у самой двери повстречалась в коридоре с графом Петром. Он переменился; исчез уставший вымотанный дикарь из глуши, с которым она рассталась на горной тропинке. Теперь на нем был спокойный костюм человека из высшего общества, какие предпочитают носить вышедшие в отставку фор-лорды или имперские министры: аккуратные брюки, начищенные ботинки и прекрасного покроя китель. За его плечом маячил Ботари — снова облаченный в свою официальную коричневую с серебром ливрею — с перекинутым через руку плотным пальто. Из этого Корделия заключила, что Петр буквально только что вернулся из своей дипломатической поездки к собратьям-графам на севере от владений Фордариана. Видимо, люди Форкосигана сейчас могли перемещаться свободно, за исключением земель, которые удерживал Фордариан.

— А! Корделия. — Петр приветствовал ее церемонным и осторожным поклоном, явно не желая возобновлять вражды. Корделия была этому рада. Она сомневалась, что в ее истерзанном сердце осталось желание воевать хоть с кем-то.

— Добрый день, сэр. Поездка прошла удачно?

— Весьма. Где Эйрел?

— Пошел в разведсектор. Наверное, проконсультироваться у Иллиана насчет последних докладов из столицы.

— О? Что случилось?

— У нас объявился капитан Вааген. Его избили до полусмерти, но он все же смог выбраться из столицы. Похоже, до Фордариана, наконец, дошло, что у него есть еще один заложник. Его отряд утащил репликатор с Майлзом из госпиталя и доставил во дворец. Я ожидаю от него какой-то реакции по этому поводу в ближайшее время, но пока он, без сомнения, медлит, чтобы мы полностью насладились рассказом Ваагена.

Петр вздернул подбородок, и у него вырвался резкий, короткий смешок. — Вот уж пустая угроза.

Корделии удалось разжать челюсти, чтобы произнести: — Вы о чем, сэр? — Она точно знала, о чем, но пусть граф сам дойдет до предела. «До конца. Ну давай, не стесняйся. Выкладывай».

Его губы дрогнули — то ли в гримасе недоумения, то ли в улыбке. — О том, что Фордариан невольно сослужил хорошую службу нашему Дому. Уверен, что сам он этого не понял.

«Будь Эйрел здесь, ты бы не посмел этого произнести, старик! А не ты ли сам это подстроил?» Боже, но не может же она так ему и сказать…

— Это вы подстроили? — упрямо спросила она.

У графа голова дернулась, точно от удара. — Я не имею дел с предателями!

— Он ведь из вашей Партии Старых Форов. Ваших природных союзников. Вы всегда говорили, что Эйрел чересчур прогрессивен…

— Ты смеешь обвинять меня…! — Негодование графа переросло в чистое бешенство.

Но и у Корделии от ярости перед глазами было все красно. — На вашей совести уже попытка убийства, так почему бы не предательства? Остается только надеяться, что вы и с ним не справитесь.

Граф задыхался от ярости: — Это уж слишком!

— Нет, старик. Этого еще мало!

Дру была в полном ужасе. Лицо Ботари оставалось бесстрастным, как камень. Рука у графа дернулась, точно он хотел ударить Корделию. Ботари посмотрел на собственные ладони, и глаза его забегали и странно блеснули.

— Пока Видаль Фордариан не может оказать мне лучшей услуги, чем выкинуть мутанта из банки, я ему об этом не скажу, — огрызнулся Петр. — Куда забавнее наблюдать, как он пойдет с джокера, считая его тузом, а потом не сможет понять, с чего это проигрывает. Эйрел знает… представляю, что за облегчение он испытывает от того, что Фордариан сам все за него сделает. Разве что ты его уже околдовала и подначила на какую-нибудь редкостную глупость.

— Эйрел ничего не предпринимает.

— Хороший мальчик. Я уж думал, он с тобой стал совсем бесхребетным. А он все-таки барраярец.

— Похоже на то, — бесцветным голосом отозвалась Корделия. Ее трясло, да и Петр был сейчас не лучше.

— Впрочем, это вопрос мелкий, — проговорил граф, то ли ей, то ли восстанавливая собственное самообладание. — Я принес милорду регенту гораздо более важные известия. Прощайте, миледи. — Он склонил голову в насмешливом поклоне и повернулся, чтобы уйти.

— Счастливо, — огрызнулась Корделия ему в спину и бросилась в свою квартиру.

Целых двадцать минут она вышагивала по комнате, прежде чем восстановила самообладание настолько, чтобы рискнуть заговорить хотя бы с Дру. Девушка съежилась на стуле в углу, стараясь делать вид, что ее здесь нет.

— Вы ведь на самом деле не думаете, что граф — предатель, миледи? — спросила Дру, когда Корделия умерила шаг.

Корделия покачала головой. — Нет. Я просто хотела ударить его в ответ как можно больней. Эта планета меня достает. Уже достала. — Она устало опустилась в кресло и откинула голову на мягкую спинку. Помолчала, потом добавила: — Эйрел верно говорит. Я не вправе рисковать. Нет, не совсем так… Я не вправе проиграть. А я больше себе не доверяю. Не знаю, что случилось с моей удачей. Я ее обронила где-то на чужбине. — «Забыла. Забыла, как я это делала». Да верно: они с Ботари — два сапога пара, оба искалечены сверхдозой Барраяра.

— Миледи… — Друшнякова, не поднимая глаз, мяла подол юбки. — Я три года служила во дворце.

— Да…? — Сердце Корделии замерло, сбилось с ритма. В качестве упражнения в самоконтроле она прикрыла глаза и, не открывая их, попросила: — Поподробней, Дру.

— Негри сам меня учил. Я служила лично Карин, и он говорил, что я могу стать последней преградой между Карин с Грегором и… что бы ни проникло в самое сердце дворца, это что-то будет страшным. Он показал мне во дворце все. Постоянно натаскивал меня. Показал такие вещи, о каких, наверное, больше никто не знал. За время этих тренировок я выучила пять маршрутов экстренной эвакуации из дворца. Два из них включены в стандартные процедуры безопасности. Еще один он показал только своим основным помощникам, вроде Иллиана. А еще два — не знаю, был ли о них в курсе хоть кто-то, кроме самого Негри и императора Эзара. И вот я думаю… — она облизала губы, — тайный выход может ведь стать таким же тайным входом. Как вы думаете?

— Твои рассуждения чрезвычайно меня заинтересовали, Дру. Как выразился бы Эйрел. Давай дальше. — Корделия пока не открыла глаз.

— Так вот. Если бы мне удалось каким-то образом добраться до дворца, держу пари, я бы смогла проникнуть внутрь. Если фордариановцы просто приняли все системы безопасности как есть и лишь усилили их.

— И выбраться назад?

— А почему нет?

Корделия обнаружила, что позабыла, как дышать…

— Скажи мне, Дру: кому ты служишь?

— Капитану… — начала она отвечать автоматически, но смущенно запнулась. — Негри. Но ведь он умер. Тогда, наверное, коммандеру… то есть капитану Иллиану.

— Позволь, я по-другому спрошу. — Корделия наконец решилась открыть глаза. — Кому ты посвятила свою жизнь?

— Карин. И Грегору, конечно. Но они ведь были неразрывным целым.

— Да, и остаются до сих пор. Это я тебе как мать ручаюсь. — Она взглянула в голубые глаза Дру. — Но Карин отдала тебя мне.

— Чтобы вы стали моей наставницей. Мы думали, что вы были солдатом.

— Никогда. Но это не значит, что я никогда не сражалась. — Корделия помолчала. — Какова твоя цена, Дру? Ты отдашь свою жизнь в мои руки — не буду говорить про присягу, пусть в это другие идиоты играют, — в обмен на что?

— На Карин, — решительно ответила Друшнякова. — Я смотрю и вижу, как они постепенно приходят в выводу, что ею можно пожертвовать. А я три года подряд, день за днем, готова была отдать свою жизнь, потому что верила, насколько важна жизнь принцессы. Когда наблюдаешь за человеком так долго и так близко, то воспринимаешь его в истинном свете. Они, похоже, думают, что мою верность можно просто переключить, словно я охранный робот. Но во всем этом есть что-то неправильное. Я хочу… хотя бы попытаться ее спасти. В обмен на это… все, что вы пожелаете, миледи.

— А-а. — Корделия провела пальцем по губам. — Выглядит… равноценным обменом. Одну списанную ими жизнь за другую. Карин за Майлза. — Она обмякла в кресле, глубоко задумавшись.

Сперва смотришь. Потом делаешь сама. — Нас двоих недостаточно, — покачала она головой, наконец. — Нужен… человек, который знает город. Сильный человек, чтобы прикрывать нам спину. Вооруженный, бдительный, недремлющий. Мне нужен друг. — Губы Корделии сложились в едва заметную улыбку. — Друг, который ближе, чем брат. — Она встала и подошла к комму.

— Вы меня хотели видеть, миледи? — спросил сержант Ботари.

— Да. Заходите, пожалуйста.

Квартиры старших офицеров у Ботари благоговения не вызывали, но все же он озадаченно нахмурился, когда Корделия предложила ему сесть. Она села в привычное кресло Эйрела — напротив сержанта, по другую сторону журнального столика. Дру снова уселась в уголке, наблюдая за ними в настороженном молчании.