Барраяр - Лоис Буджолд

— Но они же не допрашивали с фаст-пентой ребенка?

— Именно допрашивали.

— Да как они посмели!

Почерневшие губы Кли сложились в сочувственной улыбке; он оценил ее негодование. — Если Фордариан не получит Грегора, его затея обречена. И он это знает. Поэтому осмелится почти на все. — Он помолчал. — Вы бы радовались, что фаст-пента пришла на смену пытке, а?

Муж племянницы помог Кли оседлать гнедую и навьючить на нее сумки с почтой. Почтальон поправил шляпу и вскарабкался в седло.

— Если я нарушу расписание, генерал не сможет связаться со мною, — объяснил он. — Пора ехать, я и так опаздываю. Но я вернусь. А вы с мальчиком побольше сидите в доме и не показывайтесь на глаза, миледи. — Лошадь затрусила в облетевший осенний лес, быстро сливаясь с красно-бурым местным кустарником.

Последний совет Кли Корделия исполнила с легкостью. Четыре дня подряд она почти не вставала с кровати. Унылая тишина множества часов проходила, как в тумане; к ней вернулась та жуткая усталость, которую она испытывала после операции по переносу плаценты и ее почти фатальных осложнений. Развлекаться беседой не удавалось; горцы оказались такими же неразговорчивыми ребятами, как Ботари. Корделия подумала, что свою роль играет и угроза фаст-пенты. Меньше знаешь — меньше можешь выболтать. Старая Соня поглядывала на Корделию с любопытством, но вопросов, кроме «Есть хотите?», не задавала. Корделия даже ее фамилии не знала.

Ванна. Корделия приняла ее один раз и больше просить не решилась. Старики весь день таскали и грели воду, чтобы ее хватило вымыться им с Грегором. И приготовление нехитрой еды требовало здесь столь же тяжких трудом. Никакого «Потяните за язычок, чтобы согреть содержимое». О, технология, лучший друг женщины! Не считая тех случаев, когда она — технология — является в виде нейробластера в руке какого-нибудь солдата с пустыми глазами, который не задумываясь, травит тебя, точно зверя.

Корделия отсчитывала дни от переворота, от того момента, как все пошло кувырком. Что происходит в большом мире? Как отреагировал космофлот, посольства на планете, покоренный Комарр? Не воспользуется ли Комарр хаосом, чтобы восстать, или и их Фордариан застал врасплох? «Эйрел, чем ты сейчас занят, там, далеко?»

Соня, хоть сама вопросов не задавала, но то и дело приносила с собою обрывки местных сплетен. Фордариановцы, расположившиеся в графском поместье, готовы закончить поиски на дне озера. Хассадар на карантине, но оттуда тонкой струйкой просачиваются беженцы; тайком вывезенные дети остаются гостить у здешней родни. Семьям почти всех оруженосцев из Форкосиган-Сюрло удалось скрыться, только жену Вогти и его престарелую матушку увезли на машине, а куда — никто не знает.

— И вот что странно, — добавила Соня, — они взяли Карлу Хисопи. Вот уж какой смысл? Она всего-то вдова отставного сержанта, зачем она им?

Корделия застыла. — Ребенка они тоже взяли?

— Ребенка? Донния ничего про ребенка не говорила. Внук, да?

Ботари сидел у окна и правил свой нож на кухонном точиле Сони. Его рука замерла на половине движения. Он поднял взгляд, встретился со встревоженными глазами Корделии. Выражение его лица не изменилось, только челюсть затвердела, но от внезапно сковавшего все его тело напряжения у Корделии засосало под ложечкой. Потом он опустил глаза на свою работу и сделал широкое, твердое, размашистое движение ножом, и точильный камень зашипел, точно вода на углях.

— Может быть… Кли будет больше знать, когда вернется, — с дрожью в голосе предположила Корделия.

— Может, — с сомнением отозвалась Соня.

По крайней мере, хоть Кли вернулся точно в назначенный срок: вечером седьмого дня он объявился на вырубке верхом на своей гнедой лошадке. Несколькими минутами спустя вслед за ним показался и оруженосец Эстергази. Одет он был по-местному и ехал он на тощей, голенастой горской лошади, а не на одной из зверюг графа Петра, лоснящихся и здоровенных. Поставив лошадей в сарай, оба пошли ужинать. Очевидно, Соня вот уже восемнадцать лет подряд оставляла этот вечер для визита дяди.

После ужина все составили стулья у каменного очага, и Кли с Эстергази принялись негромко рассказывать, как обстоят дела. Грегор примостился на полу у ног Корделии.

— Поскольку Фордариан разослал свои поисковые группы как можно шире, — начал Эстергази, — граф и лорд Форкосиган решили, что Грегора по-прежнему лучше всего прятать в горах. Чем больше радиус поисков, тем сильней распылены вражеские силы.

— Фордариановские солдаты все еще обшаривают пещеры сверху донизу, — вставил Кли. — Там добавилось еще человек двести. Но стоит им собрать всех своих пропавших, как они оттуда уберутся; я слышал, миледи, что обнаружить вас в пещерах они отчаялись. — Кли наклонился и обратился прямо к Грегору. — Завтра, сир, оруженосец Эстергази отвезет вас на новое место, очень похожее на это. Вы там какое-то время поживете, и у вас будет новое имя — понарошку. А оруженосец Эстергази будет понарошку вашим па. Как думаете, у вас получится?

Грегор крепче вцепился в ее юбку. — А леди Форкосиган будет понарошку моей ма?

— Леди Форкосиган уедет к лорду Форкосигану, на базу космопорта Тейнери. — В ответ на встревоженный взгляд Грегора Кли добавил: — Там, куда вы едете, есть пони. И козы. И леди, которая там живет, может, поучит вас их доить.

Грегор отнесся к этой новости с сомнением, но спорить не стал, хотя назавтра, когда его посадили на костлявую лошадку за спиной Эстергази, едва сдерживал слезы.

Корделия взволнованно попросила: — Позаботьтесь о нем, оруженосец.

Эстергази ответил затравленным взглядом. — Он мой император, миледи. Я ему присягал.

— А еще он маленький мальчик. Император — это… иллюзия, которая засела в ваших барраярских головах. Давайте так: охраняйте императора ради графа Петра, но позаботьтесь просто о Грегоре ради меня, хорошо?

Эстергази встретил ее взгляд и сказал уже мягче: — Моему младшему четыре, миледи.

Значит, он понимает. Корделия сглотнула облегчение и печаль. — Вы не… получали вестей из столицы? О вашей семье?

— Пока нет, — ответил Эстергази печально.

— Я буду прислушиваться к новостям. И сделаю, что смогу.

— Спасибо. — Он кивнул ей, не как слуга своей госпоже, но как один родитель другому. Слов больше было не нужно.

Ботари в этот момент отошел в хижину, упаковать их немногочисленные пожитки. Корделия подошла к самому стремени Кли, готового забраться в седло своей пегой лошадки и вести Эстергази с Грегором в путь. — Майор. Я слышала от Сони, что фордариановские солдаты вроде бы забрали мистрис Хисопи. Ботари нанял ее в няньки к своей маленькой дочке. Вы не знаете, малышку Елену они тоже взяли?

Кли понизил голос. — Дело обстояло как раз наоборот, насколько я знаю. Пришли они за ребенком. Карла Хисопи подняла шум, и тогда ее забрали тоже, хоть ее не было в списке.

— Вы не знаете, куда их отвезли?

Он покачал головой. — Куда-то в Форбарр-Султану. Может, разведка вашего мужа уже выяснила, куда именно.

— Вы уже сказали сержанту?

— Вчера вечером ему об этом рассказал его собрат-оруженосец.

— А-а.

Уезжающий Грегор оглядывался на Корделию до тех пор, пока стволы деревьев не заслонили дом.

Три дня муж Сони вел их по горам. Ботари шел пешком, ведя лошадь Корделии — тонконогую горскую скотинку, на спину которой вместо седла была наброшена сложенная овчина. К середине третьего дня они вышли к хижине, где обитал тощий юнец, а в сарае рядом — чудо из чудес! — стоял старенький флаер. На заднее сиденье погрузили Корделию и шесть бидонов с кленовым сиропом. Ботари молча пожал руку проводнику, тот взобрался на лошадь и вскоре скрылся в лесу.

Под внимательным прищуром Ботари тощий юнец уговорил машину подняться в воздух. Чуть не задевая макушки деревьев, они летели над лощинами и кряжами, перевалили покрытый снегом горный хребет и снизились по другую его сторону, уже в соседнем с форкосигановским Округе. К сумеркам они долетели до небольшого торгового городка, и парень посадил машину на одну из боковых улочек. Корделия с Ботари помогли перенести его хлюпающий товар в бакалейный магазинчик, где он обменял сироп на кофе, муку, мыло и аккумуляторы.

Когда они вернулись к флайеру, то обнаружили, что вплотную с ним припарковался потрепанный фургон. Парень обменялся кивками с водителем, и тот, выпрыгнув из кабины, отодвинул для Корделии с Ботари дверцу кузова. Тот оказался забит мешками с капустой. Подушка из них получалась неважная, хотя Ботари изо всех сил постарался устроить Корделию поудобнее. Грузовик покатил по сплошным колдобинам. Ботари сел, упершись спиной в борт, а ногами — в мешки, и принялся с маниакальным упорством затачивать свой нож до молекулярной остроты, водя им по самодельному ремню, который смастерил, выпросив у Сони кусок кожи. Через четыре часа подобного времяпрепровождения Корделия была готова завязать беседу с кочанами.