Барраяр - Лоис Буджолд

Корделия устроила для Грегора гнездышко из скатки и время от времени давала ему кусочек чего-нибудь съесть или попить из бутылки. Ботари растянулся на спине прямо на камне, свернув и подложив себе под голову самое тонкое одеяло; казалось, ему вполне удобно. Пока он дремал, Корделия осторожно подсчитывала, как расчет число охотников. К полудню вглубь ушло человек сорок, и не один пока не вышел на поверхность.

Двоих вывезли наружу пристегнутыми к гравиносилкам, загрузили в машину скорой помощи, и та улетела прочь. Из-за скученности один флаер неудачно приземлился, опрокинулся, покатился по склону и врезался в дерево. Понадобились новые люди: вытаскивать его, переворачивать и чинить. К сумеркам общая суматоха втянула в себя уже человек шестьдесят. Целая рота сейчас здесь, а не в столице; ищет их вместо того, чтобы преследовать других беглецов или охотиться за секретами Имперского госпиталя… конечно, этого недостаточно, чтобы что-то изменить.

Это только начало.

В сумерках Корделия, Ботари и Грегор выскользнули из расщелины, осмотрелись, чисто ли в ущелье, и молча двинулись через лес. К тому моменту, как они дошли до опушки и выбрались на тропу Кли, уже почти стемнело. На перевале Корделия оглянулась. Место возле устья пещеры было отмечено поисковыми прожекторами, свет которых бил вверх через ночной туман. Было слышно завывание прибывающих и улетающих флайеров.

Они перевалили через гребень и заскользили вниз по тому самому склону, который чуть не прикончил Корделию два дня назад, когда она едва поднималась, вися на стремени Розы.

Отшагав по тропе добрых пять километров, Ботари вдруг резко затормозил на каменистом и безлесном участке. — Ш-ш. Слышите, миледи?

Голоса. Мужские голоса, не слишком далеко отсюда, но странно глухие. Корделия вгляделась в темноту — нет, ни одного огонька не двигалось… Вообще никакого шевеления в темноте. Все трое притаились возле тропы, всматриваясь и вслушиваясь изо всех сил.

Ботари, крадучись, двинулся вперед, склонив голову и ориентируясь на звук. Несколько секунд спустя Корделия с Грегором осторожно последовали за ним. Корделия увидела, что Ботари опустился на колени у полосатого скального разлома. Он жестом подозвал ее поближе.

— Тут отдушина, — шепотом сообщил он. — Послушайте.

На этот раз голоса слышались яснее: резкие модуляции, злые гортанные выкрики, подкрепленные ругательствами на двух или трех языках.

— Черт, я точно знаю, что мы свернули налево на третьей развилке.

— Не на третьей, а на четвертой.

— Мы опять пересекли речку.

— Это была не та долбанная речка, собаки!

— Лейтенант, вы идиот!

— Не забывайтесь, капрал!

— Люминофора на час не хватит. Смотри, уже тускнеет.

— Так не тряси его, кретин! Когда он горит ярче, то быстрее сгорает.

— Дай сюда…!

Оскаленные зубы Ботари сверкнули в темноте. Первый раз за несколько месяцев, когда Корделия увидела на его лице улыбку. Он молча откозырял ей. И они на цыпочках удалились в дендарийскую ночь.

Уже на тропе сержант глубоко вздохнул. — Эх, была бы у меня граната швырнуть в эту отдушину…! Их поисковые отряды обстреливали бы друг друга до следующей недели.

Глава 13

Спустя четыре часа пути из темноты возникла хорошо различимая даже в ночи черная с белым лошадь. Кли казался лишь темным силуэтом на ее спине, но его характерный острый профиль и потрепанную шляпу нельзя было спутать ни с чем.

— Ботари! — выпалил Кли. — Живы! Благодарение богу.

Голос Ботари был бесстрастен. — Что с вами стряслось, майор?

— В доме, куда я привез почту, я чуть было не попался в лапы фордариановскому взводу. Они и вправду собрались прочесать эти горы дом за домом. И каждого встречного накачивают фаст-пентой. Должно быть, завозят ее сюда бочками.

— Мы ждали вас прошлой ночью, — сказала Корделия, стараясь, чтобы это не прозвучало обвинением.

Фетровая шляпа качнулась — это Кли поздоровался с ними усталым кивком. — Я бы приехал, если бы не чертов патруль. Я не мог допустить, чтобы они меня допросили. Поэтому заметал за собою след целые сутки, а мужа племянницы послал за вами. Он добрался до моего дома к утру и вернулся со словами, что там фордариановских солдат. Я уж думал, все пропало. Но когда они и к темноте отсюда не тронулись, я приободрился. Ведь будь вы уже у них в руках, зачем искать дальше? И я решил, что стоит мне сюда самому наведаться и посмотреть собственными глазами. Но встретить вас я и не надеялся.

Кли развернул лошадь, направив ее вниз по дороге. — Давайте мне мальчика сюда, сержант.

— Я его сам понесу. А вы лучше подвезите миледи. Она вот-вот свалится.

И то правда. Корделия была до такой степени измучена, что шагнула к лошади охотно. Ботари и Кли вместе подсадили ее наверх, и Корделия, широко расставив ноги, умостилась за седлом, на теплом лошадином крестце. Они двинулись в путь. Корделия вцепилась в шинель почтальона.

— А с вами что приключилось? — спросил в свою очередь Кли.

Корделия предоставила рассказ сержанту. Краткие и отрывистые фразы, которыми он изъяснялся обычно, теперь сделались совсем лаконичными — Ботари берег дыхание, потому что быстро шагал, неся на закорках Грегора. Когда он дошел до рассказа, как они подсушивали у отдушины, Кли хохотнул и тут же прикрыл рот ладонью. — Да им отсюда и за несколько недель не выбраться! Славная работа, сержант!

— Это леди Форкосиган догадалась.

— Да ну? — Кли извернулся, чтобы кинуть взгляд на отчаянно цепляющуюся за его пояс Корделию.

— Кажется, и Эйрел, и Петр считают, что отступление — удачный маневр, — объяснила она. — И я подозреваю, что силы Фордариана ограничены.

— Вы мыслите как солдат, миледи. — В голосе Кли прозвучала похвала.

Корделия расстроенно поморщилась. Страшноватый комплимент. Последнее, чего ей хотелось, — это начать мыслить по-военному, играть в их игру по их правилам. Но этот психоделический военный взгляд на мир ужасно заразителен, если погрузиться в него с головой, как она сейчас. «Как долго мне удастся держаться на грани?»

Этой ночью Кли вел их незнакомыми дорогами еще два часа. В предрассветной темноте они вышли к дому, точнее, к хижине. Она была примерно такой же постройки, что и жилище Кли, только побольше, с пристройками, выросшими одна на другой. В окне разгорелся скудный огонек самодельной свечки.

Старуха в куртке поверх ночной рубашки и со спускающейся по спине седой косой открыла им дверь и жестом пригласила в дом. Старик — но помоложе Кли — повел лошадь куда-то в сторону, под навес. Кли направился было за ним.

— Здесь безопасно? — ошеломленно поинтересовалась Корделия. «И где это здесь?»

Кли пожал плечами. — Этот дом уже обыскивали позавчера. Перед тем, как мой свояк уехал. Проверили и убедились, что тут чисто.

Старуха недовольно хмыкнула, припомнив этот обыск.

— Им еще пещеры осматривать придется, и хутора не все проверены, и в озере пока ищут, так что по второму кругу они пойдут нескоро. Я слышал, они навезли к озеру кучу всякого оборудования. Здесь так же безопасно, как и в любом другом месте. — И Кли пошел за лошадью.

«Точнее, столь же опасно, как любое другое».

Ботари уже скинул сапоги. Ноги у него были в скверном состоянии. Ее собственные — в ужасном: стерты до крови, тапочки превратились в хлам. От тряпичных обмоток Грегора и следа не осталось. Хоть Корделии случалось раньше делать переходы и подлинней, но никогда она не была на таком пределе истощения: усталость была в крови, в костях. Как будто оборванная беременность высосала из нее саму жизнь, чтобы передать другому. Так что она позволила отвести себя в дом, накормить хлебом с сыром и молоком и уложить в боковой комнатушке на узкую кровать — напротив устроили Грегора. Она поверила в безопасность на эту ночь, как барраярские дети верят в приходящего на Зимнепраздник Деда Мороза: «это правда, потому что этого так отчаянно хочется».

На следующий день из леса появился оборванный десятилетний мальчишка на гнедой лошадке Кли; он ехал без седла и с одной веревочной уздечкой. На это время Кли велел Ботари, Корделии и Грегору спрятаться. Он расплатился с пареньком парой монет, а Соня, престарелая племянница Кли, прибавила к ним сверток со сладкими лепешками и отправила восвояси. Грегор тоскливо подглядывал за уезжающим мальчиком из-за уголка занавески.

— Сам я домой заехать не рискнул, — объяснил майор Корделии. — У пещер уже три фордариановских роты. — Какая-то мысль заставила его хрипло рассмеяться. — А паренек-то знает только, что старый почтальон заболел и ему нужна сменная лошадь.

— Но они же не допрашивали с фаст-пентой ребенка?

— Именно допрашивали.

— Да как они посмели!

Почерневшие губы Кли сложились в сочувственной улыбке; он оценил ее негодование. — Если Фордариан не получит Грегора, его затея обречена. И он это знает. Поэтому осмелится почти на все. — Он помолчал. — Вы бы радовались, что фаст-пента пришла на смену пытке, а?