Король русалочьего моря - Т. К. Лоурелл

нее с таким изумлением, будто она только что выросла из-под земли. Остальные удостоились столь же ошарашенного взгляда. Впрочем, надолго удивления незнакомца не хватило: он, видимо, решил, что неожиданные союзники и слушатели лучше, чем никаких.

– Эти! – патетически возгласил он. – Пчелы!

Одиль огляделась, краем глаза заметив, что остальные сделали то же самое, и явно с тем же успехом, если судить по недоумению на их лицах. Пчел в округе не было. Более того, воздух был совершенно недвижим, и царила мертвенная абсолютная тишина, как будто кто-то затаил дыхание.

– Простите, – на этот раз молчание нарушил Ксандер, – но тут никого нет…

– Ах, нет! – повар махнул в его сторону рукой, явно способной поднять не один пуд муки и, судя по белому налету, именно это не так давно делавшей. – Они спрятались! Но они тут! Они всегда тут!

Адриано украдкой покрутил пальцем у приоткрытой ладони. Белла кивнула и на всякий случай отодвинулась подальше от повара. Встретившийся глазами с Одилью Ксандер взглядом указал ей на место поближе к ним с Адриано, но она чуть качнула головой: сумасшествием от повара не пахло.

– Месье, – сказала она так мягко, как умела, – что за пчелы?

Тут, словно у кого-то лопнуло терпение, из открытого окна вылетела целая процессия дымящихся мисок, тарелок и блюд и с жужжанием умчалась прочь.

– Вот, – торжествующе сказал повар, ткнув пальцем в сторону ускользающей флотилии, – они!

– Нам разносят еду пчелы? – едва не по слогам произнес Адриано.

Чувства брата Одиль могла понять: с насекомыми ему на редкость не везло, а уж с пчелами, с тех пор как он как-то попытался обнести деревенскую пасеку, – особенно.

Повар бросил еще один грозный взгляд на окно, но потом еще раз махнул рукой и устало сел на порог, положив полотенце на круглое колено.

– Они не пчелы, конечно, – объяснил он. – Ну, не настоящие. Они – духи. Все тут построили, кстати, – он кивнул в сторону своего домика. – Да, может быть, и долину тоже организовали, с них станется… ну, и ежедневное тоже. Стирка, чистка, грузы вот… Академия на них держится, если хотите знать.

В голове Одили всплыли строчки хроники.

– Трость Минайрос!

– Угу, Минайрос, – безрадостно хмыкнул повар. – Они самые, поганцы.

– Значит, они полезные, – уточнил Ксандер, тоже присев рядом, только на траву.

Глаза повара тут же сверкнули, а усы снова воинственно встопорщились, как загривок у почуявшего драку пса.

– Да, если бы они не лезли ко мне на кухню! Ко мне! На кухню! И потом, духи они там или нет, но они пчелы, пусть и ненастоящие! И любят мед, пусть и умозрительно!

– Мед – это же вкусно, – вставила Белла, пока Одиль пыталась осознать умозрительную любовь в исполнении ненастоящих пчел, а Адриано слегка перекосило.

– Не тогда, мадемуазель, когда его добавляют во все, что можно и нельзя! – отрезал их собеседник, сейчас ничего так не напоминавший, как потревоженную воронами сову. – О да, они тоже считают, что это вкусно, они не со зла-а, – издевательски протянул он, поджав губы и скорчив гримасу, словно передразнивая кого-то строгого и худого, и Одиль поняла, кого: ректора д’Эстаона, законного хранителя и трости, и Академии. – Они делятся прекрасным, а, каково! Нет, я не спорю, мед – дело хорошее, я могу многое с ним сделать, я вообще много могу, я превосходный повар, мадемуазель, иначе не быть бы мне в Трамонтане!

– Вы потрясающе готовите, – быстро вставил Адриано.

– Изумительно, – подтвердил Ксандер с чувством.

– Абсолютно безупречно, – внесла свою лепту Одиль.

Повар приосанился.

– Благодарю вас, мои дорогие. Это…

– Даже когда на меду, – добавила Белла, и он снова чуть сник.

– Он мне ужасно надоел, – признался он. – Знали бы вы, сколько я знаю соусов и специй! Тончайшие ароматы, нежнейшие травы, самые утонченные оттенки вкуса! Но они, они, они вечно добавляют мед, едва я отвернусь!

– И все равно вкусно, – сказал Ксандер, и, соглашаясь, желудок Одили жалобно заурчал.

Повар вскочил на ноги, словно заслышав звук боевой трубы.

– Мои дорогие, но вы же голодны! А я вас тут держу, когда поганцы уже утащили туда ужин! Нет-нет, пойдемте со мной. Они унесли индейку, но плох бы я был, если бы у меня не имелось кое-каких запасов… За мной, дети, за мной!

Когда они добрались до башни Воды, их сокурсники, судя по жалким остаткам, уже успели истребить и ускользнувшую индейку, и всю ее незаконно сдобренную медом свиту. Жалеть об этом Одиль не могла, ей казалось, что последний съеденный кусок стоит у нее в горле, не в силах пробиться в желудок. Но этот последний кусок принадлежал воздушнейшему бисквитному торту с кисловато-ягодным желе, и стоило их гостеприимному хозяину поставить этот торт перед ними, как остатки ее воли испарились, как не было.

Как они добрели до своего пристанища и поднялись по лестнице на второй этаж, в изящную нежно-бирюзового цвета столовую, она не помнила вовсе. Она не могла также вспомнить, что такое пробормотал Адриано, прежде чем оставить их. Осталось только впечатление, что его общества они лишились ненадолго, но ради чего?

– Кофе, сеньора? – поинтересовался Ксандер.

Белла кивнула. Точнее, как: уронила голову вниз, а потом с нечеловеческим усилием вернула ее в обратное положение.

– О да, а то я сейчас сяду и усну.

– Одильке?

Одиль подозревала, что тоже не являет собой образец бодрости, и немного поколебалась между нелюбовью к кофе вообще и уважением к тому, что варил Ксандер, но все-таки мотнула головой.

– Спасибо, но я, пожалуй, чаю.

У стола, где помещался неизменно дымящийся чайник, чайные смеси и специи на любой вкус, а рядом – всегда жаркий песок для ожидающих своей очереди джезв, она на мгновение замерла, пытаясь решить, чем таки себя взбодрить.

– Корица, – вдруг сказал рядом Ксандер так, будто только что выучил это слово и еще ему дивится, и она поняла, что их роскошный ужин и на него имел то же действие.

Безмолвно она протянула ему требуемое, и он занялся делом.

– Дамы и господа… нет, прошу вас, не вставайте.

Ректор вошел в их столовую почти бесшумно, по крайней мере, за разговорами его появление не заметили до тех пор, пока, перешагнув порог, он не заговорил. К этому времени Одиль наконец выбрала и заварила себе чай, Ксандер почти доварил кофе, а Адриано, ходивший, как выяснилось, за гитарой, уже успел вернуться и теперь негромко пощипывал струны в углу к вящему удовольствию Беллы и подсевшей к ним Алехандры. Избранный угол включал в себя два окна, так что братец Одили