Проект - Кортни Саммерс

– Это расценят как признание вины, – отвечает Кейси. – Проблема в том, что в этой статье достаточно правды, чтобы мы могли ее полностью опровергнуть. Да, у нас есть комната раздумий, но мы не ведем учет записям с аттестации и не храним их как гарант того, что члены Проекта не покинут его. Аттестация сродни исповеди в католической церкви. Да, мы проводим собрания, на которых отчитываемся друг перед другом и совместно решаем конфликты, но мы не истязаем друг друга. В данный момент наиболее частые поисковые запросы наряду с Проектом «Единство»: «Храм народов»[29], «Джонстаун»[30], «Пыль и звезды», «Ветвь Дави- дова» [31], «Рай». В этой дискуссии нет места для нюансов. Вступив в нее, мы ничего не выиграем.

– А если я все же напишу очерк как противоположную точку зрения? Вам нужен голос человека, думавшего о «Единстве» только плохое, но изменившего свое мнение. И это я. Так журнал «Вэнити Фэйр» помог своей статьей Монике Левински, а фильм «Тоня против всех» – Тоне Хардинг. Вам нужно лишь очистить имя Проекта…

– Я – искупитель.

Резкость в голосе Льва задевает, и я болезненно морщусь. Увидев это, он извиняется взглядом, смягчается:

– Я не буду искать искупления, не совершив ничего предосудительного. Я отвечу перед Богом, Ло. И Бог сохранит нас.

Я устремляю взгляд в окно, расположенное за письменным столом Кейси: на жутковатые в ночи силуэты сосен и скрытое за ними озеро. Потираю лоб.

– Не понимаю, зачем кому-то поступать так с вами.

– Статья написана для того, чтобы легшее на нас пятно позора положило конец благим делам. Без них не будет и Проекта, – отвечает Лев. – Это место – Царство Небесное. Вполне естественно, что кто-то хочет завладеть им. А если завладеть не получится – разрушить.

– Нужно дать опровержение, – замечает Кейси. – Без него разрешить ситуацию не выйдет.

Звонит ее мобильный. Она коротко и сжато отвечает на чьи-то вопросы, а потом с ее и так бледного лица сходят все краски. Нажав отбой, Кейси безучастно смотрит в одну точку.

– Кейси? – подходит к ней Лев.

– На нас подал в суд Артур Льюис, – объясняет она.

Лев уходит из кабинета, хлопнув дверью. Я поворачиваюсь к Кейси. Мы обе совершенно потеряны. Заплакав, она прячет лицо в ладонях. Мне тяжело видеть ее в таком состоянии, да и саму меня охватывает мучительная тревога. Полгода назад я и подумать не могла, что это место принесет мне что-то хорошее, не говоря уже о том, что, кроме него, у меня ничего хорошего и не будет. А теперь…

Кейси опускает руки и, сделав глубокий вдох, пытается совладать с собой – насколько это возможно. А потом признается:

– Не знаю даже, почему меня это так поражает.

– Что именно?

– Происходящее. Когда в мире появляется что-то хорошее, люди хотят его отобрать. Когда есть что-то чистое, они хотят его опорочить. – Кейси вытирает глаза. – Проект держит зеркало, в котором отражаются все мировые пороки, и мир хочет его разбить. Мы существуем вопреки миру, Ло, а не благодаря ему.

Происходящее не должно затрагивать некоторые вещи.

Укладывание на ночь Эмми – одна из них. Я теперь часть этого вечернего ритуала. Втиснулась в него, настояв на том, что мне необходимо пожелать Эмми спокойной ночи, поскольку ей нужно услышать от меня обещание, что утром я по-прежнему буду рядом. Но, возможно, это обещание гораздо больше нужно мне самой.

Мы располагаемся в кресле в углу ее комнаты. Стоя на моих коленях, Эмми проводит крохотными пухленькими пальчиками по корешкам иллюстрированных книг, находящихся на полке за мной, выбирает одну из них и дает мне. Надеюсь, она не чувствует моего напряжения. Не слышит волнения в моем голосе во время чтения. Не замечает дрожи в моих руках.

Сначала я очень стеснялась, и от моей неловкости истории, слетая с моих губ, умирали. Теперь я изо всех сил пытаюсь оживить их для Эмми, и она вознаграждает меня забавными, чудными и неожиданными вопросами. Она напоминает мне меня. Ребенком я ходила, до краев переполненная вопросами, которые боялась задать. Разница лишь в том, что Эмми не боится их задавать. Это у нее от Би. Иногда я сама спрашиваю ее о том, что мы читаем: «Кто это?», «Какой это цвет?» И она отвечает, причем всегда правильно, потому что внимательно слушает меня, и каждый раз, когда я останавливаюсь, чтобы это осмыслить, меня переполняют эмоции. Эмми обожает, когда я говорю, что ее ответ верный. Да я сама это обожаю! Я создаю наши совместные воспоминания, вплетаю себя в ткань ее жизни. Не позволю ни единой тени упасть на ее яркий свет.

– Завтра, – спрыгивает с моих коленей Эмми, – я буду рисовать.

– Да? – Я ставлю книгу на полку. – И что же ты будешь рисовать?

– Жуткие труселя![32]

Она заливается смехом, без сомнения вдохновленная прочитанным.

– Что еще за жуткие труселя? – спрашивает Лев, входя в комнату.

Эмми начинает рассказывать ему об их жутковатом зеленом свечении, но Лев подхватывает ее на руки и кружит самолетиком – к бешеному восторгу малышки. Потом бухает ее на подушки с аварийной посадкой, вытаскивает из-под нее одеяло и бережно укрывает. В уголке горит ночная лампа – Эмми, как и я в ее возрасте, боится темноты.

– До завтра? – Мой голос предательски надламывается.

Лев замечает это. Эмми – нет.

– До завтра! – кивает она.

– Ложись, – просит ее Лев, присаживаясь на край постели.

Я медленно покидаю комнату, слушая его пожелание спокойной ночи. Я помню его наизусть. «Мир…»

– Мир оставляю вам, мир Мой даю вам…[33] – Его голос ничем не выдает тяжесть последних дней. Не знаю, как у него это получается. Лев при Эмми, как обычно, спокоен и тверд, он не позволит творящейся снаружи мерзости коснуться ее.

Я закрываю за собой дверь с последними словами молитвы Льва:

– Ложись и спи, ты снова проснешься, ибо Господь защищает тебя[34].

Он выходит из комнаты Эмми и находит меня плачущей, пытающейся не задохнуться под гнетом будущих потерь, когда я еле пережила потери прошлого. Я говорю, что хочу присоединиться к Проекту.

– О, Ло. – Лев притягивает меня к себе.

Артур вряд ли выиграет иск о доведении до самоубийства, но что-то сильно цепляет в убитом горе отце, появляющемся на телевидении с криво повязанным галстуком и фотографией погибшего сына, оплакивающем утраченную возможность примирения и украденные у них годы, говорящем, что он с самого начала знал, чем все закончится, знал, что мы несем зло. Он подливает масла в разгоревшийся огонь. Проект «Единство» подтолкнул Джереми к краю: его подвергали неописуемым зверствам и заставляли смотреть, как издеваются над другими, что и привело его на вокзал и заставило броситься под прибывающий поезд. Я знаю, насколько убедителен Артур,