Проект - Кортни Саммерс

– Конечно, – кивает он, – едем.

– Я должна сделать это одна.

Не хочу, чтобы присутствие Фостера ободрило меня и побудило войти в ворота кладбища. Я хочу доказать, что мне достанет сил сделать это самой, без поддержки.

– Я не знаю…

– Просто встреть меня через час у церкви Святого Андрея Первозванного.

– Мне не положено оставлять тебя одну.

– Да что со мной может случиться?

– Идем, Ло. Все и так на взводе.

– Дай мне сорок пять минут.

Спустя несколько минут Фостер уступает:

– Хорошо.

– Спасибо.

– Сорок пять минут, – повторяет он.

По пути у меня «СВО», возле него я замедляю шаг. Наверху посреди дня горит свет. Ноги чуть сами собой не ведут меня ко входной двери – включилась мышечная память. Помню, как чувствовала в свой первый рабочий день, что теперь предо мной откроются одна дверь за другой. Как же я ошибалась.

Это я тоже оставлю в прошлом.

Дорога до церкви занимает у меня десять минут. Я стою у ворот с тяжелым сердцем. Пэтти в годовщину аварии клала на могилы цветы. Я ждала ее в машине, отказываясь идти вместе с ней. «Это нехорошо для тебя», – говорила она, но переубедить меня ей не удавалось. Потом я вообще перестала с ней ездить. Думала, так случившееся не будет касаться меня, но лишь сильнее связала себя потерями.

Лев прав: я жила пережитым.

Вхожу в ворота.

Я примерно представляю, где находятся надгробия родителей. Сунув руки в карманы, направляюсь в ту сторону. Ботинки мнут то, что осталось от снега.

Иду между рядами надгробий, недовольно кривясь на остатки украшений: искусственную пуансеттию[35], венки, рождественские гирлянды из лампочек. Эти украшения говорят о заброшенности могил. Тканевые цветы с потрепанными рваными лепестками уже выцвели на солнце. И все же лучше это, чем ничего от меня на надгробиях моих родителей.

Их могилы скромны и непритязательны. Когда я нахожу их, на сердце становится несколько легче. Оказалось, ожидание хуже реальности. Такое ощущение, что я стою не только перед родительскими могилами, но и перед своей. Ло, которую они знали, умерла вместе с ними. Их застенчивая, милая девочка. Я так давно стала ее полной противоположностью, что даже не знаю, понравилась ли бы им такая и гордились ли бы они мной. Возможно, после крещения меня перестанет мучить этот вопрос. Надеюсь на это. Я провожу пальцами по выгравированным на камне именам. Закрываю глаза.

– Би?

Распахиваю глаза. Послышалось?

– Би? – раздается снова.

Голос мне незнаком, но мой пульс учащается. Я поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу со священником. Мужчина выглядит чуть постарше Пола. Темнокожий, с вьющимися черными волосами и круглым лицом. Он сразу осознает свою ошибку, взгляд карих глаз останавливается на шраме. Священник извиняюще склоняет голову.

– Прощу прощения. Я принял вас за…

– …Би Денэм? – глухо спрашиваю я.

Кивнув, он приглядывается ко мне.

– Вы, должно быть, ее сестра Ло?

Потрясенная, делаю шаг назад.

– Простите, – он протягивает мне руку, – я отец Майкл.

Смотрю на его руку. Пространство вокруг нас словно съеживается и перестает существовать. У отца Майкла глубокий и мягкий голос, но моей тревоги он не унимает. Священник нерешительно опускает руку. Я поднимаю взгляд и смотрю ему прямо в глаза.

– Откуда вы знаете Би?

– Я встретил ее в прошлом году. – Он указывает на надгробия. – Она приходила к родителям, как вы сейчас, мы разговорились.

Прижимаю ладонь к груди, пытаясь успокоить неистово бьющееся сердце. Воображение рисует, как я прохожу через ворота кладбища месяцами раньше и нахожу сестру здесь.

Отец Майкл пристально рассматривает меня.

– Простите, я вас расстроил?

– И она рассказала вам обо мне?

– Да.

– Что… что она рассказала?

– О вашем чудесном исцелении после аварии.

Я неуклюже шагаю назад, вскидываю руку ко лбу. Кипящий внутри гнев грозит выплеснуться наружу. Би была здесь, рассказала обо мне священнику. Для меня у нее было только «Прощай».

– Она сказала, что отвернулась от меня? – спрашиваю я, и священник растерянно моргает. – Она приходит сюда? Вы видите ее?

Отец Майкл открывает и закрывает рот, видимо, осознав, что нечаянно ступил на минное поле. Спустя мгновение он указывает на церковь.

– Ло, не хотите войти внутрь и поговорить? Возможно, мне есть что вам предложить.

– Нет, – качаю головой. – Я не хочу. Вы не скажете мне ничего, чего я уже не знала бы. Я устала слышать о своей сестре от других людей. Но вы можете передать ей кое-что от меня?

Священник хмурится.

– Постараюсь.

– Скажите ей… – Я запинаюсь. – Подождите! А вы знаете, что у нее есть дочь?

– Эмми, – кивает он.

Я на секунду закрываю глаза.

– Хорошо. – Мой голос пронизан горечью. – Что ж, ладно. Скажите ей, что Эмми, Лев и я прекрасно обходимся без нее. И все.

– Я передам, – в его голосе звучит грусть.

– Спасибо, отец. – Я бросаю взгляд на дорогу, вижу подъезжающий джип. Мысль о том, что скоро я буду рядом со Львом, успокаивает меня, усмиряет ярость. Однако ее место тут же занимает стыд. – Простите, пожалуйста, что я…

– Все хорошо. Я понимаю. – Секундная заминка. – Ло, если я передам ваши слова Би и она захочет связаться с вами…

– Не захочет. Но спасибо.

Развернувшись, иду к дороге.

– Но если захочет, – слышу в спину, – как ей это сделать?

Я останавливаюсь. Сжимаю губы. Не надо, Ло. Отпусти ее! Ты должна это сделать.

– Если она и правда захочет увидеться, – наконец произношу я, – то найдет меня в чапмэнском доме. Она знает, где он находится.

Небеса разверзлись, стучащий по крыше хижины дождь звучит какофонией. Лев попадает под удар разбушевавшейся стихии. Дверь распахивается, и он вваливается в комнату, вымокший до нитки, с прилипшими ко лбу волосами.

– Думаешь, Эмми в порядке? – спрашиваю я, вздрогнув от оглушительного раската грома над головой. Усиленно борюсь с желанием побежать к племяннице. Я уже уложила Эмми спать, но теперь представляю ее напуганной ужасными звуками грозы. Меня страшно расстраивает то, что я не рядом с ней и не могу, если нужно, успокоить ее.

– Почему она должна быть не в порядке? – удивляется Лев, скидывая ботинки и куртку.

– Бабахи, – отвечаю я.

Он смотрит на меня в замешательстве.

– Фостер сказал, Эмми боится грозы. Называет ее бабахами.

– Точно. – Его плечи никнут. Он трет глаза ладонями. – Бабахи. С ней все будет хорошо.

Я всем своим существом ощущаю его усталость. Смотрю на то, как он ходит по маленькой кухне, готовя себе кофе. А ведь кофе – последнее, что ему сейчас нужно.

– Как съездили в Морель?

Медлю, не зная, говорить ли ему о священнике. Вряд ли Би свяжется со мной, хоть я и сказала, где меня найти. Лев не осудит меня за слабость, но будет разочарован. Я не хочу, чтобы, глядя на меня, он видел человека, не готового к последнему шагу. Не позволю сестре забрать у меня больше того, что она уже забрала.

– На душе стало легче, – отвечаю Льву. – Скучать не буду.

– Хорошо.

Лев подходит ко мне и обнимает мою щеку влажной ладонью. Я накрываю ее своей. В его взгляде гордость,