Роман О Придурках - Валерий Тимофеев

— Деньги можете нам, — разрешил Хмурый, — мы найдем им достойное применение.

Вот так, в один миг все мелкое отбросили. Остались наши разработчики с высшей наградой Родины — троекратным губернаторским поцелуем.

А Леха с Васькой, как всегда переполненные… в благодарность за это, медсестру Губернатора умыкнули, и вдвоем ее… целые сутки… по заданию Юльки… в бане веником… по всем мягким местам. А она так смеялась, так смеялась! Даже за версту слышно было.

Короче, каждый нашел себе развлечение по душе.

Только Юльке с Наташкой было не до развлечений. Они, даже на рекогносцировке и после нее, трудились как пчелки.

Одна временной медсестрой, другая постоянной Наездницей.

Каждая на своем месте, с полной отдачей и всем остальным.

* * *

Всю ночь с семнадцатого на восемнадцатое июля на горнолыжной трассе в Абзаково шел хрустящий бело-голубой снег.

Неожиданное в это время года снегопадное явление было связано не с глобальным изменением климата. Не с проснувшимся после великого запоя Дедом Морозом. И даже не с переездом, из-за развода и раздела жилплощади, Северного полюса на солнечный Юг. Все оказалось банальней и проще. Принимать подземный город, первенец ядерно-алмазного щита страны, прибывало главное лицо государства. Которое очень любило, когда его демонстративно любили, и баловали иногда… особенно в июле… прогулкой на горных лыжах… по свежему снежку.

Шесть снегострельных пушек без перерыва на обед и сон старательно разбрасывали три эшелона завезенного искусственного порошка белого цвета. Порошок имитировал январский снежный покров. Был так же бел и скрипуч, пушист и холоден. Отличался меньшим коэффициентом трения, соответственно этому большим коэффициентом скольжения. А во рту, если вам случится шмякнуться и хватануть полную пасть, превращался не в холодную простужательную воду, превращался в натуральный яблочный сок с сиропом.

В этом было маленькое упущение разработчиков и производителей.

Трассу засыпали в четверг, а к воскресенью местные жители растащили все три эшелона яблочного снега по домам: с пылесосами бегали, под метелку горы вычистили. Драгоценное сырье засыпали в сорокалитровые алюминиевые фляги, залили водой из колодца, — не того, что слева от станции, а того, который возле продуктовой лавки. Там вода чище и всего на три с половиной градуса выше точки замерзания. Так что зараз больше пятидесяти грамм ну никак не выпить, зубы ломит, а живот толстым слоем инея покрывается. Конечно, и дрожжей некоторые добавляли для крепости, и каждый чего-то своего, секретного: кто сухого зверобоя, кто душицы, а кто и конского, свежего… говорят, память отшибает.

И отходняк поутру голову не мучает.

Но это все происходило уже после катания П-та, и на ход нашей истории негативного влияния не оказало.

* * *

Больной всеми известными и неизвестными науке болезнями, Губернатор лично принимал трассу. Как юноша, с лопатой и совком по косогорам бегал, собственными худющими ягодицами лыжню на ровные парные дорожки укатывал. Главный тренер и зав. спуском лыжню осмотрел, штангенциркулем и микрометром проверил и похвалил:

— У нас машина немецкая, лыжнепроторительная, раньше этим занималась. Так у нее, скажу вам честно, дорогой товарищ Губернатор, плотность наста и округлость закраин значительно хуже. Вы, если вдруг на пенсию, или не переизберут на следующий срок, милости просим. А машину немецкую мы продадим, теперь уже однозначно.

Хозяин горнолыжного центра и Генеральный комбината даже ради такого гостя юношей скакать не мог. Или не хотел. Он делал вид, что охранение инструктирует в свете полезной важности и непременной нужности. И все норовил к профессору подкатить, чтобы тот ему экскурсионную программу хоть краешком глаза разрешил посмотреть. Но профессор клятву дал товарищу майору, а потому Генеральному временно отказал.

— Мы сейчас тропинку одну тайную, снегом посыпанную, проторим. От подъемника по оврагу к главному контрольно-пропускном пункту. Для П-та и его свиты. Как только от глаз подсматривающих вон за те кустики спрячемся, я вам, как вы просите, завсегда с готовностью. Да что вы! Да для вас! Никакой благодарности. Мы люди простые, деньгами согласные.

НЕПОМЕРНЫЕ АППЕТИТЫ

Оперативная информация

В полдень ухайдаканного Губернатора вынесли из парной, уложили в заботливое массажное кресло. Молоденькая медсестра в коротком халатике, едва прикрывающем татуировку на ягодице, воткнула два десятка бесполезных уже уколов в разные дряблые места ответственного тела.

Слуги сервировали стол, разлили по бокалам все, что разливалось, и скоропалительно удалились.

Распаренный Генеральный выполз из парной сам. Съел из ласковых ручек медицинской девушки три горсти разноцветных таблеток, запил стаканом подслащенной касторки, приготовился принять от старшего товарища клизму "на полведра скипидара с патефонными иголками".

— У нас есть шанс? — спросил пока еще Генеральный.

— Шанс всегда есть, — уклончиво ответил пока еще Губернатор. — Только большой или маленький, — вот главный вопрос!

— Мы же все для него! Мы ж ему больше семидесяти процентов голосов в нашем регионе, никто столько не подогнал! Преданность свою…

— Если бы он сам оценивал, — сокрушенно покачал головой Губернатор. — Там у них каждый норовит с докладом влезть и свою личную заинтересованность просунуть.

— Если я каждого в его свите покупать стану, я ж по миру пойду, — по своему расценил сказанное Генеральный.

— Я не прошу покупать каждого! — засопел на непонятливого Губернатор. — Надо купить одного, но такого, чтобы он был в нас как в себе заинтересован.

— Дак, скольких я в такой надежде прикармливал?

— И чего они?

— Хапнули, проглотили, и молчок. Как должное восприняли. А когда я с просьбицей обратился, тут все как один морду воротят.

— Не надо жопиться, манную кашу по тарелке размазывать.

— Это ты про что?

— Я ж тебе когда еще говорил: не многим понемногу давай, а немногим, лучше одному — но зараз и много.

— А, понял! И уже исправился. Ты скажи мне, вот я ему подарок приготовил. Хватит или опять морду скривит?

— Когда он кривил?

— Ну, когда я ему… черед Димку Косолапова… машиностроительный завод ко дню рождения предложил.

— Который Шубейкина?

— Нет, Фуфайкина, — необходимость упоминать такую мелкую фигурку, акцентировать на ней внимание, вызвала на лице Генерального презрительную гримаску. — Мы его подвели под банкротство, чтобы дешевле выкупить. А эти брать отказались.

— Значит, посчитали, что мало даешь. Ты им сопоставимое отдай.

— Куда деваться, сейчас в угол загнали, приходится от сердца отрывать.

— Не жмись, прошу тебя. Я слечу, и тебе не усидеть.

— А я без комбината останусь, кто тебя спонсировать будет? Мы в одной лодке сидим, а в ней большая течь открылась. Или мы вместе вычерпываем, за сохранение плавучести нашего гнилого суденышка боремся, или оба ко дну пойдем.

— Да знаю я, знаю! Чего ты мне одну песенку поешь? Лучше поделись…

— Я с тобой мало делюсь?

— Ты со мной делишься? Ты с прокурором области делишься, с генералом кагэбэшным делишься. А мне крохи остаются.

— Я виноват, что у них такой аппетит?

— Ты не считал, сколько ты обманутым тобой акционерам должен?!

— А чего вдруг ты спрашиваешь?!

— Да мне Сережка Снимайкин листочек один преподнес. С цифирьками. По его выходит, и говорить-то стыдно! Тебе, чтобы все вражеские глотки заткнуть, сорок пять лимонов надо отдать говорунам и демонстрантам. Ты жмотишься, и, чтобы конфликт загасить, вдесятеро больше в ненасытные глотки всунул уже. И конца-края борьбе вашей не видно.

— Откуда у Снимайкина цифры берутся? Он давно к тебе в министры перебрался, от города оторвался.

— Он-то перебрался, но, вспомни, кто у него в друзьях был, а? Ты себе команду собираешь по принципу личной преданности, жополизов, а он по уму.

— Врет он! Мой Мальков мне подробный доклад…

— Погодь-ка, — бесцеремонно перебил его Губернатор.

Он потянулся из кресла, достал с приставного столика кожаный портфель. Порылся во вместительном нутре его, бросил на обеденный стол фотографию. Глянцевый снимок заскользил по столу, вращаясь, как попрыгастый фигурист на льду. Генеральный подхватил его, не дал упасть.

— Что за дворец?

— Новый дом твоего Малькова. По оценкам риэлтеров и спецов наших, обошелся ему в два миллиона долларов. И это без обстановки! Мебель заказал в Испании, сантехнику в Англии, аппаратуру в Японии. Кафель в Италии по индивидуальному дизайну делают. Какой он у тебя оклад получает? А? Хватит ему или занимать придется? А, может, еще разок тебя обдурит, и перекроет все расходы?