Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 1 - Борис Яковлевич Алексин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всё это осложнялось ещё и тем, что почти все нанимаемые десятником люди мерили брёвна каждый по-своему: китайцы-рубщики мерили толщину бревна дюймами, а длину футами, крестьяне-возчики мерили толщину вершками, а длину аршинами, и никаких других мер пока не признавали, приёмщики, чаще всего японцы, мерили всё своими шаку, а железная дорога и конторы Дальлеса требовали измерения в кубометрах. Но таксатор и здесь выручил, снабдив курсантов соответствующими таблицами.
Кстати сказать, и пользование этими таблицами, да ещё при наличии такой «счётной машины», как канцелярские счёты, было делом нелегким. И Борису, и его товарищам пришлось немало попотеть, пока они разобрались в таблицах и научились по-настоящему пользоваться счётами. Впрочем, некоторым это так освоить и не удалось.
Мы уже несколько раз упоминали слово «десятник», теперь такого термина не существует, и я даже не знаю, с чем, или вернее с какой должностью, его можно было бы сравнить. Если староста артели мог бы сойти за бригадира, то, вероятно, десятник — это кто-нибудь вроде прораба или мастера участка. Как известно, сейчас эти должности часто занимают инженеры, ну а тогда даже и среднее общее образование считалось верхом образованности.
Хотя за время своего блуждания по сопкам в отряде ГПУ Борис немного отвык от усидчивого труда, он быстро восстановил утраченное и по всем предметам на курсах числился первым.
Время летело очень быстро, и отведённые полтора месяца для теоретических занятий пролетели, как один день. Наступило время экзаменов.
Помимо общих вопросов, касавшихся охраны леса, правильной его вырубки, очистки от сучьев, распиловки на брёвна и выявления имевшихся в дереве болезней, задаваемых Василевским, на экзаменах имелось ещё одно каверзное дело. На столе, в стороне от экзаменаторов, лежали срезы десятков двух деревьев и доски из них. Нужно было, по заданию преподавателя, найти названное им дерево, его срез и доску из него, или наоборот, самому выбрать любой срез и доску и назвать, какому дереву они принадлежат. Вся трудность заключалась в том, что со срезов была удалена кора, их поверхность гладко отполирована, а доски гладко выструганы. На этом каверзном вопросе многие потерпели поражение, но Борис справился с заданием. Дело в том, что эти срезы и доски всё время лежали на полках шкафа, стоявшего в той аудитории, где занимались курсанты, и большинство на них не обращало никакого внимания, хотя около каждого из предметов имелись таблички с надписями, какому дереву принадлежит тот или иной срез или доска. Борис со свойственной ему любознательностью внимательно рассмотрел эту коллекцию — предмет гордости Василевского, а обладая очень хорошей зрительной памятью, почти всё запомнил. Поэтому, увидев на экзамене знакомые предметы, отвечал без запинки, за что снискал похвалу Василевского и удивление его помощников.
Вполне благополучно сдал Борис экзамены и по бухгалтерии, и по делопроизводству, сумел правильно разобраться и в чертеже пилорамы, который достался ему при ответе на вопрос Сатонова.
После теоретических наступили практические экзамены, они заключались в умении правильно срубить дерево, вернее, правильно его свалить. Для этого курсанты выехали в лесную дачу на 26 версте, где как раз проходила рубка леса. Там Василевский, подведя их к какому-нибудь дереву, иногда искривлённому и извитому сильными и частыми Приморскими ветрами, говорил:
— Вот я вбиваю колышек, и ваше дерево должно упасть так, чтобы забить этот колышек до конца. Если вы это сумеете сделать, то, значит, сумеете научить этому и лесорубов, а вам их придётся иногда учить. Приступайте.
Для такой показательной рубки выделялась группа в три человека — два пильщика и один рубщик. Надо было топором подрубить с соответствующей стороны дерево, а затем с другой подпилить ствол на нужной высоте (пенёк не должен был превышать полуметра), и, не прикасаясь к падающему стволу, ждать, упадёт ли он в заданном направлении.
Большинству и эта задача оказалась не под силу, но тем не менее даже падение ствола на полметра в ту или другую сторону от колышка считалось удовлетворительным.
Подобрав себе в товарищи двух комсомольцев, участвовавших в рубке леса дома, хотя и без таких строгих требований, как здесь, Борис, вспомнив свою работу у Стасевича, где и с топором, и с пилой ему приходилось иметь немало дела, приложил всё старание, чтобы выполнить задание как можно точнее. К счастью, дерево им попалось не очень кривое, но оно стояло на довольно крутом склоне, и его надо было, по заданию Василевского, положить так, чтобы комель (нижняя часть срубленного ствола) находился внизу, а крона — наверху ската.
Подумав и поспорив несколько минут между собой, наконец, все договорились. Борис начал подруб с той стороны, с которой он считал нужным, затем двое других подпилили дерево, и вот оно с треском начало крениться на сторону. Ребята отбежали на несколько шагов и присоединились к зрителям. Дерево стало падать, но совсем не в ту сторону, куда было намечено, ребята начали перешёптываться, а Борис грустно опустил голову, чтобы не видеть своего поражения, ведь и подруб, и подпил сделали по его совету. Но вдруг раздался общий вскрик, Борис поднял голову и увидел, что дерево, точно под влиянием какой-то внутренней силы, сделало неожиданный поворот и упало точно на колышек, закрыв его своим стволом.
Это было так неожиданно и красиво, что все захлопали в ладоши. Кроме Бориной группы, с заданием справились на отлично ещё несколько человек.
На этом основные занятия закончились. Осталось каждому пройти практику на каком-нибудь предприятии. Борису досталась работа десятником на ящичном заводе на станции Бикин. Его назначили в сборочный цех. В этом цехе собирали поступающие по конвейеру щитки, сбитые из узеньких дощечек. На особой болванке — деревянном чурбаке — будущие стенки, дно и крышка собирались в готовый ящик; двумя гвоздями прикрепляли будущую крышку и складировали готовые ящики на тележки, которые другие рабочие отвозили для разгрузки на склад. Рабочих было восемь человек. В обязанности Бориса входило наблюдение за тем, чтобы каждый из рабочих забил при сколачивании ящика определённое количество гвоздей, чтобы стенки между собой и у дна прикреплялись аккуратно, без зазоров и выступов. Для этого ему следовало бы осматривать каждый изготавливаемый ящик.
Практически это сделать было невозможно, ведь рабочих восемь, а он один, естественно, что он мог осматривать качество ящиков только выборочно. Ящики шли под экспортную продукцию, и приёмщики при погрузке их в вагоны основательно придирались. На складе все ящики перемешивались, и определить, кто допустил
