Райский уголок. По велению сердца - Тереза Крейн

— Да благословит тебя Бог, Паркер. Если ты в самом еле не возражаешь, я была бы очень рада. Я не сомневаюсь, что мы напрасно беспокоимся, но нужно попробовать, Я с трудом верю, что кто-нибудь стал бы обращаться за помощью, если бы это не было так срочно.

— Верно. — Паркер гремела чашками, ставя их на сушильную доску. — Пойду собираться. А вы, мадам, не забудьте надеть теплое пальто.

Было почти четыре часа, когда Дафни и Паркер, оставив такси у дома, поднимались к квартире Рейчел по плохо освещенной лестнице, предчувствуя недоброе.

Дверь оказалась незапертой.

Дафни рывком распахнула ее.

— Рейчел?

Лишь тяжелая тишина была ей ответом. В нос ударил странный и неприятный запах. Драпированные шелка и атласы тускло поблескивали при слабом свете единственной лампы. Одиноко мерцали зеркала, словно хозяйка бросила их на произвол судьбы и уехала, оставив в камине остывать едва тлеющие угли.

Дафни прошла в гостиную. Паркер метнулась за ней, тенью застыв у двери. Перед камином стояла ванна, наполненная водой. Повсюду разбросаны полотенца. Испачканные полотенца. Дафни медленно наклонилась, подняла одно из них, поднесла к свету.

— Рейчел! Где ты? — Она повернулась, выскочила в холл и бросилась к кухонной двери. В крошечной комнате царил хаос. Плита завалена всевозможного вида кастрюлями и чайниками. — Рейчел?

Мертвая тишина. Дафни вернулась в гостиную и оттуда устремилась в спальню.

— Рейчел! О Боже, что случилось? — Она поспешила к постели и опустилась рядом с ней на колени. — Рейчел!

Вспыхнул свет — практичная Паркер отыскала выключатель и нажала кнопку. При свете лампы лицо Рейчел было бледным как полотно и неподвижным. Повсюду пятна крови. Дафни застыла, потрясенная.

— Разведите огонь, мадам. И поставьте чайник на плиту. — Паркер снимала пальто, закатывая рукава кофты.

— Но… Паркер… она… она умерла! Что мы можем…

— Нет, мадам, не умерла. Пока еще нет. Но это не значит, что она не умрет, если мы будем медлить. Не беспокойтесь. Предоставьте все мне. Только разведите камин и приготовьте чай. Крепкий. И очень сладкий. И дайте чистые полотенца, если сумеете их найти. Или простыню. Все пригодится! Ну, мисс, очнитесь…

Дафни побежала на кухню. Она неумело возилась с ручками газовой плиты и спичками. До нее доносился бодрый деловитый голос Паркер из спальни и, наконец, — о, благословенное облегчение! — едва слышное бормотание Рейчел. Она тут же оказалась у двери спальни.

— Рейчел — о слава Богу! — я думала, ты умерла. Я пошлю за доктором — тебя надо немедленно отвезти в больницу!

— Нет!! — Огромные глаза Рейчел горели огнем на осунувшемся лице. — Нет! Никаких докторов!

— Но, Рейчел…

— Нет! — Она повернула голову на гюдушке, обессиленная. — Не надо доктора. — Она обратилась взглядом к Паркер. — Скажи ей.

Паркер оставила Рейчел и подошла к Дафни, с нетерпением, но весьма учтиво выпроваживая ее из комнаты.

— Не беспокойтесь, мадам. Мне еще не то приходитесь видеть. Приготовьте чай, разведите огонь в этом проклятом камине и найдите мне чистое белье. И давайте оставим разговоры о докторах, хорошо? Во всяком случае, на некоторое время. Поживем — увидим.

— Хорошо, но… Паркер… ты уверена? А что, если она умрет? Мы не можем допустить, чтобы это произошло. Ни в коем случае!

Паркер улыбнулась. Она совершенно преобразилась. Теперь это уже была не та неуклюжая прислуга, которая кричала в телефонную трубку и теряла равновесие, делая книксен.

— Предоставьте это мне, мадам. И… будьте осторожнее, вы меня слышите? Мы ведь не хотим, чтобы нас ожидали другие неприятности, не так ли? У вас своих проблем хватает.

Удивительно, но Дафни потребовалось много времени, чтобы эти слова дошли до ее сознания. За последний час она ни разу не подумала о своем положении.

Паркер смотрела на нее проницательным взглядом.

— С вами все в порядке?

— Я прекрасно себя чувствую. — Дафни говорила правду.

В глазах Паркер она увидела одобрение.

— Хорошо. Тогда приготовьте чай.

Заря уже окрасила небо в перламутровые тона, когда Рейчел наконец заснула. Но спала она беспокойно и что-то бормотала во сне. Дафни сидела рядом с ней, пила уже наверное сотую чашку чая и любовалась совершенной красотой ее лица. Паркер, которая, по-видимому, никогда не чувствовала усталости, занялась уборкой квартиры. Удостоверившись, что Рейчел спит, Дафни подошла к двери.

— Паркер?

Угловатая фигура замерла. Прислуга подняла голову.

— Да, мадам?

— Спасибо тебе. Большое спасибо. Я не знаю, что сказать. Я не смогла бы справиться без тебя. Думаю, мисс Пэттен обязана тебе жизнью.

Паркер быстро взбила диванную подушку.

— О, я бы не стала так утверждать, мадам. Просто удивительно, но женщина способна подняться на ноги и не после такого. Вы можете мне не верить, но не так уж много женщин умирает в подобных случаях.

— Откуда ты так хорошо знаешь, что следует делать в таких ситуациях? — Дафни задала этот вопрос, не подумав, и только после того, как он сорвался с языка, она поняла, что допустила бестактность по отношению к Паркер. — О, пожалуйста, извини, я не имею в виду…

Паркер долго смотрела на нее, как бы взвешивая слова, потом сказала:

— Моя мать — своего рода повивальная бабка, там у себя, в Степни.

— Понятно.

— Она помогает… понимаете? Женщинам, которые… — она подняла на Дафни блеклые, навыкате, глаза и тут же отвела взгляд: —…нуждаются в помощи, так сказать.

— Да. — Дафни почувствовала себя неловко. Она стояла и смотрела, как Паркер со знанием дела превращает хаос в порядок. — А теперь? Что мы будем делать теперь?

Паркер распрямилась и потерла поясницу, впервые проявив признаки усталости.

— Трудно сказать. Честно говоря, я думаю, у нее осложнение. Такое случается иногда. Особенно, если девушка… вы понимаете… не разбирается в этом, — закончила она несколько извиняющимся тоном.

Дафни обернулась, чтобы посмотреть на неподвижную фигуру на постели.

— Да, — просто сказала она. — А если оно все-таки есть? Осложнение?

— Кто знает? Конечно, у нее некоторое время будут неприятности. Возможно, ей потребуется лечение, возможно — нет. Там видно будет. Сейчас есть другая проблема. Нельзя оставлять ее одну. Ей требуется уход. — Паркер улыбнулась, тепло и дружелюбно. — И добрая чашка малинового чая.

Дафни чуть не рассмеялась.

— Малинового чая?

— Это как раз то, что нужно. Отдых, уют и тепло.

— Она должна поехать с нами.

Паркер кивнула с улыбкой.

— Это как раз то, что нужно, — повторила она.

Вернувшись в спальню, Дафни устроилась в кресле. Но прежде она раздвинула шторы. Небо за окном было окутано бледной, голубовато-серой рассветной дымкой.

Рейчел по-прежнему спала.

Глава десятая

В те короткие мгновения прояснения сознания, которые редко навещали Рейчел за последние двадцать четыре часа, она чувствовала только боль и невероятную путаницу в мыслях. Приходя в себя, она желала поскорее снова окунуться в забытье. Она не могла, не хотела терпеть боль. И что еще хуже, она была не готова посмотреть правде в глаза. Что она натворила? Находясь большую часть времени в бреду и плену сновидений, она ворочалась в постели с боку на бок; ее волосы слиплись от пота. Она вновь и вновь видела лицо этого скользкого типа с острыми неприятными чертами, склонившееся над ней, и переживала то чудовищное надругательство, что свершилось над ее телом. Снова и снова она стремилась убежать. Иногда она слышала как бы доносящиеся издалека успокаивающие ее голоса и ощущала на себе чьи-то спокойные руки. Но в основном она пребывала в одиночестве, темноте и боли, в мире кошмаров и ужаса. В мире, в который неожиданно шагнул извне Гидеон Бест. Он вырос до невероятных размеров и почернел от гнева; он хотел уничтожить ее, как она уничтожила его дитя. Она пряталась. Убегала. Убегала в темноту. Но он повсюду находил ее. Преследовал ее. Вконец измученная, она висела на ниточке боли в полуночной пустоте и ждала.

Он пришел.

Он произносил слова, которых она не понимала. Он пришел и протянул огромные ручищи, чтобы схватить ее. Наказать.

— Нет, Гидеон, нет! Прости! Прости!

Он не слышал. Ему был одинаково безразличен и страх, который она испытывала, и ее угрызения совести. Она из последних сил боролась с ним, плача и умоляя его выслушать то, что она пыталась ему рассказать. Однако он не слушал ее, и она не могла остановить слезы. Потом случилось невероятное. Он взял ее на руки и держал крепко и нежно, как мог бы держать младенца. Она слышала его голос. Не понимая ни одного слова, она, тем не менее, сознавала, что это были мягкие, утешающие звуки. Она произносила его имя тихо, очень тихо и наконец он впервые позвал ее.