Ледяная тетрадь - Андрей Викторович Рубанов

Вера – дело добровольное. И тогда Никон – тоже пионер в своём деле – стал использовать манипулятивные, пропагандистские приёмы. Замена двуперстия троеперстием стала таким приёмом: самый тёмный и неграмотный человек мог показать своё отношение к реформе, просто сложив пальцы особым образом. Аввакум, в свою очередь, оказался первым, кто разоблачил манипуляцию, вскрыл механизм лицемерного фокуса. Громкие заявления, учёные речи, солидный внешний облик реформаторов, поддержка со стороны власть имущих, участие иностранцев, владевших тремя-четырьмя языками, – Аввакум на это не купился.

У сидельцев русских тюрем есть правило: не слушай, что человек говорит; смотри, что он делает. В обычной жизни любой из нас умеет маскировать свою глупость, жадность, беспринципность или духовную пустоту внешним обликом, приятными манерами. В тюрьме же люди сплющены в телесный брикет, а при тесном сожительстве глупец не может долго выдавать себя за умника. Видно всё: бытовые привычки, наклонности, интересы.

Чтобы узнать человека, надо меньше его слушать, а больше наблюдать. Любой из нас, сознательно или несознательно, владеет приёмами социальной маскировки; так уж мы устроены. Слова маскируют истинные намерения – и только поступки, реальные действия, выказывают нашу сущность. Вокруг нас – множество красивых, остроумных, хорошо воспитанных людей, умеющих держать себя солидно; часто такие люди талантливы, умны, обладают отменным вкусом, находиться в их обществе приятно, – но вдруг, внимательно понаблюдав за их поступками, мы обнаруживаем там, под слоем маскировки, других людей: жадных, ленивых, эгоистичных и неглубоких. Чем сложнее устроено общество, тем легче удаётся нам социальная маскировка; но не всё то золото, что блестит.

Патриарх Никон был красив, умён и блестел так, что глазам было больно, – но каковы его поступки и последствия этих поступков? Раскол церкви и тысячи замученных, заживо сожжённых. Протопоп Аввакум в конце жизни обратился в Иова, покрытого смрадными язвами, – но он, не двигаясь с места, при помощи угольков и клочков бумаги указал путь сотням тысяч крепких, сильных, твёрдых мужчин и женщин.

16. Биографы Аввакума и наука о нём

Пётр Великий упразднил сан патриарха русской православной церкви и закрыл византийский проект. Вместо того, чтобы сражаться за восточную столицу – Константинополь, Пётр с нуля создал новую столицу, западную, европейскую, и назвал своим именем. Церковная вестернизация сменилась тотальной светской вестернизацией. Реформы Петра были столь громадны, что церковная реформа никониан потерялась в их тени. Сейчас среднеобразованному человеку реформа Никона кажется мутной неловкой вознёй, ссорой бородатых религиозных фанатиков, а деяния Петра – блестящими, титаническими, ультрапрогрессивными.

Но Пётр был умён, и опыт церковной реформы Никона внимательно изучил. Он увидел, что реформа – любая, церковная или светская, – дело крайне болезненное, что резать всегда приходится по живому; и жертвы – неминуемы.

Это обстоятельство, кстати, плохо осознавал Михаил Горбачёв, затевая Перестройку: он наивно полагал, что весь народ радостно приветствует реформы, что недовольных не будет, что кровь – не прольётся.

Далее, Пётр учёл – не сформулировал, но скорее предчувствовал, – важнейшую идею исторической инерции. Социальное общество – система очень тяжёлая, её прямолинейное движение невозможно остановить за год, или за три года; чтобы изменить направление, нужно прилагать огромные усилия на протяжении многих лет, и вдобавок, что не менее важно, – быть готовым к тяжёлым потерям.

Русская церковь в результате никонианской реформы понесла огромные потери, от неё отпала значительная часть адептов, сотни тысяч прихожан, самых сильных, твёрдых и смелых. Пётр это понимал. Приступая к своим реформам, он заранее был готов к яростному, кровавому сопротивлению. Ведь противники преобразований могли и устранить Петра. Против царя играла его сестра Софья, и лояльное Софье стрелецкое войско, и сильные придворные партии, боярские фамилии.

Церковная реформа Никона предвосхитила светскую, и стократ более масштабную, реформу Петра, и опыт той реформы, возможно, спас Петра от многих ошибок, или даже от гибели.

Так что Никон, при всех его недостатках, парадоксально оказал услугу и Петру, и нашей истории, и нашей цивилизации.

И, конечно же, протопоп Аввакум, как лидер противников реформы Никона, не был нужен Петру ни в каком качестве. Упрямый бородатый ретроград, пропагандист всего отсталого и дремучего, лапотник, смутьян, – он никак не вписывался в мир, создаваемый Петром.

И Аввакума вычеркнули из официальной истории.

Впервые «Житие протопопа Аввакума» напечатали типографским способом только в 1861 году, спустя почти двести лет после написания. Сделал это историк и издатель, профессор Московского университета Николай Тихонравов.

Год 1861-й, как все мы помним, – великий год, когда в России было отменено крепостное право. Очередное совпадение, ещё одно схождение силовых линий в тайном мире Истории.

Но на этом мистические тайные пути Аввакума не закончились. Первое серьёзное исследование трудов Аввакума и его биографии было сделано только в советское время, в период торжества научного атеизма, когда церковь была отодвинута далеко на обочину общественного развития, когда члены Коммунистической партии не могли и помыслить о том, чтобы крестить своих детей.

Первое исследование текстов и биографии Аввакума сделал советский филолог, доктор наук, собиратель древних рукописей Владимир Иванович Малышев (1910–1976).

Далее деяния Аввакума и его тексты тщательно исследовал академик Александр Михайлович Панченко (1937–2002).

Если бы Аввакум узнал, что через триста лет после него Россия превратится в царство принципиального безбожия, храмы будут уничтожены и поруганы, – он бы, безусловно, проклял бы такой порядок всеми страшными клятвами. Но оказалось, что изучать и исследовать судьбу и память Аввакума начали именно люди из социалистического безбожного общества.

С середины восьмидесятых, когда исчез идеологический контроль за исторической наукой, появились тексты и других исследователей – как профессионалов, так и энтузиастов.

В первую очередь это Николай Анатольевич Окладников (1928–2014), историк, краевед, журналист, энциклопедист, этнограф, почётный гражданин Мезени и, между прочим, ветеран правоохранительных органов, следователь, удостоенный мемориальной доски на здании УМВД в Нарьян-Маре. Окладников написал несколько научных монографий, посвящённых Аввакуму и русским старообрядцам.

Наконец, создана и подробная литературная биография Аввакума, автор её – писатель, поэт, философ Кирилл Яковлевич Кожурин. Первая всеобъемлющая история жизни Аввакума, первая большая книга Кожурина о нём – «Протопоп Аввакум. Жизнь за веру» – вышла в 2011 году, спустя 329 лет после его смерти. За ней последовали ещё несколько.

Когда-нибудь появится отдельное направление исторической науки, посвящённое Аввакуму. И какой-нибудь хороший упорный историк объединит в одно целое сюжеты Тихонравова, Малышева, Панченко, Окладникова и Кожурина. Эти пятеро извлекли Аввакума из тьмы веков, частично вывели его из тайного мира и предъявили широкой публике, встроили Аввакума в культурный контекст.

Последнее по времени большое достижение в области науки об Аввакуме совершила профессор филологии Наталья Владимировна Понырко, выпустившая в 2010 году новейший перевод «Жития Аввакума», с приложенным подробным справочным материалом, пояснениями и комментариями. Вероятно, перевод