Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук

на себя смелость проанализировать все доступные научные данные, чтобы продемонстрировать, что 71 % самок певчих птиц (и это не шутка!) тоже поют.

Более того, к их призывам стоит прислушаться: то, о чем поют эти птичьи дивы, бросает вызов фундаментальным положениям теории полового отбора Дарвина.

По словам Лэнгмор, полтора столетия, в течние которых на самок не обращалось внимания, не просто очередное следствие сексистских предубеждений старой школы – это предубеждение имеет в основном географическое происхождение. Певчие птицы, или воробьиные, являются самым крупным отрядом, объединяющим 60 % всех известных птиц. Отличительными чертами более чем шести тысяч видов являются высокоразвитые пальцы ног, которые позволяют им сидеть на насесте, и мускулистая структура, похожая на гортань, – сиринкс, которая наделяет их вокальными способностями. Помимо этого, эволюция произвела на свет изящных синиц, парящих стрижей и легкомысленных райских птиц, а также множество других видов. Вместе около 140 семейств представляют один из самых разнообразных отрядов позвоночных благодаря взрывному эволюционному развитию в последние географические времена, которое позволило воробьиным захватить мир.

Единственный континент, где вы не услышите пения птиц, – это Антарктида.

Несмотря на их глобальное господство, певчие птицы традиционно изучались в Европе и Северной Америке. Эти в основном мигрирующие виды принадлежат к недавно эволюционировавшему подотряду под названием Passeridae, в котором самки действительно поют меньше. Самки, которые поют, вроде зарянки, как правило, лишены полового диморфизма, поэтому их легко принять за шумных самцов.

В родной Австралии Лэнгмор и по ту сторону тропиков история совершенно другая. Если бы Дарвин жил на другой стороне земного шара, он бы услышал самок десятков видов кустовых и дворовых птиц, от лирохвостов, имитирующих звуки бензопилы, до прекрасных расписных малюров, производящих столько же шума, сколько и самцы.

«Как австралийка, изучающая птичье пение, я прекрасно осведомлена об этом заблуждении в литературе. Я читала статьи о том, что поют только самцы, а потом выходила на улицу и проводила полевые исследования, и везде, куда бы я ни посмотрела, меня окружали поющие самки. Так что я не могла считать это аномалией», – сказала Лэнгмор.

Считается, что певчие птицы появились в Австралии около сорока семи миллионов лет назад. Учитывая распространенность поющих самок птиц в местах их происхождения, Лэнгмор и ее коллеги задались вопросом: всегда ли самки пели? Они создали птичье генеалогическое древо, чтобы реконструировать их предков, и пришли к выводу, что самые ранние самки певчих птиц действительно были группкой хриплых примадонн.

«Это перевернуло все с ног на голову, – сказала мне Лэнгмор. – Долгое время эти древние группы австралийских певчих птиц с поющими самками считались странными. Теперь странными считаются певчие птицы Северного полушария».

Открытие Лэнгмор оказалось весьма важным. Оно доказывало, что поющая самка не была каким-то новым эволюционным изломом, встречающимся только в тропиках. Самки певчих птиц всегда пели. Что изменилось, так это то, что в некоторых северных регионах с умеренным климатом, в недавно эволюционировавших семьях певчих птиц самки по какой-то причине перестали петь. Это представляет собой радикально иной эволюционный сценарий, отличающийся от того, что предложил Дарвин.

«Вопрос, который мы действительно должны задать, заключается не в том, почему поют самцы птиц, а в том, почему некоторые самки со временем перестали это делать», – сказала мне Лэнгмор.

В отличие от пения самцов птиц, исследования пения самок по-прежнему находятся в зачаточном состоянии. Но похоже, самки певчих птиц используют свои вокальные способности в первую очередь для того, чтобы конкурировать с другими самками. Они поют, чтобы защитить свои территории, места размножения или партнеров от других самок или чтобы отвлечь от них самцов. Это имеет гораздо больше смысла в жарких странах вроде Австралии, где сезон размножения длится долго и пары остаются на своей территории круглый год.

«Одна из существенных задач самки – защищать свою территорию, потому что самец может умереть, уйти от нее или тайком совокупляться с другой самкой по соседству. В любом из этих случаев самка должна уметь защищать свою территорию от каких бы то ни было вторжений и петь, чтобы привлечь нового партнера. Так что в тропических регионах для самки умение петь – очень ценный навык», – сказала Лэнгмор.

В садах Европы или Северной Америки, где большинство певчих птиц зимой мигрируют на юг, дело обстоит совсем иначе. Когда они возвращаются, самец обычно прибывает первым и поет во все горло, чтобы закрепиться на территории и привлечь самку. Самки присматриваются, прежде чем выбрать самца, что в некоторых случаях приводило к совершенствованию пения самцов благодаря половому отбору. Однако сезон размножения короток, поэтому самке нужно взяться за дело и размножиться, прежде чем она соберет вещички и снова отправится на юг. В результате у нее меньше времени ввязываться в драки с другими самками, а песенный отбор получается не таким суровым.

Очевидно, что пение птиц так же адаптивно для самок, как и для самцов. Хитроумные эксперименты показали, что мигрирующих самок, которые редко поют, вроде желтой древесницы, можно заставить петь, если другие самки (даже искусственные) окажутся на их территории.

Эти самки птиц, вовлеченные в вокальную борьбу за места гнездования и территории, создают проблему для теории полового отбора Дарвина и стали чем-то вроде камня преткновения для эволюционных биологов.

«Дело не в том, что Дарвин ошибся. В какой-то степени пение у мигрирующих самцов развивалось в результате полового отбора. Но это лишь малая часть истории. Это не вся история птичьего пения, – сказала мне Лэнгмор. – Сейчас мы понимаем, что у птичьего пения гораздо более широкий спектр функций. Это связано с конкуренцией за самые разные вещи. Не только для спаривания. Таким образом, вместо того чтобы считать, что птичье пение эволюционировало только в результате полового отбора, мы стали считать, что оно эволюционировало в результате социального отбора».

Концепция социального отбора была разработана биологом-теоретиком Мэри Джейн Уэст-Эберхард еще в 1979 году. Уэст-Эберхард поняла, что теория полового отбора Дарвина была слишком узкой, чтобы объяснить сложные признаки, которые развились в результате конкуренции не за пол, а за территории и ресурсы вне сезона размножения, как у самок, так и у самцов.

В планах Уэст-Эберхард не было дискредитировать Дарвина, скорее, предложить расширить его положения так, чтобы половой отбор стал подмножеством на фоне большого социального отбора. Она, как и Дарвин, проиллюстрировала свой аргумент огромным количеством существ, чьи яркие черты или половые диморфизмы не могут быть объяснены только половым отбором и даже могут иметь разные социальные функции в зависимости от времени года и ситуации. Она рассказала о том, как рога навозных жуков, хвосты фазанов, клювы