Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук

биологические. Вероятно, это происходит из-за окситоцина, а также из-за других нейропептидов», – сказала мне Кэтрин Дюлак.

Люди и крысы, не единственные виды, которые воспитывают чужих детенышей. Усыновление было зарегистрировано по меньшей мере у 120 млекопитающих, от слонов до землероек. Брошенный белек длинномордого тюленя из исследования Робинсон был фактически спасен другой самкой в колонии: опытной мамой, уже подготовленной к материнской заботе, что и обеспечило бельку выживание.

Материнство – чрезвычайно ответственная работа, имеющая огромное эволюционное значение. Такая гибкая привязанность снимает с мамы бремя единственного родителя и обеспечивает детенышу гораздо более широкий круг заботы. Иногда это происходит случайно, как в случае усыновления у длинномордых тюленей, но у других видов воспитание превратилось в общественное дело, что приносит огромную пользу матерям животных с «двойной карьерой».

Летучие мыши, например, не могут летать и добывать пищу с детенышем на борту. Поэтому они пользуются специально отведенными «яслями» и даже кормят детенышей друг друга молоком. У жирафов тоже есть такие «ясли». Взрослые особи, добывающие пищу, постоянно находятся на виду и не могут приглядывать за детенышами, потому что их головы находятся высоко в деревьях. Поэтому они помещают своих детенышей в «ясли» на некотором расстоянии от основной группы, с одним назначенным охранником. Если приближается опасность в виде льва или гиены, часовой сопровождает детенышей жирафов в безопасное место. Матери-охотницы также практикуют коллективный уход. Среди псовых, вроде волков или диких собак, в стае обычно размножаются только альфа-самец и самка, при этом младшие члены группы охотятся вместе с матерью и возвращаются в логово, чтобы изрыгнуть предварительно переваренное мясо в рот ее детенышей.

Хотя забота о чужом потомстве и обеспечение его пищей на первый взгляд кажутся противоречащими эволюционной логике, совместное размножение сильно эволюционировало у таксономически разнообразных видов. Около 9 % из десяти тысяч ныне живущих видов птиц и 3 % мам млекопитающих получают столь необходимую помощь от так называемых самок-помощниц.

Я отправилась в отдаленный уголок Мадагаскара, чтобы встретиться с матерью из тех приматов, что осуществляют дневной уход за младенцами: лемур вари, Varecia variegate. Эти предки приматов необычны тем, что рожают сразу до трех детенышей. Большинство матерей приматов – будь то мартышки или человекообразные обезьяны – обычно справляются только с одним за раз. Большинству детенышей приматов с их большим мозгом требуется много времени, чтобы достичь независимости, и им нужны годы интенсивного ухода, поэтому иметь больше одного детеныша за раз слишком сложно. У самок лемура вари есть инновационное решение этой проблемы: наподобие птиц, они строят гнезда высоко в кронах деревьев. Эти гнезда служат общими яслями для двух или трех отдельных пометов, так что работающие мамы лемуров могут разделить родительскую нагрузку.

Биологический антрополог доктор Андреа Баден изучала это практичное решение для ухода за приматами в течение последних пятнадцати лет. Когда она пригласила меня присоединиться к ней на ее учебном полигоне в Национальном парке Раномафана, я ухватилась за этот шанс, не совсем представляя, сколько усилий было затрачено на расшифровку секретов детского сада лемуров.

Лемуры вари находятся под угрозой исчезновения, и их можно встретить только на немногих оставшихся участках первичных тропических лесов, высоченные деревья которых со временем вырубят ради древесины. Эти фрагменты нетронутых джунглей в настоящее время встречаются только в тех немногих местах, куда еще не проникли лесорубы, благодаря их удаленности от дорог и сложному рельефу. Мне пришлось пройти пешком двадцать шесть километров, пробираясь через бесконечные рисовые поля под палящим африканским солнцем, а затем карабкаться по бесконечным крутым скользким тропам глубоко во мрак горного леса. Я шла целый день от рассвета до заката, и к тому времени, когда добралась до импровизированного лагеря, я была в полубреду и принялась за свой ужин из риса и эластичного и почти прогорклого вяленого мяса зебу (высушивание – единственный способ сохранить столь необходимый белок в отсутствие электричества) с огромной благодарностью.

Это было начало учебного сезона Андреа Баден, и впереди нас ждало размножение лемуров. Молодой американский доцент сосредоточилась на том, чтобы пометить как можно больше лемуров и следить за их родительским путешествием высоко в кронах деревьев. Это включало поиск и последующую погоню за лемурами в течение нескольких часов, пока они скакали на высоте ста футов над нами, прежде чем накачать одного из них анестетиком и изловить. В целом неплохая тренировка, особенно для мадагаскарского парня, который карабкался на вершину дерева, чтобы забрать нашу «подстреленную» дротиком уснувшую добычу.

Моей наградой стала неожиданно близкая встреча; я взяла на руки свою дальнюю родственницу-примата и отнесла обратно в лагерь. Ее теплое тельце было такого же размера, как у большой домашней кошки, а густой однотонный мех был изысканно мягким на ощупь, и пахло от нее кленовым сиропом – побочный эффект фруктовой диеты.

Помечая отдельных лемуров, Баден может следить за их высокими в прямом смысле деяниями. И это единственный способ наблюдения. Самцы и самки идентичны, и различить особей на расстоянии совершенно невозможно. В течение нескольких месяцев кропотливого радиоотслеживания в процессе многолетней работы Баден выявила, насколько «сверхъестественными» на самом деле являются эти приматы. Они не живут устойчивыми группами, как бабуины Джен Альтманн или как большинство приматов. Вместо этого около двадцати пяти – тридцати взрослых особей имеют свободные объединения на общей территории. «Вы никогда не найдете всех членов сообщества в одном и том же месте в одно и то же время. Они похожи на атомы, отскакивающие друг от друга», – объяснила Баден. Несмотря на такую изменчивую социальную жизнь, самки рожают в один период, вероятно, благодаря обильному урожаю.

Изобилие фруктов случается не каждый год, и лемуры могут прожить шесть лет, не имея детенышей. В таком случае они компенсируют это количеством детенышей в помете. Детеныши у них необычайно беспомощны – слепы и не могут даже самостоятельно прильнуть к матери. Около месяца после рождения они остаются в родовом гнезде рядом с матерью. Затем, как только отпрыски становятся достаточно большими, она помещает их в общее гнездо, расположенное рядом с большим плодоносящим деревом.

«Таким образом, в гнезде находятся вместе два или три помета, и когда одна мама остается с малышами, другая уходит. Также распространен и другой вариант: обе мамы уходят, а кто-то другой остается и присматривает за детенышами», – сказала мне Баден.

Стражи оберегают детенышей в их детской, находящейся высоко над землей; игривые приматы склонны выпадать из гнезд, и за ними все время нужно присматривать. Помимо спасения непоседливых детенышей, няни также с ними играют, ухаживают за ними и иногда даже кормят их грудью. Иногда эту функцию охраны