Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

в куче хлама. Я успел за это время добежать до бетонного забора и нырнуть в одну из многочисленных дыр. За забором виднелись развалины домов – понесся со всех ног туда. Топор, с которым собирался встретить врага во всеоружии, вылетел из рук – но я даже не обернулся, торопясь укрыться от мчавшегося по пятам чудовища где-нибудь под плитами домов. Я не оглядывался – по шумному дыханию и быстрым прыжкам за спиной понимал, что преследователь вот-вот вцепится в спину… Нога попала в расщелину, и я растянулся во весь рост, проехав по жиже около двух метров. Тотчас темная тень в сильном прыжке перемахнула через меня и распласталась в такой же жиже впереди. Зверь собирался свалить меня с ног, и только случайное падение спасло меня от сокрушающего удара! Я еще раз заорал и вскочил на ноги – на мое счастье, темное чудовище никак не могло подняться из зловонной лужи. Если бы я догадался тогда применить нож, мне было бы гораздо легче справиться с противником – в те мгновения он оказался в худшем положении, чем я. Но от страха я почти потерял остатки разума – а ведь куда более жуткие часы Первого Дня встретил гораздо более хладнокровно, и это спасло тогда! Видимо, долгое пребывание в одиночестве приучило не опасаться ничего, кроме стихии, – и теперь я расплачивался за это.

От бетонного забора отходил деревянный – и он сохранился намного лучше. Я мчался вдоль него сломя голову, в надежде найти лазейку – а зверь опять настигал, громко рыча от ненависти. Мелькнула щель между досками – и порыв юркнуть туда оказался быстрее разума. Туша чудовища с маху ударилась о забор – тот пошатнулся, но выдержал натиск. В панике оглядевшись, я увидел двухэтажное строение – остатки дома с чудом уцелевшим балконом. Он провис, но еще держался, каким-то непостижимым образом не падая вниз. Посмотрев вдоль забора, я похолодел: совсем недалеко настежь распахнуты ворота, и зверю нет никакой нужды ломиться на доски, чтобы добраться до меня. А он снова ударил, и к скрипу ломающихся досок добавился ухающий и утробный лай.

Темная туша вышибла полусгнившие доски, и в образовавшееся отверстие просунулась громадная оскаленная морда. Доли секунды она яростно смотрела на меня. Затем чудовище отступило назад – и вновь бросилось к появившейся бреши. Я как-то сразу пришел в себя, поняв, кто за мной гонится. Это собака – но очень больших, просто невероятных размеров, огромная, словно медведь! Содрогнувшись от ее вида, я на несколько секунд впал в ступор – убить ее моим жалким оружием? Это невозможно! Теперь, поняв, кто передо мной, уже сознательно не остался на месте – слишком большим пес казался в тот момент и слишком злобным, что, впрочем, соответствовало действительности. Нужно спасаться – но как? От очередного сильного удара доски разлетелись в разные стороны – псина ворвалась внутрь! Громадный размер чудовища, его сила позволили без особого труда разметать преграду, и теперь собака быстро приближалась. Ругая себя последними словами, – какой черт меня понес на этот берег, к этому дому и вообще в дорогу? – быстро бросился к дому, надеясь найти там укрытие.

– Гау! Га-а! – раздалось позади. Огромная псина, поняв, что я намереваюсь сделать, бросилась ко мне. Последний раз я так бегал во время землетрясения! С ужасающим лязгом клацнули зубы – но я уже подтягивался на перилах балкона. Собака взвыла и бросилась в дом. Я понял: через несколько секунд она будет здесь. Бежать дальше некуда – оставалось только принимать бой. Я посмотрел на комнату, в которой оказался: длинная, полностью лишенная мебели, с кучей сваленных и уже покрывшихся плесенью плакатов в углу. Сгнивший пол, провисший потолок… все может рухнуть в любой момент! Позади – вырванная дверная коробка, через которую я перепрыгнул, выбираясь с балкона. Впереди – две двери, вернее, два проема. Через одну из них должно влететь это чудовище!

Но видимо, собака изменила тактику. Я больше не слышал ее шагов, ее громового лая. Все вдруг стало так же спокойно, как до моего появления в разрушенном порту. Наверное, она затаилась за одной из дверей и только ждала, пока я выйду, чтобы наброситься сбоку. Я решил перехитрить ее и снова выскочил на балкон – не станет же она прыгать вслед за мной с высоты? Однако позади не раздалось ни звука… Я задержался на кромке, едва не спрыгнув вниз, и прислушался. Но зверюга ничем не выдавала своего присутствия! Понемногу я стал успокаиваться. Будь у меня пистолет либо ружье – эта тварь не смогла бы так безбоязненно за мной гоняться! Но во всех моих скитаниях ничего подобного мне так и не попалось, если не считать недавнего арсенала, рыться в котором мне не захотелось. Как я себя клял за это!

Впрочем, что мечтать – топор оставался внизу, а иного оружия, если не считать ножа, у меня не имелось.

Где-то в доме кто-то коротко и жалобно взвизгнул, отчего я разом вновь напрягся. Скулеж повторился – и он никак не вязался тем ревом, что только что производил этот монстр! А затем раздался грохот, несколько шаркающих шагов и утробное рычание… Зверь выбежал во двор и, не обращая больше никакого внимания на меня, кинулся к не замеченной мной ранее норе, видневшейся почти возле самого забора. Зверь забрался внутрь и почти сразу выполз наружу, волоча что-то за собой. Я присмотрелся и похолодел… Черное чудовище тащило в дом человеческую ногу! От неожиданности и ужаса я вскрикнул. Собака остановилась и подняла огромную голову. В мрачных глазах зверя горела сумасшедшая ненависть. Псина выпустила свою ношу и, посмотрев на меня, завыла…

Отсюда, с безопасного расстояния, я наконец-то смог разглядеть обладателя этой глотки и еще более жутких клыков… Почти полностью черного цвета – из-за налипшей грязи и скудного освещения рассмотреть окрас шерсти было трудно. Ростом с хорошего теленка, взъерошенная и нервно бившая хвостом по земле. Страх преувеличил размеры – на меня скалила зубы хоть и очень крупная, невероятно больших размеров, но все же просто собака. Она еще раз глухо зарычала, не сводя с меня потемневших глаз. По пасти скатывалась пена – слишком много для здорового зверя… Мне пришло в голову, что это признак безумия! А может, даже бешенства! Но если так, то даже малейший укус, любое прикосновение этих клыков – заражение и гибель. А то, что она не оставила надежды со мной разделаться, я ясно различал в ее хоть и замутненных, но яростных зрачках! Погоня, прекратившаяся на какое-то