Я называюсь Никто - Тимофей Владимирович Алёшкин

не нравилась Катулу, лидеру консерваторов), так что здесь, наверное, они были готовы частично уступить. Я думаю, они были готовы допустить в какой-то пропорции всадников, может быть, по аналогии с предложением Друза они бы предложили расширить сенат за счет всадников ещё больше, до 900-1000 человек (как это сделал потом Цезарь), так «делегаты» от всадников, попавшие в сенат, получили бы и места в судах. Расширенный сенат стал бы ещё более управляемым господствующей партией, вновь принятые члены были бы отобраны сулланцами и укрепили их большинство на скамьях педариев, а сенаторам-Метеллам при пополнении и через суды устроили бы чистку.

Как вариант, может быть, сулланцы уже тогда были готовы ещё сильнее «подвинуться» в судах. В 70 году реформу судов провели по предложению претора Луция Аврелия Котты. Младшего брата Гая и Марка, тоже, ясное дело, сулланца. По новому закону треть судейских мест осталась за сенаторами, треть перешла к всадникам, ещё треть – к эрарным трибунам, следующему по рангу сословию. Всё-таки и такой компромисс оставлял группе, имевшей большинство в сенате и имеющей влияние на всадников и эрарных трибунов какую-то долю контроля. Возможно, чтобы сохранить в союзниках консерваторов сулланцы уже в 74 были готовы и на это пойти, и в 71 был реализован проект Цетега-Котты, ещё 74-го года.

Самым серьёзным изменением было бы огромное пополнение гражданства за счет неполноправных и репрессированных. Цизальпинцы (на глаз это наверное тысяч 200 граждан) бы получили гражданство, как италики в 89 и как в реальности от Цезаря в 49, не через ценз (цензоры сулланцам не нужны, да и строго говоря цензоры никогда сами не давали гражданство, а только фиксировали его в списках граждан), а специальным законом и потом через регистрацию у, наверное, преторов, опять-таки как по закону 89 года. Десятки тысячи солдат Сертория, объявленных врагами, были бы амнистированы, их гражданство восстановлено (с возвратом имущества проскриптам из армии Сертория уж как-нибудь бы разобрались). Очень возможно, что и со статусом италиков, не записанных в граждане, были бы какие-то положительные изменения.

Это дало бы сулланцам, проводившим реформы 250 тысяч новых избирателей-клиентов, обязанных своими правами реформаторам. И, соответственно, столько же новых голосов за них и за их союзников (с Серторием и римской знатью, воевавшей в его армии – Перперной и пр., несколько десятков бывших сенаторов там, наверное, было, — пришлось бы властью немного поделиться, конечно) на всех выборах. Успехам Метеллов и других аристократов, не ассоциированных с сулланцами на выборах по крайней мере на какое-то время пришел бы конец.

По-моему Гай Аврелий Котта (я выделяю его, а не Цетега, как мозг и лидера реформ (Цетег в их паре «отвечал» скорее за борьбу власть) по происхождению из могучего «think tank’a» группы Красса Оратора 90-х, по засвидетельствованным Цицероном правовым достижениям и по началу им лично реформ в 75) очень недооцененный и незаслуженно почти забытый деятель Римской Республики, а он заслуживает памяти и уважения не только как оратор, но и как великий политик-реформатор наравне со Сципионами, Крассом Оратором и Цезарем. Он задумал и успел начать в 75-73 третий тур грандиозного преобразования и укрепления Республики, усовершенствования и усложнения её конституции и судебной и правовой системы и объединения Рима с Италией через повышение правового статуса италиков до римлян и более прочного политического и правового объединения страны. Начали эти преобразования Красс Оратор и Друз в 91, продолжил Сулла в 81-80, а Котта хотел завершить, но не успел. Всё-таки он дал реформам такой импульс, что они в главных чертах были проведены в 70 и после его смерти.

Конечно, Метеллы бы всеми силами противодействовали сулланцам на каждом шагу, не исключено, что консерваторы, естественно, категорически не согласные с новой большой волной реформ их бы поддержали и дело бы дошло до нового открытого раскола республиканской элиты и даже до гражданской войны. Но, как видите, это было в общем-то в смягченной форме уже заложено в сам план, запускавший фактически превентивно «мягкую» гражданскую войну со стороны реформаторов как движущую силу переворота, в которой «реакционные» силы должны были быть биты по частям, не успев соединиться – сначала Метеллы в Риме, потом подходящие в Италию их главные армии из Испании – да и решились бы Пий и Помпей начать войну с получившим массовую поддержку и собравшим большие армии правительством реформаторов? Не исключено, что тот же очень расчетливый Помпей решил бы опять, как в 83 и 80, вовремя перейти на более сильную сторону, тем более если бы она ему пообещала, наконец, консульство, да и Метелл, как показали 83-82 годы, умел и воевать, и договариваться, смотря по обстановке.

Успешно проведенный «переворот» Цетега-Котты-Сертория демобилизовал бы основные протестные силы в Италии, чрезвычайно расширил и укрепил массовую поддержку сулланского режима и восстановил бы силу и единство Рима и Италии, сняв появляющиеся в провинциях империи серьёзные сомнения в состоятельности и крепкости имперского центра и уничтожив надежды, особенно на Востоке, на ослабление и падение римской мировой гегемонии. «Субгегемон», Птолемей «Авлет» Египетский в этом раскладе, я думаю, был за Метеллов, но успел бы он им как-то помочь – вот не знаю.

Хотя возможно, он им как раз-таки помог — как вы помните, смерть Никомеда Вифинского в середине 74 здорово смешала карты в Риме, а вызванную ей войну с Митридатом (который по многим признакам был с Александрией в хороших отношениях) в той ситуации можно зачесть за силовую поддержку с Востока Метеллам, заинтересованным во внешних осложнениях, которые бы помешали сулланцам сосредоточиться на реализации внутриполитических планов, отвлекая из Рима в решающий момент на восточный фронт ведущих политиков, солдат и другие ресурсы.

34. 74 год. Действия

Я не думаю, что сулланцы уверенно рассчитывали начать заваруху уже прямо в 74 году. Антоний, кажется, действовал в 74 довольно неспешно, по месту в обрывках текста «Истории» Саллюстия» больше похоже что его операции в Лигурии и переход в Испанию были уже в 73 году. Котта только в январе 74 оказался в своей Галлии, вряд ли он рассчитывал «раскачать» её быстро.

Наконец, ключевой элемент плана – переход Сертория в Италию – должен был занять весь летний сезон. Ганнибал прошел в 218 800 км километров от Испании до Италии за 5 месяцев, едва ли реалистически можно рассчитывать в тех условиях дойти существенно быстрее, даже с учетом постройки Домициевой дороги из Италии в Нарбон. То есть чтобы успеть начать дело в 74 с Серторием надо