Любовь по расчету - Элизабет Чедвик

К концу вечера, когда мужчин разморило от выпитого вина и обильной пищи, разговор перешел на достоинства ирландских гончих в охоте на оленя, менестрель тихо играл на лютне «Морскую Звезду». В это время к принцу прибыл посыльный.

С досадой оторвавшись от приятной расслабленности, Генрих слушал преклоненного гонца. Лицо не выражало беспокойства, но шея вдруг покраснела, чаша дрожала в руке.

Брат Роберт, в ореоле славы возвращавшийся из крестового похода, остановился в Сицилии, где у него появилась невеста, некая Сибил де Конверсано, дочь апулейского графа, обладавшего крепкими связями в Нормандии. Имя и титул будущего родственника не имели большого значения, но значительное состояние невесты даст Роберту возможность выкупить у Руфуса отданное под залог герцогство, да и сам брак грозит рождением наследника на престол. В момент радужная перспектива восхождения Генриха на английский трон стала далекой и призрачной.

Посыльный замолчал. Воцарилась тишина. Собравшиеся избегали смотреть друг на друга. Гилберт де Клэр что-то прошептал, Генрих метнул на него предупреждающий взгляд.

— Тост! — произнес он с наигранной веселостью и поднял чашу. — За моего брата и его невесту, за то, чтобы они благополучно добрались до дома.

Чаши звенели. Последовал еще один тост.

— Что же теперь будет? — спросил Хью, сложив руки на животе.

Генрих поджал губы, метнув на де Клэра многозначительный взгляд.

— Ничего особенного. Просто Руфус не сделает меня наследником. Предоставляю Роберту беспокоиться об остальном. Полагаю, мне надлежит последовать примеру отца.

Честер отогнал от лица надоедливого комара.

— Если предлагаете гражданскую войну, прошу на меня не рассчитывать. У меня достаточно проблем с Уэльсом, не хватает еще и этой занозы.

— Гражданская война? — Генрих повернул к нему невинное лицо. — Отнюдь! У меня не будет сторонников. Кто захочет меня поддержать?

— У вас есть друзья, сэр, — многозначительно произнес Роджер де Клэр.

— Мне нужны не друзья, а удача и военная поддержка. Ты поможешь мне, Гай? — в глазах Генриха зажглись озорные искры.

— Клятва, данная феодалу, священна, милорд, — ответил Гайон после небольшой паузы. — Я бы не смог отказать вам в поддержке и закрыть перед вами ворота моих замков.

— Вот именно, — Генрих улыбнулся. — Отличный строительный материал, не хуже моего. У этой верности есть мотивы?

Их взгляды встретились.

— Никаких. Я сказал бы то же самое, даже, если бы вы оказались моим родственником, милорд, — равнодушным тоном сказал Гайон.

— Я так и думал. Но, если бы пришлось выбирать между мной и Робертом, что тогда?

— Тогда, надеюсь, сумел бы сделать правильный выбор, — дипломатично ответил Гайон.

— Гай, а на чьей стороне окажется твой отец? — вежливо осведомился граф Хью.

— Он не ел из чужих рук, а всегда сам охотился для своего стола.

Юдифь решила, что разговор принимает не нужный оборот, и как бы невзначай, уронила чашу. Издав огорченный возглас, нагнулась, собирая осколки дорогой вещи, но задела рукавом сосуд с водой для омовения рук и опрокинула на Генриха.

Тот поперхнулся от неожиданности и на мгновение замолчал. Граф Хью не смог удержаться и разразился смехом. Рука тяжело опустилась на стол, стеклянный острый нож вошел прямо в ладонь. Хлынула кровь. Смех перешел в вопль боли. Юдифь схватила со стола салфетку, бросилась устанавливать кровь, но в спешке опрокинула подсвечник. Широкий рукав нарядной одежды Гилберта де Клэра загорелся.

Гайон в отчаянии схватил кувшин и вылил на гостя вино. Охотничий пес Гилберта зарычал и пытался укусить Гайона за ногу, но был отброшен к противоположной стене и жалобно скулил. Музыка смолкла, менестрель ретировался из комнаты, за ним, агрессивно рыча, последовала собака де Клэра. Юдифь металась по комнате, создавая больше неразберихи, чем, наводя порядок. Наконец, кое-как перевязав рану Честера, она остановилась, обвела взглядом причиненный ущерб, закрыла лицо руками и разрыдалась.

Гайон быстро нагнулся, поднял с пола сброшенное блюдо, пытаясь сохранить хладнокровие. — Предлагаю, мадам, поискать сухую одежду для милорда Генриха, нашего принца, — он с трудом подавил волнение.

Юдифь выбежала. Гилберт де Клэр наблюдал, как стойко борется с волнением разгневанный супруг, поставленный в столь нелепое положение недотепой-женой: Хью Честеру ситуация виделась иначе: ему казалось, что Гайон готов разразиться смехом и с большим трудом сдерживает порыв. Он также понимал причину переполоха. Зная медицинские способности Юдифи, смотрел на свою рану без опасений.

Все еще не успокоившись, появилась Юдифь, плечи ее вздрагивали. Она почтительно подала Генриху тунику и панталоны.

— Не переживайте, леди Юдифь, — Генрих величественно делал вид, что не понимает истинной сути происходящего. — В жизни всякое случается.

Гилберт де Клэр кашлянул и, бросив быстрый взгляд на Генриха, занялся созерцанием остатков пищи, разбросанных по полу. Генрих сделал вид, что не заметил взгляда, и начал переодеваться. Они с Гайоном были примерно одной ширины плеч, но Гайон выше, пришлось на месте подшивать панталоны. Наконец, все привели в порядок, и вечер закончился шутками и весельем.

В освещенном факелами дворе Генрих сел на подведенного коня, все еще продолжая улыбаться.

— Гай, тебе необычайно повезло с женой, — он бросил взгляд в сторону Юдифи.

Рукава туники доходили ему почти до кончиков пальцев.

— Знаю, милорд, — серьезно ответил Гайон. — Хотя, как вы успели заметить, ни одно из ее предприятий не проходит гладко, она колет, даже, когда гладит.

Генрих крякнул.

— Этого следовало ожидать — ведь она родилась под знаком Скорпиона.

Гайон испытующе взглянул на принца.

— Передайте привет Алисии, когда увидите. Скажите, что я одобряю.

Гайон отступил, освобождая проезд для отличного скакуна, приобретенного принцем у его отца, Генрихом последовали Гилберт де Клэр и телохранители.

— Что это была за таинственная фраза насчет родства? — спросил граф, наклонившись к Гайону.

— Ничего особенного, — отмахнулся тот, заметив, что от Честера почти ничего не ускользнуло. — Наша шутка. Я сам ее не вполне понимаю. Меня больше беспокоит близость Генриха и де Клэра. На этот счет тоже ходят слухи.

— Не суйся в их дела. Юдифь молодец, во время затеяла заварушку. То, что глаз не видит, а ухо не слышит, не может впоследствии вызвать сожалений.

— О, да, — с горечью согласился Гайон. — В искусстве дипломатии мне опыта не занимать.