Любовь по расчету - Элизабет Чедвик

— Упиваться две ночи подряд! — подзадоривал Гайон. — Что мне делать с такой пьянчужкой? Нет, не говори ничего, у меня просто нет сил. И больше не проси обучать тебя, даже, если до смерти захочется что-нибудь узнать.

Она ткнула его кулаком в грудь, он вскрикнул.

— Скажи, разве твоя душенька не испытала облегчения, узнав, как это легко делается?

— Легко?! — возмутился Гайон. — Я чуть не отдал концы! — посмотрел на ее разрумянившееся личико и добавил: — Но если ты довольна, игра стоила свеч. Готов умереть, совершая этот славный подвиг, если только не нужно будет совершать его четырежды за одну ночь!

Юдифь хитро прищурилась.

— По крайней мере, Алле де Клэр немного достанется, — она села в постели.

— Алле де Клэр мне не нужна, — потянувшись, заверил Гайон. — Кто позарится на мусор, если владеет золотом?

Юдифь заметила на его теле следы своих ногтей.

— Мне кажется, я вижу чудесный сон. Однажды проснусь и обнаружу, что все это — плод воображения.

— То, что случилось ночью? Разве это не реальность?

— Гайон, я не об этом. Как раз наоборот. Судьба дает мне слишком много. Это не может быть правдой.

— Тебе трудно угодить, — Гайон обнял жену. — Что я должен сделать? Разрезать вторую руку и дать клятву до гроба?

Юдифь покачала головой, отказываясь принимать шутливый тон.

— На этот раз я проливала кровь, — сказала она тихо, откинула покрывало и открыла высохшие пятна крови на простыне.

— Ты все еще веришь мне?

— А Розин верила?

Гайон не ожидал вопроса. Отстранившись, сел.

— Ты знаешь, куда бить, не так ли? Юдифь опустила глаза.

— Розин не нужно было доверять мне, — сказал Гайон после паузы. — Мы не были связаны брачными узами. Розин это прекрасно понимала.

Юдифь серьезно смотрела на него.

— Гайон, я не могу отдать тебе душу.

— Мне это и не нужно, — возразил он спокойно. — Душа — слишком личная штука, чтобы ею владели другие люди. Береги ее для себя, котенок. Я понимаю больше, чем ты думаешь.

Юдифь потерла глаза от удивления. За дверью раздавались голоса Элфин и Хельгунд, и звук наливаемого в сосуд эля или молока. Под дверью скулила Кади. Юдифь обняла Гайона и поцеловала.

— Я искренне верю, что ты можешь выбраться невредимым из самых колючих зарослей.

Он вернул поцелуй и занялся поиском нужной одежды среди груды вещей на полу.

— Как ты думаешь, что я сейчас делаю? — спросил он с хитрой улыбкой. — Ты и есть самая колючая чаща! — он нагнулся и снова поцеловал ее нежную шею. — И самая сладкая роза.

— Ты не можешь справиться с обеими одновременно.

Юдифь старалась не думать об этих словах, но те упорно сверлили мозг, как пророчество. Гайон оделся и направился к двери.

— Я пришлю Хельгунд, — он погладил Кади, поднял валяющуюся на полу рубашку Юдифь с разрезанным шнуром и бросил на кровать.

— Ты сделала это нарочно, не так ли?

Юдифь откинулась на подушки и улыбнулась, совсем, как ее отец.

Глава 19

Август 1100

Вдали раздавались раскаты грома, небо на висло над горизонтом темными кистями, похожими на гроздья прелого винограда. Сверкала молния. Юдифь напряженно вглядывалась. Большая часть укреплений нового замка находилась в стадии строительства, но заградительная стена из песчаника двойной толщины была почти окончена, также как и часовая башня с опускной решеткой и приводящим ее в движение механизмом.

Часом раньше прискакал посыльный, сообщивший, что Гайон прибудет к ночи, и что наказание валлийцев за последний набег прошло успешно. Юдифь отдала распоряжение, чтобы хорошо протопили комнаты, сделали уборку и приготовили еду, а сама вышла встретить мужа.

Прошло пять дней с того времени, когда валлийцы отважились на очередной набег и украли скот и зерно, заготовленные в долине. Тотчас же была объявлена тревога, Гайон собрал войска и пустился в погоню, чтобы отбить породистых коров, трех фламандских кобыл с жеребятами и содержимое одного из амбаров графа Хью.

У ног Юдифи терлась Мелин, задрав хвост и жалобно мяукая — хотела по своему обыкновению взобраться на плечи хозяйки и не обращала внимания на надвигавшуюся с юга грозу.

С дальней стены послышался крик. Юдифь вгляделась в сумерки, сердце бешено забилось, она поспешила к лестнице, ведущей во двор замка.

Всадники спешились как раз в тот момент, когда раскаты грома прогремели над головой. Коровы испуганно жались друг к другу в углу двора, конюх занялся кобылами с жеребятами и уэльским пони, упрямо бьющим копытами по камен ному настилу.

Гайон обернулся навстречу бегущей к нему Юдифи, ее лицо сияло радостью. Его не переставали изумлять перемены, произошедшие в последнее время в ее уме и теле. Год назад она не подбежала бы к нему, как сейчас, а стояла бы по одаль, насупившись, настороженная, словно ожидая удара. Полгода тому назад они избегали смотреть друг другу в глаза. Теперь же она бросилась к нему на шею и поцеловала в губы. Мелин спрыгнула с плеча, разочарованно мяукая, и направилась к замку.

— Прошло всего пять дней, — улыбнулся Гайон, довольный приемом. — Что ты делала бы, будь это сорок?

Юдифь разжала руки, покраснела и, не задумываясь, ответила:

— Завела бы любовника. Ванна готова, ужин тоже. Как дела?

Гайон последовал за женой, пригибаясь и ускоряя шаг под усиливающимся дождем.

— Отбили свое и прихватили то, что принадлежало им. Таковы правила приграничных войн. Больше они не сунутся… по крайней мере, какое-то время.

— Если только не наберут больше людей.

Они вошли в деревянное здание во дворе, которое было личным помещением супругов. Вокруг возвышались толстые стены и башни.

— Сможем ли мы отбить настоящий набег?

— Возможно, но сейчас меня это не волнует. Здесь все спокойно?

— В основном. Два дня тому назад приезжали Мейдок с Рисом и дальним родственником из Бристоля, который помогает ему в торговле. Привезли барана той породы, которую ты просил достать. Говорит, что Гельвина уже ходит, болтает без умолку и устилает дорогу разбитыми сердцами. Думаю, он хотел напомнить об обязательстве.

— Мне не нужно напоминать об этом. Говорил что-нибудь о Розин?

— Она в полном здравии и шлет тебе привет. Если и хотел сказать больше, то, видно, счел не уместным доверять это мне.

— Что еще он мог сказать? — дразнил Гайон, сжимая талию жены. — Ты не оставляешь мне ни сил, ни желания иметь дело с другими женщинами. Что это? — он взял письмо, лежащее на столе.

— От мамы, — Юдифь налила вина. — Она спрашивает, когда мы навестим ее.