Шерлок Холмс. Его прощальный поклон - Артур Конан Дойль

– Все эти бумаги давно устарели и годятся только на выброс. Отчего-то Адмиралтейство забило тревогу, и все шифровальные коды были заменены. Для меня, барон, это был настоящий удар – худшая незадача на протяжении всей моей миссии. Но благодаря моей чековой книжке и старине Олтемонту сегодня вечером дело будет поправлено.

Барон взглянул на часы и издал невнятный горловой звук, обозначавший досаду.

– Так-так, однако ждать я больше не могу. Думаю, вам понятно, что на Карлтон-Хаус-Террас сейчас всем не до сна, и каждый из нас должен занять свой пост. Я надеялся доставить известие о вашем величайшем успехе. Олтемонт назвал какой-то определенный час?

Фон Борк протянул собеседнику телеграмму:

«Непременно явлюсь сегодня вечером с новыми свечами зажигания. Олтемонт».

– Со свечами зажигания?

– Видите ли, он представляется автомехаником, а у меня целый гараж. В нашем коде всякое новое сведение именуется по какой-либо запчасти. Если он упоминает радиатор, то подразумевается линкор, если речь идет о масляном насосе, то это крейсер, и тому подобное. Свечи зажигания – это морские сигналы.

– Отправлено из Портсмута в полдень, – заметил секретарь, изучая адрес. – Кстати, сколько вы ему платите?

– За это поручение – пятьсот фунтов. Разумеется, он получает также и жалованье.

– Алчный пройдоха! Предатели – полезные люди, но мне жалко для них этих грязных денег.

– Для Олтемонта мне ничего не жалко. Помощник он изумительный. Если я плачу ему щедро, то он, говоря его словами, «доставляет товар». Кроме того, он не предатель. Уверяю вас: уж если говорить о ненависти к Англии, наш самый преданный Германии юнкер – сосунок по сравнению с озлобленным американцем ирландского происхождения.

– О, так он американский ирландец?

– Если бы вы его услышали, то не усомнились бы. Поверьте, иногда я и сам его не очень-то понимаю. Похоже, он объявил войну не только английскому королю, но и английскому произношению. Вы в самом деле должны ехать? Он вот-вот явится.

– Да, к сожалению, я и так уже слишком задержался. Будем ждать вас рано утром, и когда вы пронесете список морских сигналов сквозь дверцу на ступенях близ колонны герцога Йоркского, это подведет триумфальную черту под вашей деятельностью в Англии. Что это – токайское? – Барон указал на пыльную, плотно запечатанную бутылку, стоявшую на подносе вместе с двумя бокалами.

– Не откажетесь ли выпить бокал, прежде чем отправиться?

– Нет, спасибо. Похоже, у вас готовится попойка?

– Олтемонт превосходно разбирается в винах и пристрастился к моему токаю. По натуре он обидчив, поэтому его приходится слегка подмасливать. В моих планах он ключевое звено, и пришлось его хорошо изучить.

Оба снова вышли на террасу и направились к дальнему ее концу, где, заведенный шофером, уже дрожал и фыркал внушительный автомобиль барона.

– Кажется, это огни Хариджа, – проговорил секретарь, натягивая плащ. – Какая тишь, какое спокойствие! Через неделю здесь могут вспыхнуть другие огни, и английский берег перестанет быть безмятежным. Небеса также могут оказаться не столь миролюбивыми, если сбудутся все обещания нашего славного Цеппелина. Кстати, кто это там?

В доме за их спинами светилось только одно окно: возле лампы за столом сидела добродушного вида румяная пожилая женщина в деревенском чепце. Временами она отрывалась от вязания, чтобы погладить большую черную кошку.

– Это Марта, единственная служанка, которую я оставил.

Секретарь хмыкнул:

– Она, можно сказать, олицетворяет Британию: поглощена собственными мыслями и погружена в приятную дремоту. Итак, фон Борк, au revoir!

Махнув на прощание рукой, барон забрался в машину, и мгновение спустя два золотых конуса от передних фар прорезали темноту. Секретарь откинулся на подушки роскошного лимузина, неотступно размышляя о близящейся европейской трагедии, и даже не заметил, как его автомобиль, мчавшийся по сельской улочке, едва не врезался в небольшой «форд», который двигался ему навстречу.

Когда огоньки автомобиля исчезли вдали, фон Борк медленно вернулся в кабинет. На ходу он обратил внимание, что его старая домоправительница потушила лампу и отправилась на покой. Для него были внове молчание и темнота обширного дома в отсутствие многочисленного семейства и домочадцев. Впрочем, фон Борк с облегчением думал, что сейчас все его близкие в безопасности и, кроме пожилой домоправительницы, в доме никого больше нет. В кабинете предстояло сделать большую уборку, за которую он принялся, и вскоре его вдумчивое красивое лицо озарилось пламенем от сжигаемых бумаг. Возле стола помещался кожаный чемодан, в который он методически и тщательно укладывал драгоценное содержимое своего сейфа. Впрочем, не успел он приняться за работу, как чутким ухом уловил послышавшийся вдали шум мотора. Фон Борк тотчас с удовлетворенным возгласом перетянул чемодан ремнями, закрыл и запер сейф и поспешил на террасу. Оказавшись там, он увидел огоньки небольшого автомобиля, остановившегося у ворот. Из него выпрыгнул пассажир и устремился к фон Борку, а шофер – плотно сложенный немолодой человек с седыми усами – устроился за рулем поудобнее, готовясь к длительному ожиданию.

– Итак? – торопливо спросил фон Борк, ринувшись навстречу гостю.

Вместо ответа визитер торжествующе помахал над головой пакетом в коричневой бумаге.

– Сегодня можете меня поздравить, мистер! – воскликнул он. – Наконец-то я с добычей!

– Сигналы?

– То самое, что я обещал в телеграмме. Все до единого: ручная сигнализация, световые сигналы, телеграф Маркони. Копии, конечно. Простофиля, с которым я торговался, готов был отдать и оригиналы, но это было бы слишком опасно. Но товар настоящий, он вас не подведет.

Гость хлопнул немца по плечу с грубоватой фамильярностью, от которой того покоробило.

– Входите, – проговорил фон Борк. – В доме я один. Дожидался вашего товара. Копии, конечно, лучше, чем оригиналы. Если бы оригиналы исчезли, всю систему шифров немедленно бы заменили. Вы полагаете, на копии можно положиться?

Американский ирландец шагнул в кабинет и, плюхнувшись в кресло, вытянул длинные ноги. Это был высокий, худощавый человек лет шестидесяти, с резкими чертами лица и небольшой козлиной бородкой, придававшей ему сходство с карикатурами на дядю Сэма. В углу его рта торчала наполовину выкуренная изжеванная сигара, которую он, чиркнув спичкой, тотчас разжег.

– Готовитесь делать ноги? – осведомился он, оглядевшись вокруг. – Скажите, мистер, – добавил он, глянув на сейф, уже не скрытый за занавесом, – неужто вы храните свои бумаги в этой штуковине?

– Почему бы и нет?

– Черт побери, в этакой простецкой коробчонке! А еще почитаетесь лихим шпионом. Да любой пройдоха-янки вскроет ее консервным ножом. Знай я, что мои письма будут валяться в таком ненадежном месте, то оказался бы распоследним болваном, если бы стал вам писать.

– Любому взломщику придется изрядно попотеть над этим сейфом, – ответил фон Борк. – Металл настолько прочен, что его не разрезать никаким инструментом.

– А замок?

– Куда там, это