Мой любимый шотландец - Эви Данмор

тому времени, как Люциан подошел к скамейке, служанка исчезла. Он по обыкновению сердито посмотрел на жену сверху вниз.

– Миссис Блэкстоун.

– Сэр.

– Не желаете пройтись со мной до гостиницы?

Зачем он вообще потрудился облечь свой приказ в форму вопроса?

Хэтти собрала карандаши. Утром она проснулась со странным ощущением, что его присутствие в постели подарило ей тепло и чувство защищенности в этой чужой, непривычной обстановке. Похоже, она жестоко ошиблась: муж выглядел недовольным и встрече явно не обрадовался. Он заметил, что она едва за ним поспевает, и сбавил шаг, но завести разговор даже не пытался.

– Я видела женщин, которые возвращаются из шахты в штанах, – попыталась Хэтти нарушить неловкую паузу. – Здесь так принято?

– Ну да, угольщицы, – сказал он, не сводя глаза с гостиницы. – Их тут много. На месторождении в Уигане почти всем заправляют женщины.

– Я должна рассказать Люси, – прошептала Хэтти. – Она возглавляет отделение организации суфражисток в Оксфорде, – пояснила девушка. – Даже не знаю, известно ли ей…

– Уверяю вас, угольщицами движут иные соображения.

– Вы о чем?

Наконец он остановился и посмотрел на нее мрачно.

– Они носят штаны не для того, чтобы леди скрипели зубами в притворном ужасе или меняли законы, а потому, что только так и могут работать, – заявил Люциан. – Они вам не уродцы, на которых можно пялиться, как на экзотику!

Хэтти ахнула.

– По-вашему, я так думаю?

– А эти дети, – продолжил он, – вам не игрушки.

Люциан зашагал прочь, решив, что тема закрыта.

– Ну конечно! – воскликнула девушка, едва за ним поспевая. – Вы же считаете меня высокомерной соплячкой!

– Вы сами выставили себя таковой, явившись сюда с этой штуковиной. – Он презрительно кивнул на голубой зонтик, которым она прикрывалась от солнца.

Хэтти обиделась до глубины души, хотя к его жестокости вроде бы успела привыкнуть.

– Моей коже все равно, где сияет солнце! – ответила она, дрожа от негодования. – Или вы хотите, чтобы я обгорела до ожогов, доказывая, что я хорошая?

Лицо мужа вытянулось, словно он уловил в ее голосе готовые пролиться слезы.

– Нет, – проворчал он, – нет, я…

– А мне думается, что хотите. У вас нет ни малейшего желания наладить наши отношения!

Хэтти рванула вперед, и дорога расплывалась у нее перед глазами. Ну и не надо, думала она, ну и неважно! Тем не менее она переживала, что делало ее несчастной вдвойне. Дежурившая за конторкой Мари приветствовала Хэтти с заметной опаской, и она попыталась ободрить девушку широкой улыбкой. Когда она влетела в ненавистный номер, в ушах все еще стучала кровь. Отшвырнув зонтик, Хэтти стянула перчатки и сорвала шляпку. Блэкстоун мог бы проявить порядочность и отправиться куда-нибудь подальше – к примеру, на свой пустой трон в царстве мертвых!

Дверь распахнулась, и Хэтти замерла под его горящим взором. Люциан подошел близко-близко, едва не коснувшись коленями юбок. Хэтти взмахнула руками, но он вцепился в ткань на бедрах, притянул ее к себе, и мысли девушки разлетелись в разные стороны. Он смотрел так пристально, словно хотел заглянуть прямо в душу.

– В тебе есть многое из того, что я презираю, – хрипло выдохнул он, – и все, чего я желаю. Это буквально сводит меня с ума!

Сердце Люциана бешено билось в унисон с ее, и Хэтти охватило уже иное возбуждение.

– В том нет моей вины, – прошептала она и уцепилась за лацканы его сюртука.

– Нет, но извиняться я не собираюсь.

Люциан с нажимом провел пальцем по ее нижней губе. Наглая ласка прокатилась по телу Хэтти огнем, и от ее мягкого стона глаза его вспыхнули.

– Не знаю, как все исправить, – пробормотал Люциан, снял цилиндр и отбросил в сторону. – Не знаю, что о тебе и думать. Знаю лишь, что лучше обгорю я, чем ты.

Сейчас он ее поцелует! Если бы он злился, она бы его оттолкнула. Внезапно Хэтти поняла, что муж нуждается не только в ее теле, и душа ее откликнулась, подалась ему навстречу. Люциан запустил пальцы ей в волосы, и губы их встретились. Горячие языки коснулись друг друга, и Хэтти утонула с головой – гладкие губы, сладкий чай… Она пылко предавалась бездумным ласкам, пока не почувствовала его напряженное ожидание, твердое и тяжелое, – напоминание о том, что одними поцелуями мужчина довольствоваться не сможет. Ощутив ее нарастающее беспокойство, Люциан ослабил хватку. Движения стали нежнее и медленнее. Выпустив волосы, он погладил девушку по спине, уговаривая остаться в его объятиях. Другой ладонью он бережно коснулся щеки и провел пальцем к влажному уголку глаза. Хэтти дрожа прильнула к мужу, не в силах перестать его трогать, и последнее напряжение в нем растаяло.

Поцелуй снова стал более глубоким и уже походил на извинение: неторопливый и нежный, настойчивый и в то же время смиренный, с незнакомым вкусом на устах. Все чувства обострились: губы мягко уговаривали, языки чуть подразнивали друг друга, теплое дыхание ласкало. Боясь совсем потерять рассудок, Хэтти со вздохом отстранилась.

Люциан даже не пытался ее удержать, лишь наблюдал немного настороженно. Дышали оба прерывисто. У Хэтти заныло между ног, она смущенно переступила, и Люциан бесстыдно расхохотался, запрокинув голову.

– Ужин в семь, – сообщил он и вышел, забыв цилиндр.

* * *

За ужином оба испытывали странную неловкость. Внезапно вспыхнувшая похоть рассеялась за столом, словно скандальный дядюшка-пьяница: игнорировать его кажется неправильным, но и обращаться к нему тоже невозможно. Впрочем, Люциан держался вполне непринужденно – ел с аппетитом и до неприличия ослабил узел галстука, обнажив основание шеи. Хэрриет посматривала на него исподтишка, и в конце концов Люциан ее за этим застиг. Легкая улыбка заставила девушку вспыхнуть до корней волос и опустить взгляд в тарелку. Разве можно презирать мужа и жаждать его поцелуев?

– Значит, с девчонкой вы поладили? – спросил он, имея в виду Мари.

– Она просто чудо! Сегодня я задолжала ей два лишних фунта.

Люциан не донес ложку до рта.

– Каким образом, если не секрет?

– Мари сопровождала меня в Хэзер-Роу.

– Горничные в Лондоне столько за месяц не получают!

– Ах, знаю, – откликнулась Хэтти, – домоводству меня тоже учили.

Люциан промолчал, спрятав свою реакцию за большим глотком эля.

– Некоторые дети, шедшие со смены в шахте, вряд ли старше восьми-девяти лет, – рискнула заметить Хэтти.

– Да, так и есть.

– Они еще маленькие!

Муж пожал плечами.

– Они достаточно взрослые, чтобы работать дверовыми или даже тягальщиками.

– Что это значит?

– Дверовые открывают и закрывают двери в угольные выработки при приближении тягальщика, который тащит тележку с углем, и следят, чтобы не нарушалась вентиляция шахты. Раньше этим занимались самые маленькие – гораздо младше тех, что ты видела сегодня.

Люциан поймал