Мой любимый шотландец - Эви Данмор

В этой глуши время тянулось медленно. Газеты на стойке были трехдневной давности. Казалось, еды пришлось ждать целую вечность, но наконец перед ними поставили дымящиеся тарелки. Мрачное молчание женщины, на которой он женился, лишь усугубляло картину.

– Нравится хаггис? – спросил он, глядя, как она апатично пережевывает пищу.

Хэрриет дернула плечом.

– Похоже на черный пудинг, только вкус более резкий. Что это?

– Бараний желудок, – пояснил он, – фаршированный рублеными потрохами и кашей.

Она отложила вилку.

– Наверняка очень питательно, – слабым голосом откликнулась жена и стала потягивать вино мелкими глотками.

– Можем заказать что-нибудь другое, – вскоре предложил он.

В ее глазах мелькнуло подозрение, и Люциан стиснул ложку. На перемены настроения и недоверие жены обращать внимания не стоило, но Хэрриет привнесла в его жизнь столько сложностей… Он поймал себя на том, что одновременно удерживает в сознании несколько противоречивых мыслей и, хуже того, чувств! Ее недоверие, язвительность, угрюмый, сердитый изгиб губ изводили его необычайно, и все же ему хотелось облокотиться на узкий стол и поцеловать эти губы. Исходивший от нее дорогой аромат жженой ванили мешался с запахом тлеющего угля из шахты – причудливое, чувственное наложение старой жизни на новую, лишавшее его привычной опоры.

Наконец она вернулась к еде, время от времени поглядывая в окно на очертания пологих холмов, исчезающих в темноте.

– Вы и в самом деле надеялись увидеть горы? – спросил он, явно нарываясь на очередную отповедь.

– Конечно. – Хэрриет вздохнула с искренней тоской. – Глядя на горы, душа воспаряет. «Что значат люди по сравнению со скалами и горами?»

– Это из какого-то стихотворения?

Она посмотрела с плохо скрываемой жалостью.

– Из романа Джейн Остен.

– А. – Про Джейн Остен он слышал, но не читал.

– Конечно, – проговорила Хэтти, – откуда вам знать, романами вы не интересуетесь. В любом случае, до мистера Бингли вам как до луны.

Он понятия не имел, что на это ответить, поэтому сделал большой глоток эля.

– Вам даже до мистера Рочестера далеко, – сообщила Хэрриет.

Этого парня он тоже не знал, хотя и понял, что речь идет о типе гнусном, и ожег ее суровым взглядом поверх бокала.

– На самом деле, – протянула она, округлив глаза от внезапного осознания, – на самом деле вы – Хитклиф!

Вполне возможно, сообразил Люциан впервые за долгое время, что она не просто пытается его спровоцировать – бедняга окончательно съехала с катушек. Остаток ужина прошел в молчании. Наконец оба закончили, Хэрриет попросила разрешения уйти, и он едва кивнул, когда она уже покидала кабинку.

Официантка подошла, чтобы убрать со стола и спросить, не угодно ли ему еще эля.

– Кто такой Хитклиф? – осведомился он.

– Хитклиф… Ну, в каком-то смысле злодей из романа «Грозовой перевал», сэр, – ответила она, склоняясь ближе, чтобы забрать его тарелку.

– Злодей, значит?

– Такой угрюмый, невоспитанный мужчина, который страдает по прекрасной леди.

– Да что вы говорите? – пробормотал Люциан.

– Потом он сколачивает состояние, но одержим жаждой мести и сам все портит.

Люциан промолчал.

– Некоторым девушкам Хитклиф даже нравится, – заверила официантка, посмотрев на него искоса.

Люциана обдало жаром. Ее взгляд мог означать все что угодно – вежливость, жалость или флирт. Он отвернулся. Неужели он докатился до того, что возбуждается, стоит женщине взглянуть в его сторону? Слишком много прошло времени. Он не искал женского общества с тех пор, как заключил сделку с Гринфилдом, да и до этого тоже. Теперь с ним рядом жена, которая пахнет приятно, но ее не попробуешь на вкус, чья кожа блестящая и гладкая, но к ней не прикоснуться. Ему хотелось последовать за женой в номер, стянуть с нее чопорное платье и швырнуть ее на скрипучую кровать. Он водил бы своими невоспитанными, злодейскими, как у Хитклифа, руками по всем мягким изгибам, пока она не посмотрела бы на него с милой улыбкой и желанием во взгляде. Она с готовностью раздвинула бы ноги… и внутри было бы очень тесно и горячо, и он трахал бы ее так медленно, что вскоре она стала бы поскуливать, умоляя его двигаться быстрее…

– Виски! – хрипло потребовал он. – Много виски.

В номер Люциан вернулся далеко за полночь. Хэрриет вроде бы спала. Он тихо снял одежду, умылся и на ощупь побрел к кровати. Помедлил возле каминной полки, где раньше висели часы с кукушкой, поглядел на пустую стену. Вероятно, Хэрриет вышвырнула их в окно – надула губки и пожала плечами, по своему обыкновению. Он пьян. Он никогда не напивался, не считая нескольких особых дней в году… Когда он подошел к постели, жена издала тихий хриплый звук. Он осторожно поднял одеяло и лег на бок. Ее теплое тело свернулось калачиком совсем близко, и, несмотря на выпивку, мышцы Люциана затвердели от томительного напряжения – хоть ножом режь, не разрежешь.

Хэрриет легонько заворочалась.

– Как темно, – пробормотала она в полусне. – Никогда не видела такой темноты.

И впрямь, хоть глаз выколи. Мрак шотландской ночи не осквернял ни один огонек.

– Не бойся, – шепнул Люциан.

С темнотой его многое связывало – он знал все ее оттенки, и этот, окутывающий кровать черным бархатом, не причинит им вреда. Дыхание Хэрриет выровнялось, и он понял, что действует на жену успокаивающе. Несмотря на ее сомнения, она все еще здесь, в его постели. Неплохое начало, решил Люциан, которое стоит использовать в своих интересах.

Глава 18

Выпив доброе ведро крепкого чая, Люциан отправился осматривать шахтерские поселки. Ночь прошла быстро; Хэрриет замерзла, перекатилась на другую половину кровати, и он проснулся от мягкой тяжести пышного бюста, прижатого к его спине. Он лежал, глядя в стену, и прислушивался к дыханию жены, нежно щекотавшему шею. Воспоминание о ее теле еще жгло кожу, когда он сел в экипаж к своим сотрудникам: новому управляющему, мистеру Стюарту, – высокому, чисто выбритому шотландцу из Данди, с которым он уже встречался в Лондоне, и молчаливому мистеру Райту, гражданскому инженеру родом из Суррея, жившему в Сент-Эндрюсе. Помощь горного инженера пока не требовалась, и тот остался в гостинице, чтобы с ними мог поехать слуга, носивший за Райтом фотографический аппарат.

В долине моросил мелкий дождик, и когда компания выгрузилась из экипажа у въезда в деревню, их встретили ледяные порывы ветра, пробиравшего до костей даже сквозь теплые твидовые пальто. Раскинувшееся перед ними поселение выглядело бы убогим и под безоблачным небом.

– Как видите, дорога лежит выше уровня дверных порогов, – заметил Стюарт, пытаясь одновременно удержать в руках зонт и чертежи. – В Хэзер-Роу дела обстоят получше, здесь же потребуются существенные изменения.

Хэзер-Роу находилась в нескольких минутах ходьбы