Учебка. Армейский роман. - Андрей Геращенко

Игорю достался один из двух самых длинных центральных рядов. Вначале нужно было вытереть все столы, покрытые пластиком. В принципе, столы должны были вытереть уборщики, но многие из них, особенно если стол был без сержанта, делали это спустя рукава и, треть загаженных объедками столов красноречиво свидетельствовала о непродуктивности рабского труда. Часть скребков валялась под столами. Игорь собрал сразу все, чтобы больше не отвлекаться и принялся за столы. Но они были слишком жирными, и курсанту пришлось сходить за горячей водой на мойку. Воду все носили в тазах, потому что ведер почти не было, а вот тазов — сколько угодно. Пришел Гришневич и принес кулек какого-то порошка:

— Вот вам средство для мытья, чтобы чище было. Всем пользоваться обязательно. Да столы сильнее трите, чтобы грязь отмыть. Кружки все тоже с порошком помоете — каждый на своем ряду. Воду для кружек, естественно, не в этих трипперных тазах, а в бачках принесете.

Мытье кружек оказалось неприятным сюрпризом и хорошего настроения не добавило. Оглядевшись по сторонам, Тищенко заметил, что отстает от всех своих товарищей. Каменев и Гутиковский на крайних рядах ушли далеко вперед, да и Коршун на соседнем ряду опережал на целых два стола. Игорю это не понравилось, и он решил выправить положение. Чтобы мыть быстрее, Тищенко не стал ходить за порошком и начал пользоваться одной лишь водой. Он уже почти догнал Коршуна, но тут пришел Гришневич.

— Тищенко! — позвал сержант.

— Я, — отозвался Игорь.

— Почему у тебя столы такие грязные? И так от других отстаешь, да еще шлангуешь?!

Тищенко посмотрел назад. Гришневич указывал как раз на те столы, которые Игорь мыл без порошка. Они уже почти высохли, и плохо отмытые пятна жира и грязи проступали все отчетливее.

— Виноват, товарищ сержант. Пока столы были мокрые, мне казалось, что они чистые.

— Порошка больше бери.

— Есть!

Пришлось идти за порошком. Игорь со злостью спросил у Гутиковского, шедшего мимо, чтобы сменить воду:

— Что это за параша?

— Какая параша?

— Порошок, которым мы столы трем.

— Да ты что — соды никогда не видел?!

— Почему это не видел — видел. Только сода ведь белая, а этот порошок какой-то желтый.

— Может, грязная, а может и какого дерьма моечного добавили — кто его знает…

Со столами покончили, но нужно было приниматься за пол. После ужина крайние на каждом столе должны были вешать скамьи на особые деревянные ручки в столе (наподобие ручек для сумок в тех столиках, которые обычно стоят в кафе). Сегодня они сделали это добросовестно, и Игорю, казалось бы, стоило только вымести из-под столов объедки. Но не тут-то было — проходы между столами были узкие, и при каждом неосторожном движении Игорь зачастую задевал какую-нибудь скамью, висевшую не слишком прочно. Потревоженная скамья тут же с грохотом падала на пол, обязательно норовя заехать по ногам. Игорь уронил четыре скамьи подряд, но и у соседей дела обстояли не лучше. Каждую упавшую скамью приходилось поднимать и вновь водружать на место. Но теперь уже в одиночку. Холодный пол быстро охлаждал падающий и капающий со столов жир, и вскоре весь бетон был усеян грязно-белыми пятнами. В это время пришло неприятное известие — в мойке закончилась горячая вода и осталась одна холодная. Гришневич побежал звонить в кочегарку, а до своего прихода приказал мыть все холодной водой.

Проклиная все на свете, Игорь принялся размазывать тряпкой жир. Вонючая тряпка, блестящие, скользкие руки, огромный, тускло освещенный зал с потемневшим от времени потолком производили на Игоря очень тягостное впечатление. Ему казалось, что этот проклятый наряд никогда не закончится, и он будет вечно ползать под массивными, грязными, облупленными стелами. Когда же из-под одного из столов вместе с тряпкой Тищенко вытащил пучок каких-то волос, торчащих из хлебного мякиша, ему стало дурно и едва тут же не вытошнило. Отшвырнув тряпкой мякиш, Игорь с омерзением плюнул под стол. Но, нужно было продолжать мыть и, посидев минут пять на скамье, Игорь продолжил работу. Дело продвигалось туго — приходилось подолгу тереть на одном и том же месте, чтобы была хоть видимость чистоты.

Курсанты вымыли уже почти весь зал, когда пришел Гришневич и объявил, что сейчас дадут горячую воду. Горячую воду действительно дали, но в зал она больше не понадобилась.

— Что это вы за водой не идете? — крикнул в зал Гришневич.

— Так, товарищ сержант, мы уже и так все помыли, — ответил за всех Гутиковский.

— Наверное, плохо помыли. Ну, да ладно — завтра лучше помоете. Гутиковский! Тищенко!

— Я! — дружно откликнулись курсанты.

— Идите сюда, выносите носилки на наташу. Каменев! Коршун! Вы — в картофелечистку. Поможете там Доброхотову.

— Есть.

Петренчик и Резняк уже заканчивали работу. Горы вымытой посуды живописно возвышались на столах и, поставив последний чайник, Петренчик любовался своей работой. Резняк прикрепил к крану резиновый шланг и теперь поливал всю мойку только что появившимся кипятком. «Хорошо ему пол мыть, даже сгибаться не надо — знай себе шлангом верти», — с завистью подумал Игорь.

— Чего встали — берите носилки и несите на наташу, — буркнул сержант.

Курсанты повертели головами по сторонам и в самом углу мойки увидели двое больших металлических носилок, до верху наполненных объедками. Носилки были похожи на сейфы, снабженные ножками и ручками, причем похожи как внешне, так и по весу. «Донесу ли я их до наташи? А, может, не выдержу и брошу, а то и того хуже — вообще не подниму на смех Резняку», — Игорь с опаской посмотрел на носилки. Едва Тищенко и Гутиковский сделали несколько шагов вперед, как Резняк сейчас же окатил их сапоги струей кипятка.

— Вот придурок! — возмутился Игорь.

— Закрой рот и неси свои носилки! — невозмутимо ответил Резняк.

— Давай носилки поменьше возьмем, а там, где больше объедков — им оставим?! — шепнул Игорь на ухо Гутиковскому.

Тот сразу же согласился. Они уже хотели поднять носилки, но Резняк, увидев это, возмущенно завопил:

— Берите не эти, а другие!

— Другие мы тебе оставим, — усмехнулся Игорь.

— Чмо тупорылое! Они нам потому нужны, что туда можно еще объедки сбрасывать, — разозлился Резняк.

— А где это у вас объедки? — язвительно спросил Игорь.

— Ладно, хватайте носилки в зубы и чешите отсюда! — вмешался в разговор Петренчик.

Тищенко и Гутиковский подняли носилки и понесли их к выходу. Носилки были тяжелые, и Игоря, шедшего сзади, болтало из стороны в сторону.

— Тищенко, ты членом балансируй! — завопил сзади Резняк.

Но Игорь уже не обращал за него никакого внимания.

Вышли на улицу. В лицо подуло приятной ночной прохладой. Уже стемнело. На полпути к наташе руки Игоря едва не разжались от усталости, и он поспешно предложил Гутиковскому:

— Подожди. Давай отдохнем, а то я сейчас их уроню?!

— Давай, — охотно согласился Гутиковский.

В столовую можно было особенно не торопиться — курсантов там могла ожидать только новая работа.

— Эй, шланги, чего расселись? — закричал Резняк, выносивший вместе с Петренчиком вторые носилки.

Но и они, дойдя де середины, тоже остановились отдохнуть. Резняк достал сигареты, и все, кроме Игоря, закурили, с большим удовольствием втягивая в себя дым. Гутиковский даже хотел изобразить дымовое кольцо, сжав для этого губы трубкой, но при всем его старании получалось лишь что-то неопределенное. Перекур был недолгим — отворилась дверь столовой, и оттуда высунулся Гришневич. Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, поэтому в первый момент он никого не увидел и наугад закричал в сторону наташи:

— Вы что там — повесились или в триппере утонули?!

Курсанты молниеносно вскочили с ручек носилок и быстро двинулись к помойке. Когда они вернулись, сержант сразу же поинтересовался:

— Чего вы так долго?

Курсанты промолчали.

— Быстрее надо двигаться, а то мы половину ночи здесь проторчим. Идите и домывайте вместе со всеми пол в мойке, почему кто-то должен вашу работу делать?! А вам — помыть носилки.

Последнее адресовалось Игорю и Гутиковскому. Меньше всего Игорю хотелось сейчас возиться в помоях, но Гутиковский нашел выход. Он принес откуда-то щетку ДК и с ее помощью, залив в каждые носилки по два ведра горячей воды, курсанты быстро справились с поставленной задачей. Тем временем Резняк и Петренчик вместе с Доброхотовым (который и представлял «всех остальных») убрали мойку. Пришел с улицы сержант:

— Складывайте все по своим местам, носилки к стенке поставьте и мойте руки. На этом наш наряд сегодня закончился, если только картошку не надо помогать чистить. Гутиковский!

— Я.

— Сходи в картофелечистку и узнай, как там у них дела.

— Есть. А куда это нужно идти?