Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов

Когда Иисус вышел на проповедь, были конечно же люди, которые записывали за Ним, были те, которые по­том описывали эти события, делились воспоминаниями. О жизни и учении Иисуса Христа в I-II веках наверняка было очень много свидетельств. «Уже многие начали со­ставлять повествования о совершенно известных между нами событиях», — пишет апостол Лука Феофилу в самом начале своего повествования [Лк. 1:1]. Студента, решив­шего стать историком, с первого курса учат критике ис­точников. Эта наука существовала и в Античном мире. И ученикам Христа, Его последователям надо было разо­браться, что из написанного соответствует их представле­нию о подлинном Христе, что правильно, а что не совсем правильно. Все свидетельства о Христе, все приписывае­мые Ему слова скрупулезно исследовались Его ученика­ми — первым поколением христиан: «Рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был настав­лен», — продолжает повествование апостол Лука.

Постепенно был отобран христианский канон — кор­пус текстов, которые авторитетные в общине последова­тели Христа считали абсолютно адекватными Его учению и делу. Само по себе греческое слово каушу обозначает «от­вес, мерило» — это веревочка с грузом на конце, которой до сих пор строители проверяют прямоту вертикальной ли­нии. Уже в Античности «канон» понимался как список об­разцов для подражания — например, канон десяти аттиче­ских ораторов. В каноне Нового Завета речь шла не столько о педагогике (образец для подражания), сколько о верно­сти в донесении смысла. Не уклониться в домыслы, пусть и благочестивые, а рассказывать то, что было на самом де­ле «по тщательном исследовании», и собирать то, что дей­ствительно написано людьми, пользовавшимися в собра­нии первых христиан безусловным духовным авторитетом.

Путь создания канона был непрост. На протяжении веков одни тексты из него выключались, другие вклю­чались. Как это происходило? Кое-какие тексты и пре­дания о Христе были известны миру и при этом никогда не включались в канон, хотя и не осуждались. Их позво­ляли читать как нечто благочестивое, но не достоверное. Скажем, Протоевангелие Иакова — «История Иакова о ро­ждении Марии», созданная не позднее середины II ве­ка. Из него взяты многие образы христианских празд­ников — например, Рождество Богородицы и Введение Богородицы во храм. Его текст присутствует в кодексе Бодмера, но оно никогда не включалось в канон, хотя еще в древности было переведено на множество языков, что говорит о его популярности[47]. Или так называемое «Евангелие детства» — «Сказание Фомы, израильского философа о детстве Христа», также написанное не позд­нее середины II века и также крайне популярное во всем христианском мире вплоть до эпохи книгопечатанья. Но и оно никогда не включалось в канон[48].

К подобным же благочестивым апокрифам относятся, например, текст IV века об успении Девы Марии[49], письмо

Пилата императору Клавдию, составленное в III веке и включенное в так называемое Евангелие от Никодима, тоже III века, где описывается и схождение Христа в ад[50]. Эти тексты никогда не считались каноническими. Они не объявлялись по сути своей неверными, но считались только «благочестивыми повествованиями», в которых правда была соединена с домыслом, порой совершенно фантастическим. На них нельзя было ссылаться как на абсолютную истину. Но они стали основой для многих церковных преданий. Тогда же появились деяния Петра, Павла, Иоанна, Фомы, Андрея, даже некой Феклы, воз­можно, Трифены, внучки императора Антония. Их дея­ния тоже считаются вполне приемлемыми для чтения, но не каноническими. Казалось бы, такие благочестивые по­вествования, такие нравственно полезные, такие «чудес­ные», но составители Новозаветного канона без всяких колебаний оставили их за бортом, хотя в древних жити­ях святых, в литургических песнопениях фрагменты этих текстов используются широко. Они составляют так назы­ваемое «Священное Предание Церкви» — красивую сло­весную ткань, в которую завернуты книги Священного Писания, порой безыскусные, порой литературно блиста­тельные, но всегда хранящие, по мнению христиан, абсо­лютную, безоговорочную истину Слова Христова.

Вполне «добротными» и даже очень хорошими тек­стами считались так называемые «Творения мужей апо­стольских», то есть людей второго христианского по­коления, которые были учениками апостолов Христа. Это тексты-послания епископов-мучеников: Климента, папы Римского, Поликарпа Смирнского, Игнатия Антиохийского, апостола Варнавы, неизвестного автора «Послание Диогнету», таинственный визионерский текст «Пастыря Ермы» и «Учение 12-ти апостолов» («Дидахе») — если угодно, законодательный кодекс апостолов, с кото­рого и по сей день начинаются все своды церковного пра­ва[51]. Почти все из этих текстов даже включались в канон в тот или иной момент, в том или ином месте христиан­ского мира, но в конце концов они остались за его преде­лами. Эти тексты — ценнейший источник раннехристи­анской мысли, для христиан они очень авторитетны. Но все же они — не канон, а «лишь» творения отцов Церкви. Эти тексты, хотя дело многих из их авторов засвидетель­ствовано мученической кровью, хранят не абсолютную истину, но только авторитетное мнение.

Не наша задача здесь анализировать корпус этих интереснейших текстов. Говоря о Новозаветном кано­не, важно подчеркнуть иное — его составители руковод­ствовались очень четкими, хотя и не всегда понятными нам критериями, производя отбор текстов. Церковь од­нозначно считает, что отбор совершался по вдохновению Святого Духа. Религиевед же должен констатировать, что случайно в канон ничего не попадало — принципы отбо­ра были очень строгими.

Другие же благовестия были сразу и решительно за­прещены. Это Евангелие от евреев, Евангелие Двенадцати Апостолов, Евангелие назареев, Евангелие эбионитов (эбионим — нищие), Евангелие Петра, неканоническое Евангелие от Марка[52]. Они дошли до нас только в цитатах из критических комментариев различных раннехристи­анских авторов и в папирусных отрывках I тысячелетия.

В конце 1945 года в Верхнем Египте, в Наг-Хаммади, была найдена в глиняном кувшине целая христианская библиотека — 45 текстов, рукописи середины IV века, в основном на коптском языке. Большая часть ориги­налов этих текстов была составлена во II, а то и в I ве­ке на греческом языке и позднее переведена на копт­ский[53]. А недавно, в 1978 году, было найдено Евангелие Иуды (опубликовано в 2006 году). Эти тексты активно пе­реписывались в первые христианские века, но впослед­ствии, не принятые в канон и запрещенные, были вовсе забыты. Это сильные, глубокие тексты. Для религиеведа они бесценны. Те, кто отбирал Канон Нового Завета, на­верняка прекрасно их знали, но они не только не стали включать их, но и запретили. Почему?

Вот Евангелие Дидима Иуды Фомы, найденное сре­ди рукописей Наг-Хаммади (сборник II, сочинение 2). Его поспешили объявить пятым евангелием или давно спро­гнозированным библеистами «Евангелием О» (от немец­кого Ouelle — источник). Дело в том, что многие ученые считали, что до известных евангельских текстов было ка­кое-то особое «протоевангелие»,