Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище) - Анна Жнец

— Успокойтесь, леди Молтвик, эти сплетни распускает одна юная мошенница. Над девицами Ниена висит реальная угроза. Бывший хозяин города проклят. Если чудовища не существует, то почему ни одна его жертва не вернулась домой?

— Говорят, волки их съели, — настаивала упрямая особа. — Говорят, по вашему приказу бедняжек бросали одних в лесу, а в наших лесах, вы знаете, зверье! Много голодного зверья!

— Прошу, не стоит так нервничать. Все это лживые сплетни.

— Думаете, я не знаю, что не одна я вам отстегивала? И леди Сонья, и леди Дафна тоже платили вам каждый год. И, возможно, не только они. Как-то это все дурно пахнет.

Женщина тяжело и шумно дышала.

— Это естественное желание — защитить своего ребенка. — В голосе мужчины звучал мягкий упрек. — Разумеется, многие захотели воспользоваться шансом. Вы должны быть благодарны, леди Молтвик, за то, что вам этот шанс дали. За то, что вам не пришлось каждую зиму трястись от страха за жизни близких.

— Да, я понимаю, — тон незнакомки все еще звучал воинственно, — но это если вы нас не обманывали. А если обманывали… Клянусь, если вы нас обманывали, я этого так не оставлю. Я дойду до короля!

Мужчина еще что-то говорил, но теперь голоса доносились из-за стены слитным, неясным гулом. Я не разбирала ни смысла, ни интонаций. А потом и вовсе все стихло.

В этой вязкой, болотной тишине я опустилась на лавку и обхватила себя руками.

Время шло. Невидимые часы тикали. Резь в желудке подсказала, что я давно ничего не ела. По моим внутренним ощущениям уже наступила ночь, но сна не было ни в одном глазу. Каждую секунду я ожидала, что густой сумрак камеры озарит золотистое сияние и появится Лунет с ключом в клювике, но волшебная птичка куда-то запропастилась. Ее не было очень-очень долго. Так долго, что в конце концов я перестала надеяться на ее помощь.

Скрипнула дверь. Это вернулся молчаливый хозяин письменного стола.

— Я имею право отправить весточку, — вяло шепнула я из своей клетки, в этот раз ни на что особо не рассчитывая. Просто хотелось услышать звук своего голоса, разорвать липкие оковы тишины. Но, к моему удивлению, угрюмый молчун с флегматичным видом сцапал со стола чистый лист бумаги и вместе с гусиным пером протянул мне между прутьями решетки.

— Что, правда? — дрожащими пальцами я приняла подношение и тут же задумалась, а кому, собственно, мне писать? И зачем? Если Лунет знает о моем плачевном положении, то и Его Сиятельству о нем известно.

— Пишите. — У моего хмурого охранника прорезался голос. Он был скрипучим, как старое дерево, сиплым и ломким, как у простуженного. Казалось, речь этого мужчины вот-вот прервется приступом кашля. — Пишите признание.

— Какое еще признание?

— Чистосердечное.

— Чистосердечно признаться, что меня удерживают здесь незаконно?

Вверх по ногам пополз колючий холодок. Этот же холодок заструился между лопатками. Я ощутила, как платье на спине и под мышками намокает от пота. Только дура не поняла бы, к чему все ведет.

Тем временем мужчина продолжал хрипеть, словно с трудом удерживаясь от кашля.

— Признайтесь, что намеренно распространяли лживые слухи о чудовище, чтобы прикрыть свои преступления. Вам надо было оправдать наличие у вас больших денег и все свои многочисленные покупки.

— А если я откажусь?

— Тогда с вами случится несчастный случай, — мужчина сцепил пальцы в замок и хрустнул суставами.

Под его взглядом я тяжело осела на деревянную лавку, торчащую из стены. Листок бумаги выпал из моих ослабевших рук и мягко спланировал на грязный пол.

— Вы не можете…

— Не вынуждайте меня делать то, чего я не хочу.

Охранник смотрел на меня с равнодушием мороженой рыбы. На его лице эмоций было, как у робота. Ни жалости, ни гадливости от того, что приходится совершать по чужой указке, ни малейшего внутреннего протеста. Только скука и немного, самую чуточку раздражения.

— Что вы со мной собираетесь…

— Лучше не проверяйте.

Молчание затягивалось. Теперь, когда мужчина не сидел за столом, а стоял напротив меня, я видела, что плечи у него широкие, руки под тканью форменного камзола сильные и наверняка бугрятся мускулами. Такой что угодно способен сотворить с хрупкой девушкой, запертой в клетке. Обесчестить, чтобы стала сговорчивее. Или устранить, если не станет.

И никто не поможет. Никто не спасет. Даже не услышит криков.

Ночь.

Безлюдное здание суда.

Закрытые окна, запертые двери.

С пустым лицом охранник шагнул в сторону решетки, очевидно, потеряв терпение. Я сжалась на лавке в комок ужаса.

— Ни на какого графа вы не работаете, — механическим тоном процедил этот живой киборг.

— Отчего же? — вдруг раздалось от двери.

Шумно вздохнув, я вскочила на ноги и бросилась к металлическим прутьям.

На пороге стоял Его графское Сиятельство Реймон Марцелл. Высокий, статный. В роскошном черном плаще, подбитым мехом. С распущенными волосами цвета платины. С неизменным темным платком, закрывающим нижнюю половину лица.

Его глаза пылали сдержанным гневом. Ткань платка надувалась в районе носа от частого, рваного дыхания. Руки в кожаных перчатках сжимались в кулаки.

Всякому было видно, что Его Сиятельство в бешенстве.

— По какому праву вы арестовали эту женщину? — на всю комнату прогремел его властный, зычный голос.

Охранник вздрогнул и залепетал, нахмурившись:

— Кто вы такой? Что здесь делаете?

— Я — закон в этом городе. Не узнаете меня?

Заскрипели доски паркета. Неторопливо, с гордостью, достойной короля, мой начальник прошел вперед и