Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище) - Анна Жнец

— Олиф, скорее! — раздался снизу испуганный крик Гаэл.

— Папа, ты где?

Две неясные фигуры замерли на фоне открытой двери, ведущей к спасению. Дым еще не завладел холлом.

— Пожалуйста, — я молитвенно сложила ладони у груди. Слезы катились по моим щекам, огибали крылья носа, путались в уголках губ. Слезы беспомощности. Я чувствовала их соленый вкус. — Я не смогу одна. Вы же хотели быть мужчиной.

Олиф растерянно застыл. Вид у него был безумный. Левый глаз непрерывно дергался.

— Папа!

Звонкий девичий крик заставил мужчину отмереть. Он мотнул головой, будто отряхнувшись от моих просьб и от голоса своей совести.

— Простите, — Олиф попятился, спустившись на ступеньку. — Простите меня.

И развернувшись, побежал к родным.

Я протяжно вздохнула, давя в себе приступ отчаяния и загоняя панику вглубь.

Я справлюсь. Как-нибудь справлюсь. Я сильная.

Размазав по щекам слезы, я начала быстро подниматься по лестнице.

На третьем этаже дыма было немного. Это радовало. Пожар сюда еще не добрался, но я понимала: медлить нельзя. Как только пламя охватит лестницу, мы окажемся в ловушке.

Как я и ожидала, Его Сиятельство лежал на кровати в той самой позе, в которой его оставили, и в своем магическом сне не чувствовал смертельной угрозы. Ни запах дыма, ни треск огня, ни жар, идущий от стен, его не разбудили.

Рухнув на колени перед кроватью, я постаралась привести Реймона в чувство.

Я звала графа по имени, кричала прямо в ухо, плакала и била его по щекам, с каждой минутой все сильнее и сильнее — хлестко, остервенело, с отчаянием — затем, потеряв терпение, столкнула Реймона с матраса. Но даже падение на пол не помогло ему очнуться.

Тогда я попыталась взвалить на себя безвольное, неподвижное тело. Присев на корточки, я закинула руки графа себе на плечи и зарычала, вставая на ноги.

Рыча от напряжения, я сделала всего три шага к двери, когда от непомерной нагрузки мои колени подогнулись, и я рухнула на ковер вместе со своей тяжеленой ношей. Упала и разрыдалась от чувства беспомощности.

Слабая. Никчемная. Эти тонкие руки совершенно бесполезны.

Как же мне тебя вытащить на улицу, Реймон? Как? Ответь!

Запах гари усилился. Треск пожара слышался ближе. Он напоминал звуки грозы или громкий шум радиопомех. Сквозь открытую дверь в спальню повалил черный дым, и на миг меня охватило постыдное трусливое желание все кинуть и сбежать. Я еще могла спастись. Одна. Было еще не поздно. Бросить Реймона, ринуться к лестнице, а там уже и холл, и дверь на улицу, безопасность. На несколько секунд во мне проснулось испуганное животное. Это было что-то глубинное, первобытное, подсознательное. То, что выше и сильнее моральных принципов. Жажда выжить любой ценой. Древний, как мир, инстинкт. Давя его, я стиснула зубы, взяла графа за ноги и поволокла к выходу. Да, по полу, как какую-то вещь. Но иначе не получалось.

И даже так это было тяжело. Мышцы ныли. По лицу градом катился пот.

Дверь. Маленький выступающий порожек.

В конце коридора словно распахнулись ворота в ад. Пламя ползло по потолку, и я с ужасом понимала, что до лестницы оно доберется раньше меня. В этот момент, глядя, как распускается смертоносный цветок огня, я почувствовала, что у меня опускаются руки.

Не успею.

Вдвоем с Реймоном — нет.

Я должна его оставить.

На верную смерть. На страшную, мучительную погибель.

Я не могла.

— Все, — в отчаянии замотала я головой. — Все, все, все.

Вдруг из дыма небесным благословением раздался знакомый голос:

— Мэри!

А следом в темном зловонном мареве проступил силуэт.

Олиф!

Вернулся!

Согнувшись пополам, я уперла руки в колени и застонала от облегчения.

Ничего не потеряно! Мы еще поборемся! Помощь пришла!

У меня открылось второе дыхание. Руки налились силой. Вместе с Олифом мы подняли с пола грузное тело Реймона и потащили к лестнице. Было так дымно, что и я, и Ол непрерывно кашляли и почти ничего не видели. Глаза слезились от ядовитых испарений. Легкие будто сплющились. Казалось, плотным слоем на них налипла сажа и теперь не давала им раскрыться. Частички гари скрипели на зубах, щекотали нос.

Лестница пылала, но по ней еще можно было спуститься, и мы устремились вниз, по огненному туннелю, мимо горящих перил, под сыплющимися искрами, сквозь кольцо шипящего пламени, которое постепенно смыкалось.

Где-то на середине пролета сверху на нас обрушилось нечто серебристое, сияющее. В первую секунду я решила, что это рухнул потолок, и вся сжалась, втянув голову в плечи. Но боли не было. Наоборот, я почувствовала облегчение, в невыносимом пекле — внезапную приятную прохладу.

По лицу что-то текло. С волос капало. Одежда отяжелела и прилипла к телу.

Вода!

Я вся была мокрой.

Новый сверкающий поток воды разбился о ступеньки перед нами.

Откуда здесь вода?

Неважно. Она потушит огонь

Спасение!

Однако ничего не изменилось. Со всех сторон к нам тянулись языки пламени. Вода их не гасила, не прибивала к полу. Пожар не ослабевал. Он поглощал воду, как топливо, и разгорался ярче, сильнее, яростнее.

Моя радость была поспешной.

Рядом выругался расстроенный Олиф.

— Это не простой огонь, — раздался откуда-то голос Лунет, звенящий от паники. — Вода перед ним бессильна. Я пыталась вам помочь. Пыталась, но… Я улетаю. Бегите! Спасайтесь!

И, стиснув зубы, мы побежали вниз.

Ступеньки, ступеньки, ступеньки.

Казалось, этой лестнице не будет конца, но вот впереди сквозь