Старушка-молодушка и новогоднее чудо(вище) - Анна Жнец

— Да не думайте вы о прошлом. Хотите стать настоящим мужчиной — станьте!

С трудом я отцепила от себя руки мистера Олифа и направилась дальше по коридору к своей спальне.

Там я переоделась в ночную сорочку и опустилась на кровать, рассеянно наблюдая за движением веток за окном.

Гладкое красивое лицо без единого ожога и рубца — вот что я увидела, заглянув под маску Реймона Марцелла. Чистую кожу без изъянов. Прямой аристократичный нос, чувственные губы, мужественный подбородок с небольшой ямочкой.

Зачем граф годами завешивал лицо тряпкой, если скрывать ему было нечего?

Мучаясь новыми вопросами, я легла спать, а проснулась в комнате, полной дыма, кашляя до рвоты и задыхаясь от запаха гари.

Глава 13. Самоотверженность и любовь

Сквозь сон я почувствовала, что меня трясут за плечо.

— Просыпайтесь, Мэри, просыпайтесь, пожалуйста, — темноту моего сознания разрывал истеричный женский крик.

Люсиль?

— Умоляю. Нет времени. Мы сейчас сгорим. Пожар! Кто-то поджег замок.

Пожар?

Я вынырнула из черной ямы забытья и обнаружила себя в дымном аду. В первую секунду мне почудилось, будто я смотрю на бледный лик луны, окутанный туманом. Луной оказалось лицо склонившейся надо мной Люсиль. Вокруг нее колыхался дым. В этом сером мареве почти ничего нельзя было разглядеть, словно замок целиком погрузился под мутную воду.

— Идемте! Скорее! Надо выбираться наружу! — и Люсиль рванула прочь из комнаты.

Ее фигура, облаченная в белую сорочку до пят, растворилась в сизой пелене. Я видела, куда она убежала. С трудом, но различала очертания открытого дверного проема. В той стороне сквозь дым прорывались всполохи оранжевого света — красивые и угрожающие отблески пламени.

Огонь.

Пожар.

Смерть.

Надо торопиться.

С тяжелой головой я поднялась на ноги и тут же согнулась пополам от приступа кашля. Ноздри забила смолистая вонь. Вдруг я обнаружила, что не могу дышать, задыхаюсь. За каждый вздох приходилось бороться, силой заталкивая воздух в легкие.

Вода. Нужна вода. Где-то здесь был графин с водой. Перед сном я оставила его на прикроватной тумбе, если ночью захочу пить.

Вот он.

Нащупав в темноте стеклянную бутылку, я вывернула ее содержимое на носовой платок и прижала мокрую ткань к лицу. Сырая тряпка облепила нос и щеки, подарив секундное облечение.

Вот так. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Опустившись на четвереньки и удерживая платок у лица, я поползла к выходу.

Страх и паника еще не пришли. Все вокруг казалось нереальным, опасность — ненастоящей, огонь и дым — фикцией. Сон. Всего лишь сон. Я спала и видела ужасный кошмар. Мои глаза слезились, из груди рвался надсадный кашель, я чувствовала себя оглушенной происходящим и будто наблюдала за собой со стороны.

Вот я выбираюсь в коридор. Один его конец объят огнем. Огонь бушует, стекает со стен, воздух красный, и в этом красном воздухе извиваются огромные языки пламени.

Слышен треск. А еще какой-то странный, нарастающий свист, будто на плите закипает чайник.

Я стою на коленях, смотрю на все это и не могу пошевелиться. У меня ступор. Шок. Мне все еще кажется, что я в тисках ночного кошмара и могу проснуться, если постараюсь.

— Мэри! Мэри! Граф!

Крик Лунет сорвал с меня оковы оцепенения. Я вздрогнула.

Реймон!

Он спит. Беспробудным, навязанным сном. В одной из комнат на третьем этаже. И не очнется, даже когда его кровать вспыхнет, как сухой хворост. Даже когда его самого начнет пожирать огонь. Он сгорит заживо. Если никто не придет на помощь.

Я же не оставлю его погибать в пожаре? Не брошу одного, беззащитного, в полыхающем доме?

Вот теперь мне стало страшно. Осознание всего происходящего навалилось на меня липким ужасом. Ощущение, будто я сплю, исчезло. Краски, звуки, запахи резко усилились, словно мое восприятие выкрутили на максимум.

Реймон! О, господи, надо вытаскивать его отсюда!

Кашляя, я кинулась к лестнице. К счастью, она была в другом конце коридора — в задымленном, но еще не охваченном пламенем.

Там, на лестнице, я столкнулась с семьей Олифа. Все бежали вниз, к выходу, и только я одна — наверх, все дальше и дальше от спасения.

— Госпожа, — кто-то поймал меня за руку, заставив остановиться. Сквозь пелену слез я разглядела темное от копоти лицо кучера. Его глаза казались черными и неестественно выпученными и лихорадочно блестели.

— Не туда! — закричал он, до боли сжав мое запястье. Из его распахнутого рта веером разлетались брызги слюны.  — Вам не туда! Вниз! На улицу!

— Скорее! Вы должны мне помочь. Граф! Он без сознания. Его надо вывести из замка.

Я помнила, с каким трудом мы волокли спящего Реймона до кареты. Даже вдвоем нам было тяжело. Одна я точно не справлюсь.

— Надо уходить! — кучер словно меня не слышал. Вместо того, чтобы последовать за мной, он принялся тянуть меня в противоположную сторону.

— Вы не понимаете! — вырывалась я из его хватки. Перед лицом опасности тщедушный мямля Ол внезапно обрел недюжинную силу. Я никак не могла отцепить от себя его руки. Ступеньки так и мелькали под ногами. Мне надо было наверх, а меня тащили вниз, и я теряла время. — Он же умрет! Сгорит! Да отпустите вы меня! Вы мне руку сломаете!

— Это вы не понимаете! Дом в огне! Весь в огне!

Олиф таки разжал свою клешню, и я увидела, что кожа вокруг моего запястья вся красная.

— Пожалуйста.

Где-то трещало дерево, пожираемое огнем. Лестница стремительно наполнялась дымом.