Осколки - Евгений Игоревич Токтаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сопровождаю Антенора, — процедил Менкаура, — чтобы не заблудился в Та-Кемт. Вдруг не в ту сторону пойдёт.
— Это понятно. А зачем?
— Речь о наследнике Величайшего, коему я служу, — сказал Хранитель, совсем набычившись.
— Понятно, — Птолемей, казалось, потерял к египтянину интерес.
— Есть ещё кое-что, — сказал Ефипп, — это уже сообщил достойнейший Хранитель.
— Что? — спросил Селевк.
— На Родосе распространяется слух, будто Геракл жив.
— Та-ак, — протянул Селевк, — а вот это с чего бы вдруг? Какое интересное совпадение.
— Это не совпадение, — пояснил Ефипп, — Аристомен встречался с Фарнабазом. Я думаю, это Фарнабаз начал распространять слух.
— Фарнабаз… — Птолемей почесал бороду, — стало быть и он не сгинул. Хочет, чтобы тайна всё-таки выплыла наружу. Что ж, его интерес тут понятен.
— Что будем делать? — задал главный вопрос Менелай.
— Будем думать, — сказал Птолемей.
Он повернулся к Антенору.
— Полиперхонт поддерживал царский дом, пока было кого, и назначил Эвмена стратегом Азии. Почему ты не поехал к нему? Тем самым ты продолжил бы дело Эвмена.
— Наверное по той же причине, по которой Эвмен не открыл Полиперхонту и Олимпиаде местонахождение мальчика. Хотя царица-мать в каждом письме умоляла его открыть тайну, — ответил Антенор, — не верил им до конца Эвмен. А мне нет причин не доверять чутью Эвмена.
— Ясно, — кивнул Птолемей, — что ж, благодарю тебя за службу нашему великому царю, гетайр Антенор, сын Эпикрата. Я всегда знал, что ты надёжен, как скала и верен. Когда мне донесли про Гермолая, у меня и тени мысли не возникло пристегнуть тебя к тому делу.
— Спасибо, — поблагодарил Антенор, — зато у царя возникла…
— Царь да, не верил никому, — кивнул Птолемей, — ладно, теперь оставьте нас. Следует всё это обсудить.
— Рановато отпускаешь его, — прошипел Менкаура.
— Почему? — спросил Менелай.
Хранитель повернулся к Антенору.
— Ты ведь умолчал кое-что. Мне не всё рассказал и им тоже.
— И что же, по-твоему, я умолчал? — насмешливо спросил Антенор.
— Не верю я, — сказал Менкаура, — что такой умный и хитрый человек, как Эвмен, достойнейший из достойных, не обезопасил наследника Величайшего, да живёт он вечно, неким словом или тайным знаком, по которому можно было бы отличить друга от врага.
— И верно, — согласился Селевк.
Все взгляды обратились к Антенору. Тот хмыкнул, помедлил, поочерёдно посмотрел на каждого из присутствующих, будто что-то оценивал, сунул пальцы за пояс и извлёк сломанную монету, симболлон.
— Барсина поверит только тому, кто предъявит это.
Птолемей принял симболлон. Помолчал немного, посмотрел на Ефиппа и сказал:
— Распорядись, чтобы наших гостей разместили, как подобает людям высокопоставленным.
Ефипп кивнул. Прошёл к двери, выглянул за неё и крикнул:
— Дамасий?
Послышались шаги. Архиграмматик вышел, до ушей присутствующих долетел его приглушённый голос, отдававший распоряжения. Затем Ефипп вернулся и жестом пригласил Антенора и Менкауру проследовать за его помощником, молодым служкой.
Выходя, Антенор вполголоса сказал Хранителю:
— А ты опасный человек, почтеннейший.
— Да, — согласился Менкаура, — не попадайся.
В комнате осталось четверо. Птолемей пригласил архиграмматика приблизиться к столу.
— И что думаете об этом? — спросил сатрап.
— Антигон нахапал слишком много, — мрачно сказал Селевк, — я не понимаю, почему он сразу не назвал себя царём после того, как умер Арридей. Чего ждёт-то?
— Есть сведения, — сказал Ефипп, — что послы Набатеи уже обращались к нему, как к царю.
— Да наплевать на варваров, — отмахнулся Селевк, — им богами предназначено прислуживать нам. А вот сам-то он чего ждёт?
— Видать диадема без одного самоцвета не блестит, — сказал Птолемей и обвёл рукой кругом, — без вот этого.
— Разберётся с нами и наденет венец, — согласился Менелай.
— Как будто мы ему мешаем. — буркнул Селевк.
— Пока мешаем. — сказал Птолемей.
— Что делать с мальчиком? — спросил Менелай.
— Может, того? — Селевк провёл ладонью по горлу.
Птолемей сел за стол, опёрся о столешницу локтями и запустил пальцы в бороду.
— Антигону мальчик точно помешает, — уверенно заявил сатрап, — и он попытался бы его убрать. Вопрос, полезен ли парень нам?
— А может, ну его? — осторожно сказал Менелай, — до него восемь лет никому не было дела.
— Если Фарнабаза не заткнуть, — буркнул Селевк, — парень мигом всем станет нужен.
— Не заткнёшь уже, — сказал Птолемей, — если Менкауру не ввели в заблуждение. Всякий игрок мечтает иметь хитрую кость со свинцом на нужной грани.
— Тогда мальчика следует привезти сюда, — предложил Менелай.
— Предъявить всем и увенчать на царство со слезами радости на глазах? — спросил Селевк, — а ведь твой брат первым выступил тогда против предложения Неарха и Египет он себе так горячо выбивал не для того, чтобы…
— Хватит, Селевк, — Птолемей хлопнул ладонью по столу, — я ещё ничего не решил. С этим следует переспать. Ещё подумать.
— Ну, думай, — сказал Селевк и встал из-за стола.
— Антенора, конечно, следует щедро наградить, — Менелай тоже поднялся, — хотя он ничего и не просил.
— Само собой, — кивнул Птолемей.
Ефипп, Менелай и Селевк двинулись к выходу. Птолемей подошёл к краю террасы. Остановился и сложил руки на груди. Младший Лагид пропустил архиграмматика с Селевком вперёд и задержался у двери.
— Насчёт того завещания… Ты ведь, брат, что-то недоговариваешь.
— Я обещал кое-что, — сказал Птолемей, не оборачиваясь, — кое-кому…
Сидон
Стратег-автократор Азии собирался переночевать во дворце Абдалонима в последний раз, дабы назавтра выступить к Тиру, который уже осадили его войска во главе с Деметрием. В городе оставался Неарх — руководить постройкой флота.
В общем, всё шло, как нельзя лучше, если не считать конфликта с одной из артелей лучших мастеров, лично приглашённых критянином с Кипра. Чего-то на них взъярился Ономарх, из-за каких-то египетских шпионов. Неарх заступился за своих людей. Оба друг на друга долго орали здесь, в царском фронтестерионе, отчего у Антигона разболелась голова. Он нарычал на них и выгнал. Мастеров трогать не позволил. мастера нужны. Нужен флот. Позарез. Лагид господствует на море, пора с этим кончать.
Царский фронтестерион. Царский… Хорошо звучит. А уж диадема-то как хороша. Антигон лично выбрал её в Сузах, в сокровищнице Ахеменидов. Но пока не время. Сначала следует разобраться с Лагидом.
Ономарх после ссоры с Неархом какое-то время бегал по городу, что-то вынюхивал. Нашёл. Доложил — прямо здесь, во дворце враг затаился. Хитёр Лагид, ох, хитёр. Сидит себе в Египте, паук, за паутину дёргает, а паутина вон куда, до Сидона тянется. А может и дальше.
В дверь, вырезанную из драгоценного кедра, постучали.
— Входи! — приказал Антигон.
Он никого не ждал. В столь поздний час беспокоить его дозволялось лишь сыну, но тот сейчас под Тиром. И ещё Ономарху. Другой бы не посмел беспокоить, да и стража бы не допустила.
Антигон
