Первая колония - Юрий Ижевчанин

"Мы преодолели долгий путь. Мы побеждали по дороге. Мы с честью выдержали морской переход. А сейчас нам предстоит завершить дело. Предательство развязало нам руки. Весь остров теперь в нашем распоряжении. А когда мы победим этих ихлан, мы сможем и в гости к ним сходить, отдать им визит непрошеных гостей, и показать им на их собственной шкуре, каково, когда вас грабят и убивают, как они делали много лет с этими симпатичными трусами. Сейчас они сильно ошиблись. Они полагались на свою репутацию. Мы их не боимся. Они полагались на предательство. Мы увели всех своих из города, и нам оно не страшно. Они полагались на удачу. Они ее уже израсходовали. Они полагались на свое оружие. У нас оно лучше. Они полагались на свое боевое искусство. Оно ничто перед нашим. У них остается лишь свирепость и натиск. Свирепость легко переходит в панику, а натиск разобьется о наши железные ряды, как он уже разбился однажды."

"А сейчас они собираются напасть. Я приказываю разыграть защиту от варваров. Надеюсь, все этому хорошо обучились? Запоем гимн нашей колонии, а как только они приблизятся на сто шагов, бежим! И потом раздавим их между нашими ежами!"

Увидев, что строй старков побежал, те варвары, что были оставлены охранять лагерь, бросились в бой, чтобы не потерять свою долю добычи. Второй сын принца Лассор, оставленный командовать защитниками лагеря, послал младшего из братьев Тронаранов Сира захватить лагерь варваров. Сам он, оставив в лагере всего двести бывших рабов, кинулся к воротам города, поскольку стража ворот тоже отвлеклась на битву. Царь Чирчунт уже ничего не замечал, поскольку сам ринулся в битву, но он оставил небольшой резерв под командованием своего младшего брата Острикгонта. Острикгонт слишком поздно заметил атаку на свой беззащитный лагерь, но решил в отместку захватить лагерь старков, уверенный, что он легко падет, и зная, что в нем есть много чего пограбить и много кого изнасиловать. Но бывшим рабам было что терять. Тысяча Острикгонта застряла под стенами лагеря. Долго бы рабы не удержались, но со всех сторон разворачивались другие события.

Ихланам, хотя физически они были тренированы хуже старков, которых с детства учили бегать, уже казалось, что они вот-вот нагонят и начнут резать. Правда, небольшие группки якобы отставших сразу же становились в строй и ощетинивались копьями во все стороны, так что несколько десятков человек уже пали на иголках этих ежей, но на эти кучки и эти потери внимания в азарте битвы не обращали, преследуя основное войско. И вдруг раздался вой трубы, и неожиданно перед полностью потерявшими боевой порядок варварами вырос строй старков. Первый натиск завершился горой трупов почти без ущерба для защищавшихся. Но царь вместе со своей охранной уже вплотную приблизился к принцу и кричал на своем варварском наречии, явно вызывая того на поединок. И тут сбоку на шлем царя обрушилась палица старкского крестьянина. Принц глянул на него.

— Урс Ликарин, сколько я понимаю?

— Я, князь.

— Поздравляю тебя! Теперь ты дворянин! Награда твоя. Дерись дальше.

А невдалеке свирепствовал Крис Колорин. Хищно зарычав, он точным движением меча вспорол живот врагу и выдрал из него кишки. Следующему он вырвал мужские органы. И еще несколько человек он хладнокровно смертельно ранил столь же ужасно и отвратительно, издавая людоедские кличи. И враги дрогнули. Строй старков начал неуклонно надвигаться на дрогнувших варваров.

Крис задержался и добил всех раненых им врагов. После этого он присоединился к общему строю и продолжил драться, по-прежнему издавая дикие вопли и вращая глазом, но теперь уже разя экономными, точными, смертельными ударами.

По тому же сигналу трубы вылетел резерв конников. Они сначала быстро растоптали тех варваров, кто мчался из лагеря, затем кинулись на остальных. Часть всадников спешилась, а некоторые занимались тем, что рубили тех, кто попытался бежать.

Вопль: "Окружили!" раздался среди ихлан. Их войско, все еще значительно превосходившее в численности старков, бросилось бежать. Но куда было бежать? И варвары стали бросать оружие. А принц дал команду брать пленных.

Атар велел спросить у Колорина, почему он так поступал с врагами? Крис преспокойно ответил:

— Знаю, что ихлане смерти не боятся, а их дух необходимо было сломать. Вот и продемонстрировал им нечто хуже смерти.

За такой ответ и за полтора десятка убитых врагов Крис тоже, как и Урс, получил золотую пластину.

Конники помчались выручать лагерь, который отчаянно штурмовали люди Острикгонта. Острикгонт был тяжело ранен и попал в плен. Остальные тоже были убиты или сдались.

К лагерю старков подскакал одинокий всадник. Это был наследник местного царя Штыкчант. Мешая формулы Древнего языка с отдельными старкскими словами, он пытался что-то объяснить. С трудом поняли, что он винится, что призвал ихлан, желая лучше подчиняться местным, чем чужакам. Они убили его отца, грабят город, убивают и насилуют. Принц, тоже подскакавший к лагерю, велел разоружить Штыкчанта и поместить под стражу в палатку. Штыкчант, полностью сломленный случившимся, покорно отдал оружие.

Теперь настала очередь города. Увлекшись грабежом, насилиями и убийствами, варвары и перешедшие на их сторону наемники даже не заметили, что одни из ворот захвачены. А когда они это заметили, было уже поздно. В город врывались разъяренные старки. Та картина, которую они там увидели, еще добавила им ярости. Мстя за своих полурастерзанных возлюбленных и за своих хозяев домов, они убивали всех варваров и наемников. Принцу с трудом удалось их утихомирить, объявив повсюду, что на корабли нужны гребцы. Несостоявшийся наместник Кутрант предпочитал погибнуть в бою, но, покоренный его мужеством, принц напустил на него своих стражников с палицами, и они оглушили и взяли в плен Кутранта.

Победители подсчитали свои потери. Один старк был убит при первой атаке, еще трое при второй, все семнадцать добровольцев с острова погибли, не будучи готовыми сражаться столь искусно. Двадцать три бывших раба погибло при штурме лагеря. Семь старков нашли смерть при взятии города. Было тридцать тяжелораненых, положение десяти из которых было почти безнадежным. Пятерым из них, после того, как им вручили награды, сделали эвтаназию. Еще пять попытались лечить. Двое из них выжило. Таким образом, потери колонистов были ничтожны. Они взяли более четырех тысяч рабов. Это была великолепная победа, которая должна была продемонстрировать всему Югу, что пришла новая сила. И слава о ней, раздутая дополнительно слухами, действительно бежала теперь впереди колонистов.

Бывшего (теперь уже можно сказать) наследника Штыкчанта провели по городу. Жители проклинали его за то, что тот, не желая отдавать власть гуманным пришельцам, впустил в город кровожадных убийц. Всех оставшихся в живых наемников оскопили, сказав, что они заслуживали худшей казни, но пусть пока поработают веслом. А что они не мужчины, они уже доказали своим предательством. Одного из захваченных старейшин вместе с двумя людьми отпустили на лодке, сказав, что у ихлан есть семь дней на выкуп родственников. Затем они будут обращены в рабов и продавать их своим уже не будут. Наместником острова принц пока что сел сам.