Первая колония - Юрий Ижевчанин

Первоначально царь Лыкомор был удивлен, когда ему объяснили, что в Империи Высокородные гетеры и художники, а также Великие Мастера, считаются наравне с высшей знатью. Но эти люди, собравшись за пиршественным столом царя, показывали себя едва ли не достойнее знати древнего островного народа. А уровень самодисциплины и культуры простых колонистов удивлял жителей города. Словом, план Атара, чтобы всех старков признали знатью, имел шансы на осуществление, как следовало из первой пробы.

Царь не мог оторвать взор от Высокородных женщин.

— Я слышал легенды, что у вас на Севере Победители забирают себе в учебу и для наслаждения ваших лучших женщин и возвращают вам их как небесных гурий. Я думал, это сказки, а теперь вижу, что это правда, — передал принцу речь царя священник, изображая при этом на лице все признаки явного неодобрения, что царь так очарован этими грешницами.

— Ну, не совсем так. Эта профессия одобрена и благословлена нашими Монастырями. Да и вашим Южным тоже, поскольку здесь любой Монастырь мог бы воспротивится. Она признана даже Единобожниками как терпимая. Эти женщины учатся на земле, учатся долго и жестоко. Чтобы стать Высокородной, нужно не меньше двенадцати лет тяжелейшей учебы и жестоких испытаний. Тех, кто не выдерживает, продают в рабство.

— Может быть, это так, а может быть, эти двенадцать лет они проводят у Победителей. Я не верю, что на нашей грешной Родине можно вырастить такую совершенную красоту и такое очарование. Хотя у нас записано в старинных книгах, что некогда у нас даже царей учили по двенадцать лет, и не выдержавших продавали в рабство, если те выживали. Но за века такого обучения мы стали совершенными, и теперь нам не требуется столь жестокое обхождение с детьми.

На принца еще более явно дохнуло тленом вырождения, который он чувствовал везде на этом мирном и симпатичном острове. Теперь он был уверен, что его колонистов местные женщины осмеют за кольчуги и кинжалы, что никаких попыток покушения не будет. Решиться на такое у этих людей уже не хватит духовных сил. Но и как союзники такие люди крайне ненадежны. В любой момент они могут пасть духом и сдаться, даже в шаге от победы.

Чувствуя, что прием идет не так, как надо, и, видимо, по подсказке дам, король сказал несколько слов, и священник, поморщившись, перевел:

— Мы здесь сохранили древние добрые обычаи и древние танцы. Сейчас наши дамы станцуют перед вами, и вы выберете себе тех, кто будет иметь честь разделить с вами ложе.

— А затем наши гетеры станцуют перед вами, и вы сможете, если они примут ваши ухаживания, получить с ними величайшее счастье, которое только бывает на земле. Наши жены для вас недоступны, потому что мы выше по положению, по духу и по происхождению, — сказал принц, и священник, еще сильнее поморщившись, передал эти слова.

Атмосфера накалилась. Чтобы ее разрядить, царь подал сигнал, музыканты заиграли танцевальную мелодию, дамы сбросили одежды и начали танцевать действительно красивый и привлекательный древний танец. Проходя мимо принца, Ириньисса сказала ему на Древнем Языке, чтобы не показалось невежливостью:

— Мы вызвали наших сестер и наших музыкантов, не являющихся Высокородными. А этот танец девочки в школе гетер разучивают первым.

Священник с еще большим неудовольствием перевел эти слова царю и царевичам. Видно было, что он шокирован, что какая-то артистка знает Древний едва ли не лучше его. Женщины и девушки, закончив танец, подошли к гостям. Принц понимал, что сейчас отказать им — одновременно оскорбление и местному обществу, и Монастырям. Ведь для этих симпатичных реликтов единственный шанс выжить — обновить свою кровь и получить заряд пассионарности, чтобы народ возродился заново. И царь, наверно, это тоже прекрасно понимает. А обычаи, само собой, необходимо соблюдать всегда, когда возможно. Принц выбрал девушку, она покорно села рядом с ним, весьма пристойно соблазняя его. Но принц отметил примитивность древнего искусства соблазна, донесенного народом иклич, по сравнению с искусством гетер Империи. "Видимо, линьинцы улучшили древнее женское искусство, а в Империи довели его до нынешнего совершенства", подумал принц. Другие тоже выбрали себе подруг.

Тут подготовившиеся старкские музыканты заиграли сначала медленную, а потом все убыстряющуюся мелодию. Гетеры и художницы сбросили платья и начали танец. Это был любовный танец гетер, против которого духовно неподготовленному мужчине было устоять практически невозможно. Танцовщицы запели на Древнем языке гимн:

И проникаю я в тебя…

Меня на мачте корабля,

Взмывает страстно вверх и вниз

Моей любви ночной каприз.

И потом жарким обливаясь,

Я в танце бешеном сливаюсь

С тобой одним, а ты со мной!

Любимый, долгожданный мой!

Вот-вот рассудка я лишусь,

Но своей страсти не боюсь,

Нагого тела не стыжусь

И в танце чувственном кружусь,

И улетаю….И сдаюсь…

(Несущая Мир, по мотивам Сапфо)

Музыка убыстрилась, размеренное пение уже было невозможно, танцовщицы только по временам издавали крики, сначала мелодичные, потом жалобные и под конец страстные. И вдруг музыка остановилась, и прекрасные женские фигуры застыли, как скульптуры, в естественных и очаровательных позах.

— Прикажите слугам принести воды с благовониями. Наши женщины окатятся после такого танца, и вы сможете поухаживать за ними. Священник, скажи громко всем: они не служанки и не низкородные. Они окажут вам честь, если согласятся принять вас в свои объятия, и это может быть лишь по обоюдной доброй воле, — повелительно сказал принц, увидев, как потрясены все собравшиеся мужчины народа иклич.

Но, честно говоря, такой танец и старков привел в состояние, близкое к неудержимой страсти. Принц по-старкски сказал своим:

— Страсть излейте на местных женщин. Этот симпатичный народ нуждается в обновлении крови.

Конечно же, гетеры понимали, что оставить ухаживания безответными сейчас было бы неприлично и вредно для всех. Царь не знал, кого пытаться улестить. Кисса неприметно приблизилась к нему и дала возможность себя уговорить и задарить. Ириньисса полностью овладела чувствами наследника. Остальные тоже выбрали себе ухажеров посимпатичнее. Правда, надо сказать, что этот древний народ вообще отличался красотой. Если бы к ней еще и дух!

Теперь царю, рядом с которым сидела обнаженная Кисса и демонстрировала превосходство старкского искусства обольщения, уже не терпелось закончить прием. Впрочем, остальным тоже. Принц понял, что царь морально раздавлен, и неожиданно для всех заставил его (одним своим повелительным тоном и взглядом) дать вассальную присягу. Стандартную формулу ее на Древнем Языке царь помнил. Сил возражать у него просто не было.