Одинокие души (СИ) - Эшли Дьюал

— Остановить? — удивляюсь. — Но я-то тут причем?

— Ты не сумела закончить всё в тот раз, и ты начинаешь впутываться в сети стаи снова. История повторяется.

— Просто Гарри Поттер.

— Я серьёзно! — горячо восклицает Леша. — Лия, забудь ты обо всем и продолжай жить так, словно ничего и не вспоминала.

— Но тогда все люди, которые погибли — умерли зря.

— Какая разница. Неужели ты не понимаешь, что продолжая играть в супер героев, ты делаешь только хуже?

— Ты говоришь так только потому, что не знаешь, что я чувствую. — Уверенно откидываю назад волосы и выдыхаю. — Тебе не понять меня.

— Ради чего ты бьешься? — удивляется парень. — Чего или кого тебе не хватает? Киры? Да, она умрет от алкоголизма в ближайшем будущем. Бесстрашного? Возьму на себя ответственность и напомню, что ваши отношения были фикцией! Тогда, может, Шрама? Но и тут загвоздка: ему кроме себя никто не нужен, Лия. Никто.

— Хватит.

— Такова, правда, истина. Ты хочешь расставить все на свои места, но тебя вряд ли это устроит.

— Кира пьет лишь потому, что пытается заглушить душевную боль. — Защищаюсь я. — У неё отец из семьи ушел. Чего ты ожидал?

— А какое у тебя оправдание для предводителя?

— Стас никогда не думал только о себе. Поверь мне. Он хороший человек.

— А Бесстрашный? А? Что ты скажешь на его счет?

— Наверняка, ты ошибаешься, — предполагаю и неуверенно осматриваюсь. — Мои чувства не могли быть фальшивкой. Я это знаю.

— Ничего ты не знаешь, — выплевывает Леша. — Абсолютно ничего!

— Это ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Что на тебя вообще нашло?

— Я просто решил, что пора тебе вставить мозги.

— Ты, правда, так решил?

— Да, Лия, — Астахов отодвигает тарелку и недовольно улыбается. — Хватит уже жить в иллюзиях. Пора осознать всю серьёзность того, что происходит. Ты не обратишься в полицию, стаю не посадят, этот круговорот не закончится. В итоге, ты сама же себя тянешь в собачье дерьмо.

— Хватит отчитывать меня, — отрезаю. — Тебе о стае известно столько же, сколько мне о ядерной физике.

— Перестань уже держаться за прошлое! — просит парень. — Остановись.

— Я не держусь за прошлое.

— Держишься ещё как. Отпусти Бесстрашного. Отпусти стаю. Они нечто проходящее, они были в твоей жизни и прошли.

— Макс не проходящее, — горячо восклицаю я. — И не надо говорить мне о моих же эмоциях. Я знаю, что чувствую. Так что могу заявить со сто процентной гарантией, что мои отношения с Максимом не были фальшивкой.

— Были!

— Но почему ты так в этом уверен?!

— Потому что ты была моей девушкой, Лия. С того самого дня, как мы пришли в семью, и до того самого момента, как ты упала с крыши.

Глава 13. Золпидем. После прочтения сжечь

Слова Леши не удивляют меня.

Они повергают в шок.

Иду на историю, ничего не вижу, думаю, не верю.

Мысли о том, что я встречалась с Астаховым, проедают мозг, словно голодные собаки. Мне не по себе. Мне неловко и странно испытывать то, что я сейчас испытываю. Но от чувств не убежать. И поэтому я ощущаю себя голой. Нагой.

Вхожу в кабинет, и не знаю, куда спрятаться, как скрыться. Едва приближаюсь к своей парте, как рядом возникает Трубецкая. Вместе с ней появляется воспоминание из сна и желание ударить одноклассницу по голове.

— Лия, — протягивает она, и следит за тем, как я раскладываю тетради. — У меня к тебе деловой вопрос.

— Какой?

— Деловой.

— Это я поняла. — Присаживаюсь. — Что ты хотела спросить?

— На счет вальса, — Маринка смущенно поправляет русый хвост. — Ты же будешь танцевать с Лешей Астаховым. Так ведь?

Я едва не давлюсь собственной слюной. Недоуменно вскидываю брови, рассеянно смотрю на Трубецкую, ничего не понимаю.

— С чего ты взяла?

— Ну, как с чего. По-моему вы планировали танцевать вместе ещё с прошлой осени.

— Разве?

— Не надо стесняться, — снисходительно протягивает Марина. Неужели я со стороны выгляжу, как смущенная девчонка? На самом деле, меня почему-то тошнит. — Это ни для кого не секрет.

— Допустим. Тебе с этого что?

— Мне от Астахова ничего не нужно. Я по-другому вопросу. — Трубецкая заговорчески приближается ко мне и шепчет. — Сколько в их классе ещё осталось свободных мальчиков, а? Наверняка, он знает. Спроси, пожалуйста. У нас катастрофический недобор! Столько девочек хочет участвовать, а партнеров…

— Так сами спросите.

— Ты что? Это как-то неприлично.

— Неприлично? — я недоуменно хмурюсь. Господи, видимо, мне посчастливилось перескочить ту фазу в жизни, когда девушки носятся за парнями, стесняются их и бояться заговорить. — Я могу спросить об этом с Астахова. Но вряд ли сегодня.

— Попытайся до конца недели, хорошо? — Маринка жалостливо покачивает головой. — Не хочется остаться без пары.

Я киваю, делаю вид, что сочувствую ей, хотя на самом деле не ощущаю буквально ничего. Подумаешь проблема: партнер на вальс. Смешно. Кажется, мои одноклассники не знают, что такое настоящие неприятности.

Историю я провожу в полусознательном состоянии. Никак не могу смириться со словами Леши. Мне почему-то так противно. Неужели мы могли целоваться? Могли держаться за руку? Господи.

Морщусь.

Ещё меня ужасно волнует тот факт, что я использовала Максима. В глубине души я не хочу этому верить. Пытаюсь придумать оправдание, причину. Но это сложно. Это очень сложно сделать, когда осознаешь свою некомпетентность. Как я могу здраво рассуждать, если абсолютно ничего не помню?

Я бессильна.

Приходится смириться со словами Астахова. Приходится взять себя в руки. Приходится осознать, что я играла на чувствах Макса и прекратить о нем думать. Не знаю, как на счет первых двух пунктов, но из-за третьего в голове взрываются полушария.

После школы, я иду на дополнительные занятия по русскому языку. Я очень устала, жутко хочется отдохнуть: заснуть и спать, спать, спать целую неделю. Но даже если сейчас отбросить все сложности с репетиторами, уроками и домашним заданием, я не стану более свободной. Появится лишь свободное время на мысли о стае, что, даю гарантию, непременно сведет меня с ума.

Учительница отпускает меня раньше обычного. Говорит, ей надо уехать: я и не против.

Домой идти не хочется, гулять в одиночестве — тоже.

Итак, что же выбрать?

Неожиданно вспоминаю, что бар находится в нескольких остановках от места, где я сейчас нахожусь. И это решает столько сложный спор.

Ловлю нужный автобус, нахожу сзади свободное сидение и облегченно выдыхаю. Сажусь, передаю деньги, расслабляюсь.

За окном живет город. Люди куда-то идут, торопятся, абсолютно не обращают внимания на то, что находится прямо перед их носом. Например, на мост. На Неву. Я так давно не наслаждалась Питерскими пейзажами, а они ведь прекрасны. С годами жизнь становится серой, бесцветной. Ты уже привык к тому, что есть, и даже не представляешь, как дорого и высоко это ценится. Но ведь жаль, что мы стали такими черствыми и бездушными. Жаль, что ни я, ни это женщина рядом, ни водитель — никто из нас не чувствует себя по-настоящему счастливым. А почему? Дело в проблемах? Дело в сложностях? Дело в неприятностях?

Дело в том, что люди разучились быть счастливыми.

Мы хотим улыбаться, смеяться, радоваться, но мы больше не умеем этого делать. Сплошная фальшь, игра, пресные взгляды, пресные рассуждения. Лишь дети поддерживают равновесие, считая, что в мире куча всего интересного, необъяснимого, красивого, прекрасного. Но и они вырастают. Примыкают к нашим рядам вечно недовольных жизнью людей. И это угнетает.

Сильно угнетает.

Я выхожу на нужной остановке.

Бар находится в пятнадцати минутах ходьбы отсюда. Не знаю, хорошо это или плохо. На улице прохладно, зима, наконец, начинает заявлять о себе. И, тем не менее, свежий воздух на удивление положительно действует на голову. Я успокаиваюсь и как-то рассудительно смотрю на вещи: на рассказ Астахова, на отношения с Максимом, на стаю, Карину, деньги, убийства. Я неожиданно понимаю, что не должна прыгать выше своей головы. Это не значит, что я не приложу усилий и не попытаюсь разобраться во всех проблемах. Нет. Я просто не хочу больше подвергать себя и своих близких опасности. Не хочу больше оказываться в тех ситуациях, когда исход сможет заставить винить и осуждать себя до конца своей жизни.

Внезапно вспоминаю о том парне, который погиб.

Я ведь даже не знаю его имени.

Грустно выдыхаю, и прикусываю губу.

Нет, не должно быть так. Не должен человек жить с мыслями о том, что он причинил кому-то боль. Это невыносимо. Это мерзко, чувствовать себя чудовищем.

Как же от меня не отвернулись люди? Как на меня смотрел Леша? Макс? Кира? А Стас? Он ведь готов пожертвовать своей жизнью ради любого, кто будет в этом нуждаться. Неужели и он смог меня простить?