Тролльхеттен - Сергей Болотников

И эта фраза старухи: мол, в землю ей пора. Дурацкое выражение напомнило Владиславу его инструктора по вождению, большого мастера по изречению психоделических истин. Одна из его любимых сентенций звучала так: «К пятидесяти годам вас потянет к земле», и имелось в виду вовсе не предчувствие скорой могилы, а всего лишь безобидное желание поземледелить, поокучивать грядки. Но тут явно речь шла не о грядках. И закапывать собирались совсем не старую проросшую картошку.

Но оставался еще безвременно ушедший провайдер, а Влад твердо решил с ним разобраться. Поэтому он прибавил шагу и свернул с Зеленовской на Центральную, а оттуда — на Овечкину улицу, названную так не потому, что здесь выпасали тонкорунных, а по названию речки Овечки, притока Мелочевки, несправедливо загнанной в трубы при строительстве Верхнего города.

Здесь стоял уродливый квадратный дом, построенный ориентировочно в начале пятидесятых, и, наверняка, в то время выделялся на фоне многочисленных изб и крохотных особняков, составлявших в то время основной жилой массив заречной части города. Теперь же он был с трех сторон скрыт многоэтажными домами, двумя панельными и одним красным, кирпичным, прозванным в народе элитным, и в его окна почти никогда не заглядывало солнце.

В этом кубическом уродце с незапамятных времен находилась Верхнегородская АТС, а с недавних пор во флигельке под самой крышей приютился еще и интернет-сервер. Путь к нему надо было знать, потому что дверь во флигель находилась позади здания, хитро маскируясь под вход в подсобку.

Влад, впрочем, все эти хитрости знал и потому прошел на задний двор (капитально заросший лопухами и лебедой). Потянул на себя обитую крашеным жуткой оранжево-коричневой краской железом дверь и стал подниматься по узеньким стертым ступенькам наверх.

Тут всегда было грязно, но в этот раз уровень загрязненности превысил все мыслимые границы. На крохотной площадке между этажами растеклась белесая и жутко воняющая лужа, в которой медленно дрейфовала одинокая шкурка банана, похожая на распластавшуюся морскую звезду. Здесь же, как уменьшенный вариант подводной лодки, дрейфовала банка из-под тушенки, с бока которой приветливо лыбилась нарисованная корова. Зрелище было то еще, и самое омерзительное заключалось в том, что этот дурнопахнущий океан занимал собой почти всю площадку, оставляя для прохода только крошечный перешеек.

Влад брезгливо прошествовал по этой узкой тропинке и, чудом умудрившись не влезть в месиво, поспешил наверх. На следующей площадке его поджидало мусорное ведро темно-коричневого гнусного оттенка, лежащее на боку и рассыпавшее свое содержимое по ступенькам. Здесь же лежала высохшая куча перьев, среди которых угадывались очертания скрюченной тонкой лапки — все, что осталось от анонимного голубя. Здесь Сергеев остановился и со смешанными чувствами осмотрел россыпи мусора. Он не помнил, чтобы такой бардак царил в здании раньше. Чуть выше ступени были обшарпаны и с обколотыми ребрами, словно их изгрыз какой-то невменяемый и страдающий жутким голодом зверь. Крашеные темной краской стены пестрели занимательным мусорным чтивом.

Дверь во флигель находилась на самом верху — как раз напротив однотипной двери на крышу, которая всегда была закрыта на замок. А для того, чтобы страждущий посетитель их не перепутал, на двери в свет высоких технологий помещалась соответствующая табличка, сделанная из выдранного из тетради клетчатого листа с надписью ручкой и скотча.

Только на этот раз и листка не было — только следы от липкой ленты, похожие на выросшую внезапно плесень, указывали, что она здесь была.

А потянув на себя эту никогда не запирающуюся дверь, Владислав испытал самый настоящий шок, и в последующие две секунды начала августа этого года ему даже казалось, что все это — тяжелый шизофренический бред с многочисленными случаями ложной памяти.

Нет, там не было сочащихся серой слизью многоглазых монстров, да и прекрасных до жути иных миров с бирюзовым небом, которыми так любят забавляться фантасты, тоже не было. Там даже не лежала гора кровавых тел, и стены не пестрели дырками от пуль.

Самое страшное, что там вообще ничего не было, — только пустое светлое помещение без признаков мебели или хоть какого-то жилого духа. Пыль вилась в солнечном луче, как стая мошек однодневок. На обшарпанных досках пола валялся полусгнивший матрас, из расползающихся швов которого выглядывала тонкая до полупрозрачности солома.

Словно никогда и не было первого и единственного городского провайдера. Словно звонки Владислава и еще многих сотен других пользователей достигали этого помещения, этой пронизанной светом пустоты, а отсюда отправлялись куда-то еще. А потом оттуда приходил ответ.

Впору было не верить своим глазам. Как там у суровых сектантов: «если глаз твой смущает тебя, вырви и брось его от себя». Сознание, тот твердолобый логик, что живет в каждом из нас, все еще дергалось и пыталось подогнать видимое глазами хоть под какую-то материальную базу.

«Они съехали, — думал он, этот вечный поборник устоявшихся правил, и нерушимых законов вселенной, — Сегодня с утра что-то случилось, и они уехали из этого помещения и, может быть, города».

— После того, как я звонил? — сказал Влад вслух, и сказанное отдалось слабым эхом, как во всех пустых помещениях. — За два часа собрались и уехали?!

Правда глаза колет? Она ведь лезла со всех сторон — эта правда, из каждой щели между вытертых досок (раньше был линолеум), плясала с пылинками в солнечном свете, падающем из окна (были жалюзи), ехидно ухмылялась со стропил (был навесной потолок, его-то как успели демонтировать?!) И она была одна, бьющая сразу и наповал.

В небольшом помещении под самой крышей кубического дома давно никто не жил. Ведь даже при спешном переезде (вернее, именно, при спешном переезде) остается множество мелких и крупных следов свершившегося события: рваная упаковочная тара, обрывки газет, остатки канцелярского скарба, в незапамятные времена завалившегося за отсутствующие ныне шкафы, следы на полу, обрывки коммуникаций на стенах.

Тут же не было ничего — просто чердачное помещение, пустующее уже много месяцев, а то и лет. Может быть, здесь когда-то ночевали бродяги, судя по матрасу. Загаженная до невозможности лестница только подтверждала увиденное. Взгляд Влада метался туда-сюда по неприглядной комнате, выхватывая все новые и новые подтверждения этой незамысловатой правды.

Материалистичный безумец на заднем плане сознания еще что-то вещал, но голос его приутих и преисполнился неуверенности.

«Может быть, это другой дом?» — предположил он и тут же устыдился собственной глупости.

Еще бы, такой дом был один не только на весь район, а и на Верхний город, уникальное в своем роде здание.

— Нет, — сказал Влад, — такого не бывает.

Глаза говорили обратное. Вырывать и бросать их прочь от себя он не собирался, и потому, прислонившись к некрашеной стене, попытался привести свои мысли в порядок. Первый вопрос был таков: куда он звонил все это время, если тут ничего не было? Второй: если тут что-то было, когда все это исчезло?

Со вторым было проще, последний раз Влад посещал флигель месяца три назад, когда просрочил с оплатой услуг и вынужден был, скрипя зубами, заключать новый договор. Значит, за это время контора куда-то переместилась. А номер?

Отгадка пришла быстро, принеся с собой некоторое облегчение: просто фирма переехала на другое ПМЖ, а номер оставила старый.

«И никого не предупредила?» — спросил логик.

— Значит так, — сказал Влад.

«А звонок? Звонок-то не проходил сегодня с утра!»

Где теперь искать исчезнувшего провайдера, Влад не знал. Он вообще не очень понимал, что происходит. Ясно было одно, теперь до редакции надо будет топать ножками, сжимая в руках кипу бумаг.

Добро пожаловать в прошлый век!

Громкое курлыканье донеслось от окна. Влад поднял голову и увидел с пяток голубей, примостившихся на узком, скользком от помета подоконнике. Птицы дергали головами, разглядывая странного пришельца, не могли, видно, взять в толк, что он тут делает. Судя по всему, людей они здесь увидеть не ожидали.

Сергеев повернулся и зашагал прочь. У двери еще раз оглядел следы от скотча — единственное доказательство, что фирма провайдеров здесь все-таки была! А потом пошел вниз. Голова была тяжелая, и все время почему-то вспоминалась фраза дряхлой Степановой родственницы насчет ухода под землю.

А фирма с работниками и дорогостоящей аппаратурой тоже под землю ушла? Вернее, провалилась…

На выходе он не удержался и, обойдя дом, заглянул на АТС, вдруг и там пусто. Это было очень глупо и веяло паранойей, но он ничего не мог поделать. Но на телефонной станции было людно, в темных закоулках горели лампы дневного света, а в машинном зале, как целая стая сорок, трещали безостановочно реле — станция была старая, обслуживала город с незапамятных времен.