Самая страшная книга 2016 (сборник) - Анна Железникова

– Что же вы, мсье, верите во все подряд слухи? – немного свысока осведомился племянник Неверовой.

– Не во все, друг мой. А верить ли вам – ваше личное дело. – Господин говорил без намека на вызов или высокомерие, спокойно и даже несколько устало.

– Ну, господа, зачем же обо всем этом так серьезно, того и гляди, ссориться начнем! – попытался разрядить обстановку граф Лацкий. – Мсье просто хотел развлечь нас своим рассказом, верно? – обратился он к безымянному господину.

– Может, и так, – неопределенно и как бы неохотно откликнулся тот.

– Давайте продолжим, – голосом, не терпящим возражений, заявила Софья Михайловна. – Что там еще за вторая часть?

– Продолжайте, продолжайте, пожалуйста! Повествование прелюбопытное! – наперебой поддержали княгиню все собравшиеся.

– Ну что ж…

Мы осмотрели наследство, то есть дом. Он действительно был неплох. Но товарищ мой сказал, что жить здесь не станет. Подозреваю, решение это он принял еще по дороге. Наверное, несмотря на кажущееся шутливое настроение, не обошлось без влияния нашего проводника, хотя сам мой друг ни за что бы в этом не признался. И напрасно: мне его чувства были вполне понятны. Я – другое дело, я-то мог отнестись ко всему этому легкомысленно, ведь речь шла не о моих родственниках.

Во второй половине дня дом нам уже успел порядком наскучить, и мы отправились побродить по окрестностям. Приказчик с проводником остались. Первый – по причине усталости с дороги, а второй напрочь отказался шататься по «недобрым» местам.

Довольно скоро мы наткнулись на полуразрушенный фундамент, из которого местами росли колючие кусты. Конечно, сразу догадались, что это остатки старой усадьбы.

Походив среди них, мы отыскали кое-что, кроме камней. Так, ничего особенного – попорченные погодой осколки прежней жизни, протекавшей в этих стенах. Видно, не все вещи вынесли, разрушая дом. О чем-то позабыли, что-то оставили за ненадобностью.

Мой друг нашел раму от картины. Одну раму – холст истлел и давно рассыпался в прах. Еще были обломки какой-то мебели, обрывки ковров – в общем, всякая рухлядь.

Я обнаружил фарфоровый подсвечник, цветные стекла от витражей и часть какого-то лепного украшения. Все это не представляло никакой ценности. Но была среди прочих находка, которая нас все-таки заинтересовала. Небольшой медный ларчик, потемневший от времени, но когда-то, кажется, довольно красивый.

Такая вещь всегда представляет собой тайну. А к тайне редкий останется равнодушным. Но вот беда: ларец оказался заперт. Поэтому мы просто взяли находку с собой.

Покинув развалины, походили еще вокруг усадьбы. Раза два-три останавливались позади нее и молча смотрели на графский замок. Он притягивал нас, точно магнит.

Не обменявшись о том и словом, мы откуда-то знали друг о друге, что каждому ужасно хочется туда пойти. Одно дело слушать днем суеверные рассказы о минувших временах – можно и посмеяться, и мимо ушей пропустить. И совсем другое – своими глазами видеть один из предметов этого рассказа: вот он, зловещий замок, уставился на тебя пустыми провалами окон. До него рукой подать.

Думаю, мы так и пошли бы, не сговариваясь. Сказать по правде, уже пошли, сделали несколько шагов. Но тут нас из дома крикнул проводник, и мы словно опомнились, пробудились от грезы наяву. И вот за это я тому человеку очень благодарен…

Он звал нас ехать. Непременно хотел убраться из этих мест до темноты. О том, чтобы заночевать в доме, и слышать не желал. У нас такой охоты тоже не возникло, поэтому мы не настаивали.

На обратном пути проводник заметил ларец в руках моего товарища. На его вопрос мы ответили, что нашли эту безделушку в развалинах старой усадьбы.

– Выбросили бы, господа, – проворчал проводник. – Вы не глядите, что тут так пусто теперь. Где они свои дела творили – там навечно все как отравлено, и земля, и вещи.

Но здесь мы с ним не согласились: что может быть опасного в шкатулке?

В Будапеште мы отнесли находку к мастеру, который открыл замок, не повредив старинной работы.

Внутри оказались разные бумаги. Они неплохо сохранились – ларец защитил их от разрушительного воздействия погоды. Правда, в основном все это были какие-то счета, книги учета семейных расходов, записи о необходимых покупках и прочее в том же духе.

Только на самом дне лежали другие листы, похожие на часть личного дневника. Казалось, его пытались сжечь, но в последний миг остатки выхватили из огня. Мы прочли их, после чего товарищ мой хотел последовать совету проводника и выбросить все бумаги вместе с ларцом.

Возможно, с ларцом и счетами позднее он так и поступил. Но дневниковые листы, которые сделались ему особенно неприятны, я попросил не уничтожать, а отдать мне. Он согласился.

Разные таинственные вещи уже тогда начали меня интересовать, и этот обгоревший дневник стал, можно сказать, началом моей коллекции. Со временем к ней прибавилось немало других экспонатов, которые казались мне на тот момент более любопытными, и я куда-то забросил те страницы. Наткнулся на них недавно, разбираясь в старых бумагах. И на фоне небезызвестного нам события по-новому взглянул на эти записи…

– И этот дневник, мсье, до сих пор у вас? – задал вопрос князь Щепкин.

– Именно. Более того – он здесь, со мной, – и господин с незапоминающимся именем извлек из кармана какие-то бумаги. – Вот оригинал, – он положил на стол рядом с собой пожелтевшие, обгорелые в нескольких местах листки, – а вот перевод с венгерского языка.

– И вы нам прочтете?

– Если мои слушатели…

– Мы обязательно должны узнать все до конца! Только объясните, о чем записки.

– Прежде надо сказать, что принадлежат они, как я предполагаю, перу молодого помещика, в чьем внезапном исчезновении обвиняют таинственных циркачей. И написано это как раз в то самое время… думаю, накануне исчезновения. А о чем – судите сами. Многое тут непонятно и запутанно. Можно даже подумать, автор не вполне здоров умственно. Начало отсутствует… Но приступим к чтению.

«…явилась вновь. Ранним вечером, как гостья нашего дома. Одна. Принимали ее с радостью. А я, глядя в ее глаза, уже ждал другого визита. Под покровом ночи.

Как я проклинал в мыслях и ее, и весь их род! И себя за свою слабость. А потом не мог дождаться темноты…

Она пришла за мной. Мы вместе тайно покинули дом. Как и в прошлый раз, меня переполняло чувство невероятной, дикой свободы. Мы не бежали – летели по холмам, что окружают дом. Она все хохотала своим безумным смехом. Как она прекрасна, как идет ей алое… Она выглядит такой живой… переполненной жизнью.