Самая страшная книга 2016 (сборник) - Анна Железникова

Но вдруг все закончилось. Лабиринт, бег, метания… Отодвинулась занавеска, и явилась она.

Мари не смеялась больше, стала серьезна. Произнесла одно лишь слово: «Пойдем!» Заряжнев двинулся за ней следом. Он и думать забыл про все заранее заготовленные извинения и объяснения. Ничего этого не нужно. Она знала, что он придет, она ждала его. Так и должно быть…

Алое платье Мари мелькало пожаром. Заряжнев спешил со всех ног, желая нагнать ее и пойти рядом. Но… не мог. Иногда она оборачивалась, и взгляд ее обжигал, впивался в самое сердце, в душу. Испепелял, пожирал…

Где-то совсем близко раздался грозный рык, мелькнула в воздухе черная молния, и дорогу им преградила огромная черная пантера.

«Из клетки вырвалась!» – пронеслась в голове офицера мысль. Он уже было бросился вперед, чтобы закрыть собой Мари, спасти ее от страшных когтей хищника. Но она не нуждалась в помощи. Грозно взглянула на пантеру, и та, поскуливая, убралась прочь, за трепещущие портьеры.

Они прошли еще немного, и Мари властным жестом остановила Заряжнева. Не глядя на него, сказала по-венгерски:

– Вот, гляди.

Офицер, конечно, ее слов не понял, но увидел, к кому они обращены. Перед старой кибиткой сидел взлохмаченный сгорбленный старик. Его маленькие колючие глазки остро впились в Заряжнева.

– Еще один? – хриплым голосом осведомился горбун. Во рту его, который давно должен был быть беззубым, неожиданно блеснул ровный ряд белых зубов.

– Да, – откликнулась Мари и уже по-русски обратилась к офицеру: – Это мой дядя. Они с тетушкой воспитали нас с сестрами. Только вот теперь он остался один…

– Один, один, – на ломаном русском языке прокаркал старик. – Не поднимется моя женушка… Злые, злые люди пришли с серебряными топорами, с крестами, с деревянными кольями…

– Не печальтесь так, дядя, – снова по-венгерски успокоила Мари, – мы не вернемся туда, где те злые люди. Да ведь уже и нет многих из них… А нас все больше.

– Да, больше, больше, – осклабился старик. – Ты становишься сильнее, Марица. Не тратишь время на обольщения, как прежде, притянешь – так не отпустишь. Жаль, твоя сестра пока не умеет так. А уж младшенькая-то и вовсе… – Он не договорил, только недовольно поморщился.

– Да, время тратить ни к чему, – кивнула Мари. – И сейчас – тоже. Нам сегодня еще на сцену.

Офицера поразило, как отвратительный горбун мог быть воспитателем Мари и ее сестер. Он уже почти сказал об этом вслух, но опомнился: ведь такие слова оскорбят ее!

Оглянувшись, Заряжнев увидел, как с разных сторон приближаются Александра, Шарлотт и Нерящев.

– Мари, а что здесь делают… они все?

Ответа не последовало. Старик тоже поднялся с места и пошел прямиком к офицеру. Но оказалось вдруг, что это уже и не старик, а человек совсем молодой, огромного роста и силы. Исчезли лохмотья, вместо них появился щегольской, но очень уж старомодный костюм. И таким странным было лицо этого человека… Бледное, с тонкими чертами, будто и красивое, но хищное не по-человечески. Черные как смоль волосы сменили недавние седые космы. А вот взгляд остался все тот же – острый. Глаза не просто блестят – светятся изнутри. Все ближе… ближе…

И тут Мари опять стала смеяться. Она смеялась, смеялась, и безумный хохот летел к небу, низко нависшему над площадью свинцовыми тучами.

Сережу искали до позднего вечера, помогали и друзья семейства Зорницких, и прислуга. Софья Михайловна и Натали крепились до последнего, но, когда наконец Сережа нашелся, рыданий сдержать уже не могли. Отыскали его в парке у цирковой площади, в полуобморочном состоянии, бормочущего в бреду про какие-то белые занавески и про грозу. Вызвали доктора. Тот заключил, что с мальчиком от перемены климата приключилась лихорадка, прописал холодные примочки на лоб и полный покой.

Только несколько дней спустя, достаточно поправившись, смог Сережа рассказать о случившемся. Прежде всего он честно признался, что сопровождал Заряжнева в цирк. Почему вызвался сопровождать, умолчал, хотя все и так поняли.

По словам Сережи, помогая Заряжневу найти среди «циркового лагеря» сестер Блохиных, он пошел между рядами кибиток и фургонов. Никого из циркачей видно не было. Вокруг сделалось необыкновенно темно, тишину нарушало тревожное лошадиное ржание. О странных видениях призрачных занавесей Сережа говорить не стал. Сам уже отнес это на счет лихорадки, которая, видно, тогда уже начала его одолевать. Впрочем, и из того, что мальчик считал действительными событиями, кое-что осталось недосказанным.

Блуждал Сережа долго. Вдруг неизвестно откуда появилась перед ним младшая из артисток, Ирина. Она была так ужасно бледна, что лицо ее, казалось, распространяло вокруг себя белое сияние. И голубое платье тоже словно светилось, от чего девушка была похожа на бестелесный мираж. Длинные черные волосы ее были распущены и струились по плечам, спадая до самого пояса, а глаза… В глазах Ирины скрывалась глубокая печаль, темная, страшная, неизбывная тоска переполняла их…

Сережа, и до того не имевший представления, что сказать Ирине при встрече, теперь вовсе онемел. Поймал ее взгляд – и будто нож вонзился в сердце, так поразила его печать тяжкого горя на юном лице.

– Уходи отсюда! Уходи сейчас же, слышишь? Беги, беги! – быстро зашептала девушка.

Голос ее шелестел в тишине, как листы старой пожелтевшей бумаги, как сухие осенние листья на ветру.

– Н-но… – с трудом выдавил из себя Сережа, – я ведь пришел ради вас… – Он еще не успел испугаться произнесенных слов, как Ирина закричала:

– Беги! Умоляю тебя! Я хочу избавить тебя от ужасной участи, от этой вечной не-смерти! Хочу спасти твою жизнь, но у меня нет сил! Нет сил… Я ничего не могу одна против них всех…

Крик девушки словно бы разрушил окружавший их нереальный мир. Она протянула к Сереже худые руки, голос ее вновь упал до шепота:

– Если не хочешь быть погубленным, проклятым навеки, сейчас же уходи.

Слова Ирины, и то, как она их говорила, и то, каким невыносимо горестным был ее взгляд, – все это потрясло Сережу до глубины души. Ему стало до того страшно, что он бросился бежать прочь.

Ирина за его спиной с криком отчаяния упала на колени.

Земля под Сережиными ногами ходила ходуном, сердце колотилось как сумасшедшее. Налетевший внезапно ураганный ветер трепал одежду и волосы.

«Найти выход, выход из этого фантастического лабиринта», – металась в голове единственная мысль. И лишь один раз Сережа обернулся, и тут ему померещилось совсем уж невероятное. Видимо, к тому времени лихорадочный бред сделался очень сильным.