Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл

существами для свободных полетов в небе, а вовсе не блужданий по пробитым в скалах бесконечным и темным туннелям.

Прежде юноше и в голову не приходило, что драконы, как и люди, способны испытывать тревогу. Но сейчас беспокойство Валериса передавалось Кейлену; они стали единым целым. Его желудок сжимался при виде надвинувшихся слишком близко стен, пот выступал на ладонях, сердце билось в странном то ускорявшемся, то совсем медленном ритме, дыхание сбивалось. Казалось, разум замкнулся сам на себя, не обращая внимания на то, что мог оказаться погребенным под каменной толщей. Тем не менее это ничего не меняло. Кейлен не мог позволить Валерису страдать в одиночку. Разделенная ноша становится вдвое легче.

– Еще один тупик, – проговорил Эрик, когда все внезапно остановились. Он тяжело вздохнул и положил руки на каменную стену, перегородившую туннель. – Мы уже столько дней здесь скитаемся… Это настоящий лабиринт. Что, если ни один из тоннелей не ведет на поверхность и мы просто бесцельно блуждаем?.. – В голосе Эрика послышалась паника, а потом его плечи опустились. – Мы все мертвецы.

– Мы найдем выход. Верь, наш путь пока не окончен, – сказал Вейрил, протягивая Эрику мех с водой. – Только не пей слишком много. Я уже давно не чувствую воды. И я не знаю, сколько еще это продлится.

Периодически Вейрилу удавалось отыскивать подземные водоемы при помощи Искры. Как и еды, воды никогда не оказывалось слишком много в одном месте, но хватало, чтобы не умереть от жажды.

– Наш путь? Путешествие похороненных заживо мертвецов! – Глаза Эрика обвели темные круги, кожу покрывала грязь. Кейлен чувствовал в нем растущую тревогу, как и в Валерисе. Тревогу, которая поднималась и в нем самом. – Теперь у нас нет воды. Какой смысл идти дальше?

Эрик отшвырнул мех с водой и в отчаянии ударил плечом и спиной о стену туннеля.

– Успокойся, Эрик, – сказал Тармон, положив руку на плечо воина. – Мы найдем выход и обязательно пополним запас воды. Гибель грозит нам только в том случае, если мы всерьез поверим в наши самые мрачные мысли.

Эрик развернулся и бросил яростный взгляд на Тармона.

– Успокоиться? Неужели ты не видишь, где мы? Это не живой враг, который может преградить путь. Мы все медленно здесь умрем, погребенные под милями камня, и ничего не сможем изменить! – Грудь Эрика тяжело вздымалась. После короткой паузы он продолжил, не отводя глаз от Тармона: – Как ты можешь сохранять спокойствие?

– Это не так, – сказал Кейлен, шагнув вперед, и все глаза обратились на него.

С того момента, как Кейлен впервые увидел Эрика, тот ни разу не отступал. Он всегда сохранял уверенность и неизменно был готов пожертвовать жизнью ради других. То, что происходило сейчас, казалось Кейлену неправильным.

– Все мы испытываем тревогу, Эрик. Но нам нельзя просто лечь и умереть.

Эрик опустил взгляд на грязный пол туннеля, провел языком по губам и медленно сполз вдоль стены вниз, рассеянно качая головой.

– Извини… Я не знаю, что на меня нашло. Я просто…

– Все в порядке, – сказал Тармон, подняв брошенный мех с водой и протянув его Эрику. – В каждом из нас есть демоны, которым нам приходится смотреть в глаза. Они появляются в те минуты, когда нам хуже всего, потому что слишком слабы, чтобы бросить нам вызов в другое время. А теперь выпей воды. Я думаю, мы можем немного отдохнуть. – Тармон посмотрел на Кейлена, словно ждал его одобрения.

Юноша не обратил внимания на этот взгляд и опустился на пол. Не ему принимать решения. Он не имел на это права, он этого не хотел и, вне всякого сомнения, не станет так поступать.

Чувствуя, как протестуют все мускулы, Кейлен откинулся спиной на стену туннеля, рядом с маленьким Даром Герайи. У него болели ноги и спина, а глаза чесались от пыли и грязи. Он провел пальцами по свалявшимся волосам и сжал виски, пытаясь снять напряжение, нараставшее в голове.

К нему подошел Валерис и прилег рядом, уткнувшись носом в плечо Кейлена. Юноша ощутил беспокойные мысли дракона и исходившее от его разума тепло. Хаотичная смесь. Все будет хорошо. Мы найдем выход.

– Ты в порядке?

Кейлен даже не заметил, как подошел Фальмин. Штурман присел напротив, сжав тонкими пальцами горлышко меха с водой и протягивая ему. В любых обстоятельствах каждое движение Фальмина наполняло высокомерие. Его рубашка из хлопка почернела от грязи и крови, вмятины и царапины покрывали необычные медные очки, которые он сдвинул на свои обычно идеально причесанные волосы, которые стали сальными и свалявшимися. Однако он улыбался, а в глазах штурмана светились спокойствие и уверенность.

Кейлен взял мех из рук Фальмина и ощутил облегчение, когда вода коснулась потрескавшихся губ и немного смягчила сухость в горле.

– Да… – со вздохом сказал он. – Я просто устал, а нашему путешествию не видно конца.

– Все могло обернуться гораздо хуже, – ответил Фальмин, забирая мех у Кейлена.

– Хуже?

– Ты мог остаться без ног, – пожав плечами, ответил собеседник и встал.

– Я… – Кейлен некоторое время смотрел на Фальмина, а потом покачал головой и рассмеялся, но его смех перешел в сухой кашель. – Как тебе это удается?

– Удается что? – спросил штурман и снова уселся рядом.

– Шутить, когда… – Кейлен не закончил фразу.

Фальмин проследил за взглядом Кейлена, устремленным куда-то в дальний конец туннеля, и, казалось, понял, что тот хотел сказать.

– Полагаю, ты никогда не попадал в руки Имперской Инквизиции, дралейд? – Фальмин кивнул, когда Кейлен слабо покачал головой. – Так вот, я узнал на собственном опыте, что они могут отнять у тебя все, кроме одного: чувства юмора. – Фальмин опустил руку, коснулся подола рубашки и задрал ее вверх, открыв участок покрытой шрамами обожженной плоти. Живот штурмана выглядел так, словно его сначала били раскаленной кочергой, а потом сотню раз пырнули ножом.

От этой картины внутри у Кейлена все сжалось.

– К тому же, – продолжал штурман, – в темноте нет ничего важнее, чем луч света. – Фальмин коротко улыбнулся, легко встал, взял из рук Кейлена мех с водой и направился к Корику и другому уцелевшему гному Лопиру.

Кейлен закрыл глаза и оперся головой о холодную стену туннеля. Нет ничего важнее в темноте, чем луч света. Слова Фальмина пролились бальзамом на его измученную душу. Он и сам не знал почему, но так случилось, и его умиротворение тут же распространилось на Валериса. Впервые с того момента, как они оказались в туннелях, от дракона исходило спокойствие. Его собственный разум – хотя с каждым днем ему становилось все труднее отделить его – погрузился в сон, растворившись в усталом и измученном теле. Он