Время крови - Андрей Ветер

– Ну не утопился же он в конце концов! – заорал Галкин, потеряв терпение. – Не мог он прийти сюда, сунуть башку в ручей и уснуть! Не мог! Добряк он был и трусоват, чтобы руки на себя наложить.

Молча стояли люди. Низко нависло над ними небо, посыпая их морозной пылью. Все вглядывались в замёрзшего мертвеца, тщетно пытаясь разгадать тайну его гибели.

– Может, оступился он?

Помолчав, Александр тяжело вздохнул и снова заговорил:

– Мужики, я прошу вас не паниковать. Я очень прошу вас. На пару дней мы прекращаем всякую работу. Объявляю выходные. Держитесь гуртом. По нужде или куда ещё ходите по три человека, не меньше. Если кто-то хоть самую малость чего-то подозрительного заприметит, немедленно ко мне.

– А что может быть-то?

– Не знаю, – развёл руками Александр.

– Может, какой-то разбойник в тайге притаился и следит за нами?

Галкин раздражённо ответил:

– Да не может это быть разбойничьим делом. Что у Никифора взять было, кроме грязной физиономии? Глупо, глупо и ещё раз глупо. Просто цепь нелепых совпадений. Вот увидите, больше ничего не произойдёт…

Так неподалёку от ещё недостроенного дома появилось кладбище.

Первый день прошёл в тоскливых пересудах, на второй рабочие, утомившись безделием, вернулись на строительство и взялись за дело. Никаких печальных происшествий больше не было.

Ещё через день Галкин кликнул Эсэ и велел ему готовить сани и оленей.

– Дорогу к Амге через перевал знаешь?

– Найду.

– Хорошо. Проверим, на что ты способен. Покажешь себя в деле. Сегодня же двинемся, как только сани подготовишь.

Отыскав Селевёрстова на стройке, Александр предложил ему принять участие в поездке:

– Рискнёшь?

– Страшновато, но с тобой рискну, – медленно, как бы прислушиваясь к собственным чувствам, ответил Иван. – Я на тебя полагаюсь. А кого в проводники возьмём?

– Медведя. Не забудь привязать к кушаку ножны с ножом, ружьё спроси на складе для себя.

Через час запряжённые олени стояли перед юртой. Весь отрядец был в сборе, Иван уже лежал в санях, и Александр, критически оглядев снаряжение, не стал тянуть время.

– С Богом! – выдохнул он.

– Мат, мат! – выкрикнул Эсэ, погоняя оленей.

Сани заскрипели. Галкин подтолкнул их сзади и запрыгнул на них, пробежав рядом пару шагов. Сразу после него сел в сани и Эсэ.

– Мат! – опять крикнул Якут, погоняя оленей.

Через минуту зимовье осталось за поворотом. По сторонам тянулась густая тайга. Чёрные стволы голых деревьев и елей сливались в единую массу. Олени без труда тянули сани, иногда бежали быстро, иногда настолько сбавляли скорость, что можно было сопровождать их спокойным шагом, что и делал время от времени Эсэ, видимо предоставляя животным возможность отдохнуть.

Дорога была однообразной, время тянулось незаметно, и вскоре путники обнаружили, что уже почти совсем стемнело.

– Зря поздно поехали, – бросил Эсэ через плечо, – мало дороги покроем. Уже ночлег делать пора.

Якут был прав, и Галкин отлично знал это. Они и сам ругал себя за решение покинуть зимовье столь внезапно. Да слишком накатило на него беспокойство: всё ли в порядке было у других? Не случилось ли какой беды? Не навестила ли их тоже странная смерть?

Когда они остановились, чтобы поставить крохотную палатку, Эсэ указал рукой в сторону.

– Что там? – Галкин пригляделся, но ничего не увидел в сумраке.

– Серый.

– Нам только волков не хватало сейчас, – проворчал Александр и посмотрел на Эсэ. – Ты сказал, что ты охотник. Не промахнёшься отсюда?

Эсэ выпустил брезент, который только что натягивал, и взял в руки свою винтовку. Волк стоял довольно далеко, поэтому охотник целился долго. Галкин с трудом различал очертания хищника, а Иван и вовсе не видел его, но всё-таки мелко дрожал. Но Эсэ не стал стрелять и опустил винтовку.

– Не попадёшь? – улыбнулся Галкин и поднял «винчестер». – Тогда я рискну.

Он долго всматривался в быстро сгущавшуюся мглу и в конце концов нажал на спусковой крючок. Волк дёрнулся и заскулил, упав на передние лапы.

– Ты очень хорошо стреляешь, – с расстановкой произнёс Эсэ.

– Оставим его там, – сказал Александр. – Пусть лежит. Если заявятся его сородичи, им будет чем полакомиться. А теперь давайте ставить палатку. Пора чай пить и укладываться.

Когда ночлег был готов, Эсэ ненадолго исчез во тьме.

– Далеко ли ходил, Медведь? – спросил Иван, когда Эсэ забрался в палатку.

– Прощения просил у волка, – ответил тот и бросил к ногам Александра волчью шкуру. – Шкуру снял. Убийство должно иметь причину. Я сказал ему, что тебе нужна шкура.

***

После долгой дороги между белых холмов, утонувших в безмолвии, в поле их зрения попал редкий лес на высоком берегу ручья. Въехав вверх по склону, они увидели остов конусного жилища – около полутора десятка жердей, поставленных по кругу и связанных друг с другом наверху. С жердей были сняты оленьи шкуры, и теперь голый каркас выглядел печально.

– Тонги, – сказал Галкин.

Всё пространство вокруг было так сильно вытоптано, что путники с трудом отыскали тропинку, ведущую от этого покинутого становища к новому. Углядев следы, Эсэ позвал Галкина.

– Сюда, в эту сторону надо.

Они проехали ещё с километр, и Эсэ вытянул руку вперёд. Его спутники заметили тонкую струйку синеватого дыма над деревцами.

– Чум? – спросил Иван с надеждой; он изрядно утомился в пути. – Это их чум? Оттуда дым?

Галкин молча кивнул.

Через несколько минут они выкатили в небольшую низину и увидели перед собой одинокое жилище, из дымохода которого лениво поднималась струйка.

– Наконец-то! Добрались! – воскликнул Иван и закашлял от проникшего в лёгкие мороза.

Подкатив к чуму, путники остановились. Никто не вышел им навстречу.

– Да тут никого нет. Что за странные дела? – удивился Галкин, заглянув внутрь. – Кэлинг манна! Идите сюда! Куда вы попрятались?

– Саша, может, это чужие Тонги? Не опасно ли нам тут оставаться? – забеспокоился Иван и посмотрел на Эсэ. Тот молча стоял возле входа в чум, держа винтовку на плече, и переводил глаза с дерева на дерево. Ничего подозрительного он не замечал.

– Наши это, наши, – проговорил успокоительно Александр. – Вон сухари с нашего склада.

Иван шагнул в чум. Пол жилища был очищен от снега и устлан ветвями лиственницы и сосны. Повсюду лежали оленьи шкуры, служившие тюфяками и подушками. Возле дымившихся углей тускло поблёскивал чайник, стояли чашки, лежали сухари и кусок масла. Чуть в стороне виднелась коробка, в которой Алёна хранила иголки и нитки.

– Видишь, Алёнка шила что-то, – сказал Галкин. – Надо думать, что Тонги недавно были здесь. Но почему ушли? Эсэ, ты ничего подозрительного не заметил?