Корзина шишек (СИ) - Ворсова Анна

— Я не жалею, — ответила я.

— Жалеешь. У тебя есть чувства, которых очень много, — ответил он. — И они постоянно переливаются через край.

Он коснулся моей щеки. Нежно провел по ней костяшками пальцев. Я закрыла глаза. Мне захотелось его обнять. Коснуться его тела. Раствориться в нем. Он перехватил мою руку, которой я коснулась его груди. Поднес ее к губам.

— Все будет хорошо, — ответил Кеша.

— Не факт. Я не беременна.

— Посмотрим.

Этот спор у нас был уже вторую неделю. Иногда я сомневалась, что тогда поступила правильно. Иногда мне казалось, что это правильное решение. Но опять же, третий ребенок в моем возрасте…

Ужин проходил спокойно. Рита только пыталась подколоть Кешу, но он на это никак не реагировал, оставаясь спокойным. У нее же была цель, вывести его из себя. С Гришей она себе такого не позволяла.

— Рит, у тебя с головой все нормально? — неожиданно спросил ее Кеша.

— Это ты к чему? Считаешь, что я с головой не дружу?

— Спрашиваю о твоем самочувствии. Ты учиться дальше собираешься? Тебе надо программу наверстывать.

— Надо еще пару недель. Только думать начинаю, так голова болит и кружится. Вот прям сразу и начинает, — ответила она, еще и глаза сделала невинные и хитрые.

— Ладно, пока отдыхай. Но потом будем наверстывать, — ответил Кеша. — Что касается подработок во время учебы. Павел, если ты решил пойти в десятый и одиннадцатый, чтоб получить полное среднее, то какого школу прогуливаешь? Шел бы сразу работать?

— Так обстоятельства поменялись, — ответил Павел.

— И как они поменялись?

— Просто поменялись, — ответил Павел.

— Чего вы до него докопались? — спросила Рита, становясь на защиту брата.

— Может потому, что я за него переживаю? — спросила я. — Вы на мое место встаньте…

— Думаешь, я это не делаю? — спросил Павел.

— Так дело не пойдет, — сказал Кеша. — Такое ощущение, что каждый из нас живет своими мыслями и своей жизнью. Давайте определим общее направление. Куда мы с вами собираемся идти?

За столом наступила тишина. Я и сама не могла ответить на этот вопрос, потому что будущего не видела.

— Раз все молчат, то начну я. Я хочу оформить отношения с Верой. Чтоб все было официально. Когда родится ребенок…

— Я не беременна, — повторила я.

— Но рано или поздно это случиться, — пожал плечами Кеша. — Так что все серьезно. Годок вы пожили с отцом. Не хотите пожить с нами? Для Ритки возвращаться в прежнюю школу после случившегося — это не самое лучшее решение.

— Предлагаете мне сбежать? — возмутилась Рита.

— Предлагаю сменить окружение и найти какое-нибудь хобби, которое поможет выплеснуть энергию. Запишись в бассейн или еще куда.

— Это трусость.

— Ты хотела взять реванш и отправить обидчицу на больничную койку? — спросила я. — Чтоб тебя потом поставили на учет, как начинающую преступницу?

— Нет. Но…

— Ее поставили. Еще и судиться с ее родителями будем. Просто так никто ничего не оставит, — добавила я.

— Поэтому выгоднее Рите переехать сюда, — ответил Кеша. — Пока будем жить на съемной квартире, потом что-то решим с жильем. Возможно, придется взять ипотеку.

— Я уже один раз в нее влезла, — сказала я.

— Об этом мы потом поговорим.

— Вы долго вместе не проживете, — сказал Павел. — А потом придется выживать. Нам выживать. А вы тут еще ребенка планируете. Это все такой детский лепет, что даже говорить не хочется на эту тему.

— Поэтому ты работаешь на автомойке? — спросил Кеша. — Копишь деньги для того, чтоб потом матери помочь, когда вы на улице окажетесь?

— Она сейчас на больничном. За Риткой ухаживает. Знаешь же, что это копейки.

— Молодец. Хорошо, что ты об этом подумал, — ответил Кеша. — Но о деньгах не беспокойся. Для начала никто расставаться не собирается. Я работаю. Работу бросать не буду. Хоть и приходится в две смены пахать, но в этом проблем не вижу.

— А сколько ты так продержишься? — спросила я.

— Сколько нужно. Тут проблем нет. Слушайте, я все просчитал. Иначе бы не стал все это затевать. Шиковать не получится, но и голодать мы не будем, — ответил Кеша. — Поэтому выходить на работу тебе Павел не нужно. Подрабатывать вечером или в выходные — пожалуйста. Но не во время учебы.

— Алик говорит…

— Алик воду мутит, — ответил Кеша. — Пока он не успокоится, то пока надо перестать с ним общаться.

— Ты думаешь, что он успокоится? — спросила я.

— Двенадцатого суд будет. Скорее всего его закроют. Вот он и старается, чтоб и мне жизнь подпортить.

— Думаешь? — спросила я.

— За что он так? Вы же неплохо дружили, — спросил Павел.

— Как будто дружба — это что-то значит, — хмыкнула Рита. — Сегодня мы дружим, а завтра этот друг тебя предаст.

— Ну, я бы так категорично не говорил, — ответил Кеша. — Дружба — это хорошая вещь. Нужная. Она много дает человеку. Но иногда пути расходятся. С временем люди меняются. Появляется различие в интересах. Тогда надо взять паузу, когда друг поймет, что ошибался, а ревностью дело не исправить. Ревность сама по себе плохая подруга. Это какое-то детское чувство. Оно туманит мозг. Кажется, что если устранить проблему в виде нового человека, появившегося в жизни друга, то все вернется. Все будет как раньше, как будто это возможно.

— И что? Считаешь, что нужно дружить и одновременно знать, что друг может в спину ударить? — спросила Рита.

— Если все время бояться и ожидать подлости, то можно многое пропустить в жизни. Включая и хорошие моменты. Надо жить и надеяться на лучшее, — ответил Кеша.

— Надо не терять голову, — ответил Павел.

Это вызвало у меня смех. Как можно не терять голову, если она теряется сама по себе? Когда чужой человек становится больше, чем родным? Это нельзя было объяснить, но одновременно нельзя было прекратить. Кешка улыбнулся. Он похоже меня понял.

— Любой человек может потерять голову. И чем сильнее он держит себя в руках, тем сильнее он ее потеряет, — ответил Кеша.

И в том он был прав. Я это ощущала на своей шкуре. Рано или поздно терпение закончится и тогда захочется поменять жизнь на сто восемьдесят градусов. А такие резкие повороты не проходят бесследно.

Вечер плавно начал переходить в ночь. Кешка лежал на диване, слушая музыку. Французский шансон. Бархатный мужской голос с ласковыми нотками затрагивали какие-то невидимые струны души.

— Почему тебе нравятся французские песни? — спросила я.

— В школе французский изучали. Мы еще соревновались с Аликом, кто лучше сдаст зачет, контрольную напишет.

— А в чем причина была соревнования?

— У нас в классе одна девочка училась, которая неплохо язык знала. А мы перед ней выделывались, — ответил Кеша. — Девчонку потом в гимназию перевели, а мы какое-то время подружек соблазняли, шепча на ушко красивые слова.

— И получалось?

— Да. Все женщины одинаковы, независимо от возраста, — ответил Кеша. — Я могу и тебе на ушко пошептать. Соблазню тебя.

— А меня надо соблазнять? — спросила я. — Вроде уже соблазнилась.

— Сегодня соблазнилась, а завтра решишь, что все это ошибка. Надо постоянно напоминать, что это не так. Ошибки не было.

Зазвонил телефон. Кеша сел. Потянулся за телефоном. Я лишь отметила, что его взгляд потух. В нем исчезли огоньки, которые были, когда мы разговорили про французский язык. Разговор был короткий. Односложный. Я ушла на кухню, чтоб не слышать о чем он разговаривал. Когда же я вернулась, то Кешка стоял около открытого окна и курил.

— Плохой разговор?

— Мать звонила. В упрек мне поставила, что вместо меня сейчас с ней Алик.

— Хочешь к ней поехать?

— Нет. Я Алику рожу начищу, если увижу. А он меня может закрыть за это. Не дождется. Меня закроет, а сам к тебе подкатит.

— Ты говорил, что у него суд будет.

— Будет. Но можно же успеть заручиться твоей поддержкой. Вдруг ты его пожалеешь и будешь носить передачки, — ответил Кеша.

— Жалеть я его не буду.