Тайная любовь моего мужа - Амелия Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотя он и теперь не мог понять, почему ее не было тогда на камерах среди тех, кто покидал дом в тот вечер?..
Не могла же она прятаться всю ночь где-то на лестнице?
Или могла?..
Что-то еще не давало ему покоя. Какая-то деталь, выпавшая из памяти в тот же миг, как увидел свою жену без сознания на лестничном пролете…
И теперь мучительно пытался понять, что же его тогда насторожило.
– Значит, так…
Он заставил себя вернуться мыслями к настоящему. К решению еще одной проблемы, которой ему сейчас только и не хватало.
– Я дам тебе денег на аборт. И советую принять это предложение, потому что лучшего – не будет.
С округлившимися глазами она манерно прикрыла ладошкой рот, всем своим видом демонстрируя ужас и возмущение от того, что он сказал.
– Как ты можешь! – возопила надрывно, хватаясь за грудь. – Это ведь наш ребеночек! Разве ты не понимаешь – это же просто подарок небес! После того, как твоя жена потеряла…
Его словно кто-то ударил. Он стремительно подскочил к ней, схватил пальцами за шею, заставляя смотреть прямо в глаза…
Все его инстинкты буквально вопили: он не ошибся в своих подозрениях…
– Откуда ты знаешь, что Кира потеряла ребенка?
– Я… слышала…
– От кого? Никто об этом не знал, кроме самых близких!
– В больнице… разговорились с одной медсестрой…
Она уже почти хрипела, но он не ослабил хватки. Тем более, что от ее ответов все становилось только еще более запутанным…
– А что ты делала в той больнице?
– Пусти…
Ее лицо слегка покраснело. Он разжал пальцы, позволяя ей перевести дыхание, но тяжелым взглядом буквально прибивал к полу.
– Отвечай!
– Я приходила домой, чтобы тебя найти! А там бабки на лавке сплетничали про падение с лестницы! Я позвонила в несколько больниц, называла имя… и нашла. Поехала туда, чтобы увидеть тебя и наконец сообщить, что у нас будет ребеночек!
Несмотря на всю путанность и обрывистость ее речи, звучало все в целом логично. И все же…
Он ей не верил.
– Слушай меня внимательно…
Он приблизил свое лицо к ее – в упор, но так, чтобы видеть ее глаза. Не тронул при этом и пальцем, но угроза в голосе была страшнее физического воздействия…
– Если только я выясню, что ты как-то причастна к покушению на Киру – тебе конец. И никакой ребенок тебя не спасет. Тебя тогда вообще ничего не спасет, ясно?
Она вздрогнула.
Он отодвинулся и ровным голосом, резко контрастирующим с недавним тоном, добавил:
– Что касается твоего… положения, то я уже сказал, что для тебя будет лучше. Если же ты рассчитываешь на алименты, учти – прежде, чем получишь от меня хоть копейку, приготовься к тому, что я хорошенько все проверю… на предмет того, а мой ли вообще этот «подарок небес».
Мила смотрела на него, едва моргая, застыв на месте, как статуя.
– А теперь – вон! – разрезал его окрик возникшую между ними тишину.
***
А в это же самое время…
Две пары глаз, с застывшим в них потрясением, проводили мужскую и женскую фигуры, скрывшиеся за дверью кабинета.
Взгляд Кира потемнел от гнева и боли, взгляд Ольки непривычно хмурился, и на самом ее личике словно бы сгустились тучи.
– Она противная, – поморщилась девочка, все еще глядя туда, где еще недавно стоял отец и непонятная истеричная тетка.
– Ненавижу ее, – добавил Кирилл сквозь зубы.
Они быстро переглянулись. Озабоченные, полные неприязни лица приобрели иные выражения…
Они поняли друг друга без лишних слов.
– Пошли, – решительно скомандовал старший, беря сестру за руку. – Разберемся.
Они вышли на улицу, опытными взглядами двух коварных сообщников оглядели обстановку вокруг…
Кивнули друг другу, быстро придя к взаимопониманию.
И затаились.
Когда заветная фигура наконец появилась на улице, сделали все быстро и стремительно.
Первым подлетел Кир. Толкнул Милу в плечо, заставляя наступить прямиком в огромную лужу.
Она взвизгнула от того, что ее ноги обдало ледяной водой. Моментом заминки мигом воспользовалась Олька, бросившись к ней и умело опрокинула и без того нетвердо стоявшую на своих копытах Милу в эту самую лужу…
Брызги от падения эффектно разлетелись во все стороны.
– Ааааа! – раздался вопль на ближайшие, должно быть, несколько улиц. – Моя шубаааа!
Олька склонилась к ней, подбоченилась и нравоучительным тоном добавила:
– Жарко уже для шубы. Освежитесь, тетенька!
– Тетенька?! – еще громче заорала Мила, принявшись панически ощупывать свое лицо, будто оно могло от этих слов резко обвиснуть, постареть…
Кирилл приблизился тоже. Посмотрел на нее сверху вниз и с презрением процедил:
– Отлично смотришься. Тебе в грязи самое место.
После чего плюнул ей под ноги и добавил:
– Это тебе за маму, шалава.
Привычно, бережно взяв Ольку за руку, он с хитрой улыбкой произнес:
– Пойдем отсюда. Папа велел в машине ждать, а мы ведь послушные, да?
– Угу, – коротко буркнула Олька и тут же огорошила вопросом:
– Кир, а кто такие шалевы? Или как ее там?..
На этот вопрос он только вздохнул в ответ.
Но все равно ни о чем не жалел.
Глава 50
Первым делом после того, как закончила разговор с матерью, я позвонила Карине.
С того момента, как я угодила на больничный, она держала со мной связь практически ежедневно. Убеждала: работа подождет, а я сама должна нормально восстановиться, в том числе и психологически…
Мне было все равно, как и на все остальное. Но теперь я чувствовала: работа – одна из тех вещей, что способны меня сейчас спасти. Намного лучше гнетущих мыслей и незнания, куда себя деть.
Карина попыталась было спорить, объяснить, что еще слишком рано для выхода на работу, но я настаивала. И наконец она поняла: мне это по-настоящему нужно.
В конце концов, моя рабочая рука была цела, а с временными неудобствами в виде гипса на левой я чувствовала себя в состоянии справиться.
Покончив с этим и договорившись на завтра выйти на работу, я принялась кое-как одеваться. Решила, что дочь из садика заберу сегодня сама.
Справиться с одеждой самостоятельно было не так просто, но, когда после долгих манипуляций все же кое-как натянула на себя юбку и блузку, уже ощущала себя победительницей.
Я успела обуться к тому моменту, как в дверном замке повернулся ключ и на пороге появился Костя, про чей приход в суете последних часов полутора я совершенно успела забыть.
Он молча оглядел меня, недвусмысленно собравшуюся на
