Тайная любовь моего мужа - Амелия Борн

Не уходи! Мне так страшно оставаться тут одной, с этой болью и чувством вины… Я так боюсь не выдержать, так боюсь…

Собственных чувств.

Но с губ сорвался лишь задушенный звук, который он не услышал.

Дверь за ним закрылась, и мне не осталось ничего иного, кроме как сказать себе…

Так правильно.

Глава 46

Дни в больнице тянулись однообразно и вяло. Я едва сознавала, где заканчивался один день и начинался другой. В том состоянии, в которое я погрузилась, не существовало ничего: ни времени, ни погоды за окном, ни малейших красок.

Все вокруг казалось черно-белым, унылым, безжизненным. Таким же, как я сама.

Рядом со мной, по мере возможности, всегда кто-то был. Люди сменяли друг друга, как картинки в бесцветном калейдоскопе, а я едва сознавала, что вообще происходит.

Возвращение домой не принесло облегчения. Те же стены, тот же потолок… Та же непроходящая боль внутри.

Я пыталась мыслить трезво. Пыталась понять, почему потеря ребенка, которого даже не планировала, забрала у меня остатки жизненных сил, оставив лишь бледную телесную оболочку.

И стало ясно: я переживала сейчас не только этот выкидыш. Я проживала внутри себя все, чему не дала выхода несколько недель назад. Вся боль, что копилась во мне с того момента, как стало известно об измене Леши, теперь навалилась в стократном размере. Все невыплаканные слезы, которые решительно себе запретила, сейчас лились без спроса и остановить это было попросту невозможно.

Я оплакивала все, что перенесла, все, что потеряла. Свой брак, свою жизнь, свою любовь, своего нерожденного ребенка.

Я так долго была сильной, что теперь сил во мне не осталось вовсе.

И все же я пыталась. Несколько раз поднималась с кровати, порываясь приготовить что-нибудь или прибраться, хотя мои возможности были ограничены в связи со сломанной кистью; и каждый раз меня снова укладывали в кровать со словами, что обо всем позаботятся…

Дома всегда кто-то был, помимо детей. Костя и Леша сменяли друг друга по кругу, точно в рабочей смене. Я – отстраненно смотрела на то, как двое мужчин, ненавидевших друг друга всю жизнь, теперь объявили хрупкое перемирие ради моего благополучия, терпя присутствие друг брага и даже – друг другу помогая…

– Ты голодна?

Предварительно постучав, Леша осторожно заглянул в комнату, словно боялся потревожить мой покой.

Он часто ночевал здесь, в нашем бывшем совместном жилище. Я не возражала: мне было попросту все равно.

На его вопрос я лишь коротко качнула головой из стороны в сторону.

Он улыбнулся:

– Ты всегда так говоришь. Но, спорим, ты даже тарелку оближешь после того, как попробуешь мой супчик?

В комнату действительно понемногу пробирался запах еды, но в горле встала только тошнота.

Не говоря ни слова, я отвернулась, показывая, что ничего не хочу.

Он не отступил. Войдя в спальню, аккуратно присел на краешек кровати, потянулся было ко мне, но дотронуться – не решился…

– Мы почти не говорили с тех пор, как… это случилось, – проговорил он уже другим тоном – серьезным, хмурым. – Может быть, ты хочешь что-то спросить?

Я подняла на него взгляд, в котором поселилась бесконечная пустота.

– Что?

Он нахмурился, растер пальцами лоб, словно уже жалел о том, что завел этот разговор…

И все же произнес после паузы:

– Возможно, ты хочешь знать, кто это сделал…

Кто это сделал, – эхом отдалось у меня в голове.

Поразительно – я ведь об этом и не задумалась ни разу. До того погрузилась в свой собственный мир, в этот омут отчаяния и боли, что все внешнее казалось далеким и нереальным…

– А ты знаешь?

Я всмотрелась в его лицо. Мы плохо расстались. Мы причинили друг другу много боли. И все же…

Я никогда бы не поверила, что мой муж способен нанести мне вред. Он был изменщиком, предателем, эгоистом, но…

Он никогда не был злодеем.

– К сожалению, пока не знаю, – ответил он после паузы. – На камеры попал лишь момент падения, потому что они были обращены к лестнице. То место, откуда тебя толкнули, оказалось в слепой зоне. А из подъезда в течение следующих десяти минут никто не выходил…

Он проговорил последние слова как-то особенно подчеркнуто, словно что-то его в этом факте беспокоило. Но у меня не было сил сейчас на то, чтобы разгадывать эти загадки.

– Понятно, – обронила равнодушно на эти новости.

Его ладонь все же порывисто накрыла мою.

– Я хочу, чтобы ты знала – я обязательно узнаю, кто это был. И я посажу этого человека, клянусь.

Его прикосновение обжигало. Оно, словно передавая мне собственный импульс, пробуждало внутри моей пустоты жизнь.

А этого я не хотела. В черно-белом мире все было просто и спокойно.

Я отняла у него свою руку, отвернулась к стене…

До меня донесся судорожный вдох, будто в его легких резко кончился кислород после того, как это прикосновение было разорвано.

– Мне нужно забрать детей из школы, – проговорил он, поднимаясь с постели. – Знаешь, Кирилл уже даже почти на меня не рычит, – добавил он натужно-весело. – Просто молча садится в машину… по-моему это огромный прогресс, как ты думаешь?

Я ничего не ответила. Он упрямо продолжил:

– Мне жаль, Кира, что я раньше не понимал, сколько всего лежало на твоих плечах. И все же… я рад, что я здесь. Что могу что-то делать для тебя и детей…

– Спасибо.

Я скорее почувствовала, чем увидела: он снова повернулся ко мне, словно чего-то ждал, искал, хотел…

От него ко мне тянулась осязаемая эмоциональная нить, но мне нечего было протянуть в ответ. Во мне ничего уже не осталось.

– Тебе не нужно благодарить, – наконец сказал он. – Это – мой долг и мое… счастье.

Повисла пауза. Ее нарушил лишь его прерывистый выдох.

– Ладно, я поеду. Артур не любит, когда я опаздываю. Не скучай. Костя придет уже вот-вот…

Он помялся, будто в надежде на какую-то реакцию, но так ничего и не дождавшись, подытожил:

– Ну, я пошел.

Выходя, он оставил дверь за собой слегка приоткрытой.

Минут десять спустя дом наполнился оглушительной трелью дверного звонка.

Я недоуменно нахмурилась. Может, это Костя? Но ни разу за все прошедшие дни я не слышала, чтобы он звонил в дверь. Значит, ключи у него были. Может, он их просто забыл?..

Поднявшись с постели, я добрела до двери, заглянула в глазок…

Открывать не хотелось. Но не открыть причин не было.

На пороге стояла свекровь собственной персоной.

Безо всяких предисловий, даже не заходя внутрь, она с грубой решительностью заявила:

– Ты должна перестать мучить моего мальчика!

Глава