Европейская поэзия XIX века - Антология

НОВАЛИС

Новалис (литературный псевдоним; настоящее имя — Фридрих фон Гарденберг, 1772–1801). — Самый значительный поэт Иенского романтического кружка, в который, кроме него, входили Л. Тик, Ф. Шлегель и А. Шлегель, В. Вакейродер и др. Стихотворное наследие Новалиса (если не считать его юношеских стихов) невелико: шесть «Гимнов к ночи», пятнадцать «Духовных песен», несколько десятков «Смешанных стихотворений» да еще стихи, которые вошли в роман «Генрих фон Офтердинген» и повесть «Ученики в Саисе». Наиболее своеобразны по содержанию и по форме «Гимны к ночи», где ритмическая проза чередуется со стихами, написанными в свободном ритме, и с традиционным рифмованным стихом. В этих «гимнах», может быть, в наиболее поэтически сконцентрированном виде нашли свое выражение общефилософские и эстетические основы творчества Новалиса. «Духовные песни» также заключают в себе значительные эстетические достоинства; основу общечеловеческого содержания их составляет романтическая тоска по утраченному идеалу и провозглашение верности ему.

Остальная часть стихотворного наследия Новалиса далеко не столь однородна, в ней ощутимы различные влияния: Клопштока, Бюргера, Шиллера, Хёльти. В поэзии Новалиса обнаруживается не только абстрактное, философическое и морализирующее начало, но и начало конкретно-чувственное, стремящееся к выражению реального, зримого и вполне осязаемого мира. Поэт умер в возрасте двадцати девяти лет от туберкулеза, только еще входя в пору высшей творческой зрелости.

«Когда горючими слезами…»

Перевод В. Микушевича

Когда горючими слезамиТы плачешь в комнате пустойИ у тебя перед глазамиОкрашен мир твоей тоской,

И прошлое дороже клада,И веет боль со всех сторонТакой томительной усладой,Что лучше бездна, лучше сон

В той пропасти, где столько дивныхСокровищ нам припасено,Что в судорогах беспрерывныхК ним тянешься давным-давно,

Когда в грядущем — запустеньеИ только мечешься, скорбя,И к собственной взываешь тени,Утратив самого себя,—

Открой ты мне свои объятья!Как я знаком с твоей тоской!Но пересилил я проклятьеИ знаю, где найти покой.

Скорее призови с мольбоюЦелителя скорбей людских,Того, кто жертвует собоюЗа всех мучителей своих.

Его казнили, но понынеОн твой последний верный друг.Не нужно никакой твердыниПод сенью этих нежных рук.

Он мертвых жизнью наделяет,Даруя кровь костям сухим,И никого не оставляетИз тех, кто остается с Ним.

Он все дарует нашей вере.Обрящешь у Него ты вновьИ прежние свои потери,И вечную свою любовь.

ГИМН К НОЧИ

(Фрагмент)

Перевод В. Куприянова

Вечно ли будет сбываться свидание с утром?Власти земного никогда не будет конца?Суетою забот искаженНочи небесный приход.Любви жертвенник потайнойЗажжется ль навеки?Отмеряно светуВремя его;Но вне предела и часаВладычество ночи.Вечно бдение сна.Сон святой,Не обойди своим счастьемПосвященного в ночьВ этих буднях земных!Лишь глупцы не видят тебяИ сна не знают иного,Кроме этой тени,Которую ты, сострадая,В истинных сумерках ночиНам оставляешь.Они тебя не находятНи в златой лозе винограда,Ни в чудесном сокеМиндального дерева,Ни в коричневом нектаре мака.Они не знают,Что это тобоюТак нежно девичьяГрудь объятаИ к небу причислено лоно, —Они не знают,Что из древних преданийТы идешь, распахнувший небо,И владеешь ключомОт обиталищ блаженных,Ты, бесконечных тайнВестник безмолвный.

ЛЮДВИГ ТИК

Перевод А. Гугнина

Людвиг Тик (1773–1853). — Один из самых плодовитых и талантливых немецких романтиков, поэт, переводчик, драматург, прозаик, литературный и театральный критик. Его лирическое наследие (свыше четырехсот стихотворений) весьма разнородно и в большинстве своем состоит из своеобразных «лирических вставок» в романы, драмы и рассказы, которые затем стали публиковаться как самостоятельные стихотворения. Тик умел живописать природу, ряд стихотворений выделяется музыкальностью звучания, романтически-торжественным настроением.

НАПУТСТВИЕ[79]

Чтобы юность не проспатьПод отцовской крышей,Он раздольный мир узнатьВ путь-дорогу вышел.

Долы безбрежны,Лес тайной укрыт;Девушек нежныхБлистают наряды,Маня, как награды;За ними он взглядом и сердцем летит.

Дивные лицаВ венце красоты —Все это снитсяИли беспечная юность резвится в сиянье мечты?

Смелого славаИщет в пути,Шлет ему лавры,Громы, литаврыИ обещает награды иные еще впереди.

Страха не зная,Врагов побеждая,Герой вырастал;И, среди юных невест выбирая,Девушку он увидал, о которой мечтал.

Сквозь долы и горы,Земные просторыОн едет назад.Родители ждалиНо прочь все печали,И каждый теперь после встречи желанной и счастлив и рад.

Как мчишься ты, Время!..Уж слушает сынО годах столь давних,О подвигах славных —Вот юность седин!..И старость отступает прочь,Как перед солнцем — ночь.

УВЕРЕННОСТЬ[80]

Вставай! Ведь солнце в путь зовет,В просторный, вольный мир войди.Сквозь горы и луга — вперед!И не грусти в пути!

На месте не стоит ручей —Бежит в полях легко;И ветер мчится все резвейКуда-то далеко.

Луна не дремлет никогда,На солнце посмотри —Оно в движении всегдаС зари и до зари.

Лишь ты один в своих стенах,Хотя и манит даль.Вставай! И с посохом в рукахИзбудь свою печаль!

Когда судьбу свою искатьНа вольный выйдешь свет,Рассвет увидишь и закатИ вдруг отыщешь след.

Есть в жизни радость и печаль,Заботы и труды.Чтоб не было чего-то жаль —Доверься счастью ты.

Везде, где неба синева,Росток любви взойдет;И каждый, в ком мечта жива,Не зря свой путь пройдет.

КЛЕМЕНС БРЕНТАНО

Клеменс Брентано (1778–1842). — Самый значительный поэт Гейдельбергского романтического кружка, в который входили также А. фон Арним, Й. Гёррес и др. Брентано выступил как один из зачинателей романтической реформы немецкой лирики на основе ее сближения с народной песней. Но для развития немецкой поэзии в XIX веке, пожалуй, гораздо более значительную роль сыграли три тома «Волшебного рога мальчика» — немецкие народные песни и стихотворения в народном духе, изданные Клеменсом Брентано и Ахимом фон Арнимом в 1805–1808 годах. Первый сборник стихотворений Брентано был издан посмертно, в 1844 году.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Перевод И. Грицковой

Эту песню напевая,Не колебли тишины.Так луна поет, всплываяИз небесной глубины.

Пой, чтоб слышалось журчаньеРучейка, невнятный ропот,Приглушенное ворчанье,Шорох, щебет, шум и шепот.

«Жила на Рейне фея…»[81]

Перевод В. Топорова

Жила на Рейне феяВ селенье Баххарах,Жила, смятенье сеяИ скорбь в людских сердцах.

Сгубила, осмеялаИ взрослых и парней —И так околдовала,Что льнули все сильней.

Тогда епископ местныйСвященный суд созвал,Но пред красой небеснойВесь гнев его пропал.

Он вымолвил: «Бедняжка!Бедняжка Лорелей!Зачем казнишь так тяжкоТы красотой своей?»

«Увы! не жду прощенья,И жизнь постыла мне,Хоть чары обольщенья —Не по моей вине.

Мои глаза как пламя.Рука — волшебный жезл.Бросай же деву в пламя!Ломай над нею жезл!»

«О! ты, представ пред нами,Навет отвергла весь,Ведь то же гложет пламяИ нашу душу днесь.

И если жезл преломим,Назначив приговор,То сердце мы разломимНа муку и позор!»

«Не смейся над несчастной!Будь, отче, справедлив,Пред гибелью ужаснойГрехи мне отпустив.

Я доле жить не смею,Я не желаю жить!За то, что гибель сею,Вели меня казнить!

Увы! и я любила,Но грянула беда:Меня покинул милый,Бежал невесть куда.

Прозвали всемогущейМеня за красоту,Но мне мой вид цветущийСамой невмоготу!

Мой смех, сверканье взглядаИ шеи белизна —Мне этого не надо!Воздай за все сполна!

Я смерть приму без дрожи,Я кончу путь земной,И ты пребудешь, боже,В последний миг со мной!»

Трем рыцарям владыкаВелит седлать коней:«Не бойся, горемыка!Бог любит Лорелей!

Став тихою черницейВ обители простой,Ты сможешь приобщитьсяК премудрости святой».

Печальной и убитой,Прекрасна и бледна,С торжественною свитойПоехала она.

«О рыцари, — сказала,Не сдерживая слез,—Позвольте мне сначалаПодняться на утес.

На замок взор я кину,Где милый был со мной,И безвозвратно сгинуЗа мрачною стеной».

Утес, крутой и черный,Над гладью рейнских вод.Устало и упорноНаверх она идет.

И рыцари, по крупамПохлопавши коней,По каменным уступамИдут вослед за ней.

И сверху возгласила:«Вон челн внизу плывет!И в том челне мой милыйМеня, наверно, ждет.

Конечно, он за мноюПривел сюда челнок!»Встает над крутизноюИ прыгает в поток!

Три рыцаря в смятеньеС утеса не ушли.Лежат без погребеньяВо прахе и в пыли.

Кто людям спел об этом?Не рейнский ли рыбак?Но над тройным скелетомЗвучит отныне так:

Лорелей!Лорелей!Лорелей!Три двойника души моей[82].

«Одинокой смерти жду…»