Собрание сочинений в 4 томах. Том 2 - Николай Погодин

Иволгин. Вот что, Моршан, вы не вздумайте болтать, будто с вами разговаривал чекист. Тогда-то уж наверняка вас прикончит Рейли.

Моршан. Он — да. Он это умеет.

Иволгин. Меня вам нечего бояться. Прощайте.

Моршан. Но кто же вы? Я умру от бессонницы.

Иволгин. Во имя человеколюбия еще раз говорю: участник заговора.

Моршан. Участник?

На кладбище Новодевичьего монастыря[69]. Уединенная могила в ограде. Майский день. На скамье сидят Савинков и Рейли.

Савинков. Рейли! Здесь обычно не курят.

Рейли. Ваша дама еще и опаздывает на свидание. Презираю дам, которые не занимаются своими прямыми дамскими делами.

Савинков. Спиридонова — член Центрального Комитета партии левых эсеров.

Рейли. Тем хуже для этой партии, если вообще это какая-то партия.

Савинков. Когда-то это была партия, и довольно сильная. Но Мария Спиридонова — решительная дама, террористка.

Рейли. Все-таки я предпочитаю дам, которые занимаются своими прямыми обязанностями.

Появляется Спиридонова.

Савинков. Вот и она!

Спиридонова. Здравствуйте, Борис Викторович. (С недоумением, Рейли.) Мы встречались где-то в Петрограде. Вы турецкий коммерсант?

Рейли. Я думаю, что нечего играть в жмурки.

Савинков. Это правая рука господина Локкарта — Сидней Рейли.

Спиридонова. Очень приятно.

Савинков. Ну вот, Мария Александровна, вы и пришли к нам.

Спиридонова. Сейчас все, кто хочет действовать активно, объединяют свои силы.

Савинков. И слабый ищет сильного. Будем называть вещи своими именами.

Рейли сидит с лицом скучающе-безучастным.

Спиридонова. Значит, вы плохо знаете истинное положение вещей.

Савинков. Оно плачевно для вас, Мария Александровна! На предстоящем съезде Советов вы будете в ничтожном меньшинстве. Богатое крестьянство идет за нами, а мелкое пошло за большевиками. Вы всюду теряете влияние. Вы — политические мертвецы.

Спиридонова. Не для того ли вы и свидание мне назначили на кладбище? Слышите, кого-то отпевают?

Савинков (прислушиваясь). Что за чертовщина!

Спиридонова. А вы по роду своей литературной деятельности — мистик. Смотрите, похороны — дурной знак.

Савинков. Сдаюсь, вы отплатили мне, Мария Александровна.

Спиридонова. Вот мы, действительно, не знаем ваших сил, где они находятся и как проявятся.

Савинков. Я стою во главе «Союза защиты родины и свободы». Это огромная организация.

Спиридонова. Где-то в подполье, без оружия, с одними эфемерными надеждами.

Савинков. А у вас на поверхности одни крикуны. Что у вас реального?

Спиридонова. У нас сейчас имеется большая воинская часть, именуемая полком ВЧК, часть отфильтрованная, подготовленная, наша.

Рейли (точно очнувшись). Как?!

Спиридонова. У нас рядом с Феликсом Дзержинским работает Александрович, который лишь формально вышел из нашего ЦК.

Рейли. Потрясающие новости.

Савинков. Да, это ново.

Спиридонова. Ничего потрясающего. Мы с самого начала послали наших людей работать в Чрезвычайке и сумели завоевать доверие.

Савинков. Помню, вы говорили: «До поры до времени».

Спиридонова. Мы знали, что когда-нибудь настанет время решать наши расхождения с большевиками вооруженной рукой, и мы готовились. У нас за плечами большой опыт конспиративной работы. Мы ведем переговоры с Бухариным и Троцким. Во всяком случае, Троцкий нам пойдет навстречу.

Рейли. Бухарин, Троцкий — очень важно, но этим полком командует Попов. Я к нему присматривался. Он производит впечатление закоренелого большевика.

Спиридонова. Вы тоже на меня в Петрограде произвели другое впечатление…

Савинков. Мария Александровна… пришла пора стрелять.

Спиридонова. Пора — мы тоже думаем. А лозунг?

Савинков. За Учредительное собрание…

Рейли. Лозунг — против мира; лозунг — против Бреста. Тогда вы можете рассчитывать на самую горячую поддержку с нашей стороны.

Спиридонова. Мы выступаем против мира с самого начала переговоров в Бресте.

Савинков. Если вы надеетесь на свою вооруженную силу, то примыкайте к делу Локкарта, и будем вместе выступать с оружием в руках. День в день, час в час. В любое время.

Рейли. О-о… н-нет.

Савинков. Что — нет?

Рейли (авторитетно). Всякий путч с надеждой на переворот нельзя начинать в любой день. Мы имеем школу классических переворотов в Азии. Путч надо приурочивать к какому-то общенациональному событию, когда народ чего-то ждет, взволнован… К восстанию необходим вступительный сигнал, который всех застает врасплох, поражает неожиданностью и производит сильное впечатление. Нет такого сигнала.

Спиридонова. Пятый съезд Советов… Чего же еще ждать?

Рейли. Это подходит.

Савинков. В Большом театре может взорваться бомба.

Рейли. А это не подходит.

Спиридонова. Боже мой, вы разговариваете так, точно отбираете товар.

Савинков. Почему — не подходит? Взрыв в Большом театре?

Рейли. Потому что это бездарно. Кто выбирает делегатов съезда? Народ. Значит, вы сделаете покушение на представителей народа. Народ этого не любит. Есть точное слово для таких вещей — провокация, но мадам не нравятся мои выражения.

Савинков. Он невозможный собеседник, но одаренный самим богом человек.

Рейли (раздумывая). Вот если бы, например, удалось ухлопать германского посла графа Мирбаха[70], я назвал бы это предприятие хорошей провокацией войны с немцами и верным сигналом к путчу.

Молчание. Задумчивость. Вдали похоронное пение.

Спиридонова. Какая изумительная мысль! Да, вы одаренный человек… Прошу!

Занавес

Действие третье

Утром на квартире у танцовщицы Дагмары. Входят Дагмара и Сильвия.

Сильвия. Что есть вертеп?

Дагмара. Притон.

Сильвия. Не понимаю.

Дагмара. Шокирует? (Насмешливая торжественность.) Салон актрисы Дагмары! Хотите есть?

Сильвия молча отказывается.

Американка — значит, пьете. У меня есть чудный финь-шампань.

Сильвия. С утра?..

Дагмара. Надо или не надо?

Сильвия. Надо, пожалуйста.

Дагмара уходит.

О, эти русские! Как они опустились.

Дагмара возвращается.

Шебурский скоро будет здесь?

Дагмара. Шебурский? Кто такой Шебурский?

Сильвия (изумление). Что? Я не туда попала?

Дагмара. Туда, туда. Пейте, и я с вами. Вчера был бедлам. О господи, не могу проснуться. Но кто же этот Шебурский? Ах, да. Понятия не имею, не знаю, когда он заявится. Разве они мне говорят? Они мне ничего не говорят. Потом, их так много, что я всех путаю. Ей-богу, мне кажется, что я присутствую на фантастическом спектакле. И в конце концов моя роль окажется самой жалкой. Это клуб фаталистов. Не понимаете? Люди, которые играют судьбой. Сумасшедший дом. Иногда я просыпаюсь утром и думаю — конец, бегу — и остаюсь.

Сильвия. Я вас понимаю.

Дагмара. К политике я совершенно безучастна. Может быть, эти сумасшедшие люди затевают что-то ужасное, но я смеюсь над ними, мне хочется любви. Вы слыхали, как поет Вертинский?[71] Он пел у нас на Петровке в кафе.

«Я сегодня смеюсь над собой.Мне так хочется счастья и ласки,Мне так хочется глупенькой сказки,Детской сказки про сон золотой».

Вот ваш Шебурский.

Шебурский стоит в дверях.

Мишель, не смотрите на меня, я прямо с постели. Бегу — и остаюсь. (Уходит.)

Шебурский (целует Сильвии руки). Наконец- то…

Сильвия. Начинаю верить, что мне не придется возвращаться в Вологду. Мой старик тоже собирается в Москву.