Совращенная тенями - Джесса Слейд

— Вы действительно лечите людей?

— Мощь приходит ко мне, и я отправляю ее. Вчера в магазине хозяйственных товаров, пересчитывала деньги, когда кто-то вскрикнул. Кассир был возбужден, потому что не мог собрать монеты рассыпавшиеся, я наклонилась. И затем направила энергию на его артрит. — Нанетт потянула руку. — Люди кажутся счастливее после того, как побывают здесь.

— Это хорошо. — Мысли Серы пошли далеко вперед к возможностям, которые она даже боялась рассматривать.

— Я удивлена видеть, охваченную женщину, — сказала Нанетт. — Демоны обычно стремятся к сильным мужчинам.

Сера сгримасничала.

— Да, те большие, сильные мужчины, тоже были довольно удивлены. Я думаю, что ангелы не такие женофобы.

— Они выбирают всех возрастов, физических типов, умственных возможностей. Хозяева ангелов могут вызывать отвращения, стареть и умирать, как другие люди.

— Я предполагаю, что ангелы не должны ничего доказывать.

Нанетт посмотрела на ее.

— Вы? Вас соблазнил демон?

Неудивительно, что тальяны отворачивались, когда Зейн говорил о владении. Арчер был прав. Сера не хотела показывать слабость, которая сделала ее жертвой демона. Это наверно было связано с тем, что гордость пропадает перед владением.

Она пожала плечами. Это и был весь ответ, который она могла дать.

Нанетт положила руки на колени.

— Итак, зачем вы меня ждали?

— Если я правильно поняла суть войны, как вы все говорите, мы боремся, возможно, я хотела встретиться с союзником.

— Ангелы не сражаются рядом с тшува. Фактически, остерегайтесь тех, кто думает, что хороший демон, направляющийся в ад. Они убили бы вас и оставили вашего тшуву, раскаиваться самостоятельно.

Сера закатила глаза.

— Довольно набожно.

— Не насмехайтесь. Хозяева могущественных демонов не могут быть остановлены такой церковной мышью, как я.

— Возможно хороший удар по голове, заставил бы их судить по-другому.

— Твои глаза фиолетовые, — сказала Нанетт.

Сера заставила свое раздражение исчезнуть.

— Вы думаете, что они бы оценили помощь. Скажем так, что наши две армии сражаются на разных фронтах, и по середине еще не встретились.

— То есть сражение никогда не будет выиграно.

Сера сидела. Как ангел мог повторять пессимизм Арчера?

Нанетт подняла обе руки, показывая ладони, как будто раскрывая, что-то очевидное.

— Как вы можете победить?

— Иссушить каждое преступное намерение. Убить каждого фералиса. Запереть это царство против каждого джинна.

— Но вы не знаете, где реальное сражение.

— Царство демонов? — Пульс Серы ускорился, сползая к демону. — Я была там, в течение моего владения. И я мельком видела, когда Арчер и я…

— Нет, — вспышка золота украсила глаза Нанетт. — Где каждый день происходит бой между добром и злом? В человеческом сердце.

Сера моргала.

— О.

Золотая вспышка пропала.

— Да. Почему тогда ангелы и демоны не сошлись на прямой бой? Их поле битвы находятся в нас. Пока есть хоть один соблазненный злом, война продолжается.

Сера надула губы.

— Это усложняет дело.

— Спасение — это дорога, не схватка с фералисом.

— С парой свечей в безглазых черепах, они бы сделали прекрасную дорожку из факелов — Сера вздохнула. — Я слушаю вас.

— Ты можешь не согласиться.

— То есть мы должны вечно сражаться без надежды на победу, — Сера изобразила твердые грани лица Арчера, оттененного болью и усталостью еще более острыми, чем лезвие. Ее сердце билось для него, но она была удивлена его выносливостью. Он никогда не сомневался бы.

Нанетт покачала головой.

— Сама вечность слишком коротка, что бы так рассуждать.

Сера немного помолчала.

— Тогда почему?

— Ведь иначе, ждет бесспорное поражение.

— Ангелы говорят вам об этом?

— Мои тети. Я благодарю Бога за них, каждый день. — Когда ее позвали по имени, она встала. — Вы придете еще, тогда мы сможем пообщаться?

Сера не ответила. Она посмотрела в другой конец комнаты, где проповедник махал рукой.

— Он счастливчик, его жена ангел.

— О, он говорит то же самое каждый день. Главным образом за то, что я веду домашнее хозяйство. — Нанетт улыбнулась, и на щеках появились ямочки. — Он меня любит. Я люблю его.

Она не сказала ничего больше, как будто этого было достаточно.

Когда Сера протянула Нанетт руку, та проигнорировала ее и просто обняла.

— Вы придете снова?

— Есть столько всего, что я хочу узнать. Например, демоны и ангелы, что-то вроде материи и антиматерии, почему мы до сих пор не разорвались?

Нанетт отодвинулась.

— Я рада, что вы не говорили этого прежде, чем я обняла вас. Мы добавим вас к нашим посетителям.

— Не беспокойтесь. Я не буду домохозяйкой.

— Я думаю, что нам надо стремиться к чему-то более существенному, так или иначе.

— Новому оружию?

Нанетт сморщила нос.

— Миру.

Дениэл шел к ним, улыбаясь. Сера встала. Она не хотела вести светскую беседу с мужчиной, который не подозревает об опасности вокруг него.

Было слишком трудно решить, опасалась ли она за него… или завидовала.

Глава 15

Корвас Вейлриус уставился на ворону. Так много оттенков черного, затронутых в этом оперении. Для этой обычной птицы, с ее незаурядностью и беспечностью, царство демона не имела никакого значение, по сравнению с этими тонкими слоями и цветами оперения.

Он накрыл ее своей рукой, смакуя теплоту на своих ладонях, несмотря на холод кольца на его пальце.

Он сбросил ее на пол.

Осколки стекла разлетелись, они были больше, чем он ожидал. В клетке филигранной работы, ворона расправила крылья.

— Испорчено, — шипел Корвас. Его черные метки на руках болели от старой боли.

Стеклянная птица никогда не могла бы взлететь. Но должна была выглядить будто она взгромаздилась на его подоконнике, потому что еще не понимает, что надо бежать.

Его последняя работа, несмотря на ее прозрачность, была свинцовой и мертвой. Он должен избавиться от нее.

Ворона вставила свой клюв между прутьями клетки, поворачиваясь к одному из осколков, который приземлился поблизости. Она пыталась подтащить его к себе.

Корвас направил яркий свет на живую птицу, он схватил палку со стола, и пару раз ударил по клетке.

— Спать, — рычал он. — У меня ночная работа, но завтра…

Тени крутились вокруг него в жадном потоке, поскольку он пробирался через город. Он не останавливался, чтобы потворствовать их просьбам. Еще не много и они окажутся на таком банкете, что насытятся навечно.