Тайный код китайского кунфу - Алексей Маслов

Грань сферы — это также всегда грань соприкосновения с противником. Сфера может описываться всем телом во время вращений или лишь конечностями. Так, стиль багуачжан полностью построен на передвижениях по кругу, точнее, по траектории в форме «восьмерки». Окружность может лишь подразумеваться или «предчувствоваться», как это, например, делается в стиле синъицюань или юнчунь, где наносятся в основном лишь прямые удары. Тем не менее, боец должен сохранять понимание сферической зоны, внутрь которой он не должен пропускать соперника. Поэтому и в синъицюань и в юнчунь следует уходить от ударов разворотом всего тела, как бы убирая свою «сферу жизни» из-под атаки.

Сфера, будучи символом и ощутимым образом Великого предела, представляет собой область повышенной энергетизации. В древних трактатах по нэй-гун можно встретить изображение человека, сидящего или стоящего внутри окружности и выплавляющего в своем теле пилюлю бессмертия. Считается, что в данном случае человеческая сфера есть проекция большого небесного круговорота во внешний мир, и лишь от внутренних способностей человека зависит то, насколько плотной будет энергетика этой сферы. Здесь без усилия напрашивается прямая аналогия с видениями ауры, светящихся окружностей вокруг буддийских бодхисаттв или нимбов вокруг головы христианских святых. Кстати, многие ученики тайцзицюань видели вокруг своего учителя Ян Лучаня (основателя школы Ян тайцзицюань) светящееся марево, когда тот выполнял комплекс.

Спиралевидное усилие в стиле Чэнь тайцзицюань (Из трактата Чэнь Синя; XIX век)

Величина сферы — всегда есть мера миропонимания. В результате долгих тренировок сфера человека бесконечно увеличивается и в конечном счете становится равной самому Космосу — это сфера Великого предела. Она уже не столько очерчивает какую-то область, но скорее говорит о способе мироприятия, и включает в себя все сразу без условностей и оговорок, она приемлет весь мир — в сущности, сфера человека и есть этот мир. Это и есть искренность мастера во взаимоотношениях с Универсумом. Лишь в этом случае он может ожидать, что и мир его примет с полным доверием и открытостью, воздав за полноту душевных свойств.

Путь внутреннего усилия

Внутренние стили дают человеку возможность непосредственного, интуитивного соприкосновения с Космосом. Да и человек ли перед нами? Не воплощенная ли это сила всей Вселенной, сконцентрированная в одном человеке, который, как гласят даосские каноны, давно «утратил себя», растворился, рассыпался в мировых трансформациях? Примечательно, что та сила, которую используют бойцы во внутренних стилях, абсолютным образом отлична от физической силы.

Мистическое переживание в себе всей Вселенной заставляет человека отбрасывать время, сводить все к точке «вечно длящегося сегодня». Как бы быстро ни двигался соперник, последователь внутреннего стиля все равно опередит его — но опередит не реакцией, не скоростью. Он просто знает обо всем раньше самого нападающего. Он существует и мыслит прежде него, он мыслит из сферы Прежденебесного. В этом и заключен великий парадокс внутренних стилей — боец не опережает противника и не одолевает его своим мастерством. Он просто предваряет всякое действие и всякое усилие. Тайцзицюань учит: «Противник не двигается — я тоже не двигаюсь. Лишь только противник совершил малейшее движение — я все равно двинулся раньше него. Усилие кажется расслабленным — но не расслаблено. Стремлюсь раскрыться, но не раскрываюсь. Усилие может прерываться, но волевой импульс не прерывается».[91]

Понятие усилия (цзин) отнюдь не связано со внешней силой. Наоборот, оно скорее противоположно мускульной силе. Например, характерными типами такого внутреннего усилия для внутренних стилей были усилие слышания (тинцзин) и усилие понимания (дунцзин). Оба эти усилия представляют собой особое, порой сверхъестественное чувствование противника как самого себя, когда боец смотрит на своего соперника как бы изнутри него самого. Именно за счет этих усилий-чувствований можно преодолеть уровень физической силы, когда исход поединка решается не только до его начала, но вообще еще до встречи двух соперников.

Усилие слышания — «это особое чувствование кожей и внутрителесное ощущение, которое позволяет понять сильные и слабые места противника, его положительные и отрицательные качества, направление его движения».[92]

Овладение обоими типами усилия требовало прежде всего определенного волевого импульса, работы сознания, основанной как бы на отказе от всякой работы, от всякого помысла и даже действия. Например, для постижения усилия слышания следовало «прежде всего изгнать из тела всякую грубую силу, расслабить ноги и поясницу, успокоить сердце и упростить мысли, дабы вдыхаемое ци и сгустившийся дух пришли в состояние слышания».[93]

Усилие слышания позволяет путем легких прикосновений к сопернику «услышать» его движение, причем не только физическое, но даже движение мысли, понять по малейшим пульсациям тела противника его замыслы. Еще выше стоит усилие понимания, заключающееся в том, чтобы даже вне прикосновения к противнику уловить его замыслы, «приклеиться» к нему и следовать за каждым его жестом, за каждым помыслом.

Усилие понимания долгое время оставалось великой тайной внутренних стилей. Вероятно, одним из первых о нем открыто заговорил великий теоретик тайцзицюань Ван Цзунъюэ в «Рассуждениях о тайцзицюань»: «Тот, кто стремится познать инь и ян, приклеивается [к противнику] и следует за ним, следует [за противником] и приклеивается к нему. Ян неотделимо от инь, инь неотделимо от ян, и таким образом инь и ян вспомоществуют друг другу. Это и есть усилие понимания».[94]

Так во внутренних стилях сформировались важнейшие понятия: «прилипание», или «приклеивание» (те), и «следование» (цзо, шунь). Ван Цзунъюэ учил: «Люди жесткие, я же податлив — зову это следованием. Я следую, противник отступает — и зовется это приклеиванием». Боец учится откликаться на малейшее движение противника, сополагаться с его ритмами: «он движется быстро — я тоже двигаюсь быстро, он движется медленно — и мои движения замедляются». При этом следовало избегать трех недостатков — грубой силы, переполнения в груди ци (глубокого дыхания) и прерывистых, не связанных между собой движений. Человек должен войти в резонанс со вселенскими ритмами, приобщиться к мировой душе, универсальному сознанию и благодаря этому «услышать» своего противника, следовать за ним неотступно. Атаки как таковой не существует — она заменена «следованием».

Практически все виды внутреннего усилия направлены именно на это космическое ощущение. Например, вопрошающее усилие (вэньцзин) — умение понять замыслы противника, ставя ему некие ловушки — «вопросы». Всего же существует несколько десятков типов внутреннего усилия — усилие статичности, трущее усилие, переменчивое усилие, буравящее усилие, усилие арбалетного заряда, усилие соположения, и, таким образом, все изучение внутренних стилей базируется не столько на изучении техники и даже не на какой-то «внутренней энергии», сколько на овладении этими типами внутреннего усилия — «путем усилия» (цзиндао).

Стили «внутренней семьи» считаются «мягкими», хотя чисто внешне никогда не назовешь, например, синъицюань «мягким стилем» — он базируется на резких, взрывных атаках. Но во внутренних стилях мягкость отнюдь не равняется расслабленности, а жесткость — напряжению. Бойцы внутренних стилей учились понимать бином «мягкое — жесткое» как выражение извечного перехода инь и ян. Мягкость и жесткость зависят от умения включить в удар все сочленения тела и особым образом распределить усилие. В частности, в синъицюань рассматриваются три базовых вида усилия: светлое (минцзин), темное (иньцзин) и переменчивое (хуацзин). Светлое усилие связано с понятием жесткости и является непосредственной реализацией физической силы. В частности, все начинающие используют именно светлое усилие, достигаемое как напряжением ряда групп мышц, так и правильной формой движения, позволяющей включить в удар все сочленения и мышцы. Это — исключительно внешняя сила. Темное и переменчивое усилия связаны с умением использовать ци и пустоту Беспредельного. Они придают мягкость приему. Жесткая сила минцзин не имеет внутри себя разделения на инь и ян, поэтому она и обладает как бы «проламывающим» внешним действием, не затрагивая выброса внутреннего ци. Это характерно, например, для ударов в каратэ или боксе. Синъицюань же сочетает мягкое и жесткое внутри одного движения.

В момент удара выполняется небольшой проворот ладони, за счет чего ладонь как бы разделяется на две части. Часть ладони со стороны большого пальца считается в этот момент воплощением начала инь, опустошенной и мягкой, а со стороны мизинца — ян, жесткой и наполненной. Таким образом, даже внутри одного удара может сочетаться мягкое и жесткое.