Лёнька. Украденное детство - Павел Алексеевич Астахов

и когда он родился. Казалось, он существовал всегда и без него скучная деревенская жизнь стала бы еще скучнее и монотоннее. Одна история с попыткой призвать его в армию, что случилась в самом начале войны, когда мобилизационная команда подобрала его на улице и доставила в райцентр, где медкомиссия, провозившись с ним двое суток, в итоге отправила пешком домой с штампом на справке «непригоден», стоила того, чтобы обратить внимание на этого необычного субъекта.

Добравшись домой, Афанас несколько дней отсиживался на сеновале, а затем вновь начал бороздить улицы и закоулки, пугая своим внезапным появлением баб и ребятишек. Немцы не обращали на него внимания, да и он, чувствуя опасность, не лез им на глаза. Однако в день всеобщей зачистки его, то ли приняв за великовозрастного подростка, то ли из-за крепкого телосложения, отправили с бабами и ребятишками в группе «рабов», а не оставили для дальнейшей «ликвидации».

Доехав вместе с ними до придорожного лагеря и просидев первые сутки без еды и воды, Афанас пробрался к краю землянки и, протянув руку под проволочным забором, потрогал за сапог стоявшего часового. Тот брезгливо оттолкнул его руку и крикнул:

– Вас махст ду? Фершвинде![73]

И тут на глазах изумленных односельчан и других пленников, глухонемой Афанас заговорил на чистом немецком языке:

– Герр офицер! Послушайте меня. Я готов служить Великой Германии. Я попал в этот лагерь по ошибке. Мое место в рядах настоящих патриотов. Прошу вас меня освободить и дать возможность своим трудом и службой доказать преданность Германии и Гитлеру.

Люди вокруг отшатнулись от заговорившего инвалида и, не понимая, о чем он вещает немцу-охраннику, испуганно перешептывались. Те, кто знал его, не могли поверить своим глазам и особенно ушам. Парень, которого даже районная мобилизационная медкомиссия не разоблачила, вдруг сам раскрылся перед немецкими оккупантами. Такая метаморфоза была парадоксальной, хотя и произошла на глазах у сотен людей. А Афанас уже наполовину вылез из ямы и продолжал убеждать заинтересовавшегося немца в своей нужности и полезности:

– Я хорошо говорю по-немецки и могу быть переводчиком, охранником, помощником.

– Вылезай сюда! Быстро. Я доложу о тебе начальнику. Думаю, ты можешь пригодиться. Стой здесь и никуда не уходи! Скоро вернусь. – Часовой явно оценил и настойчивость этого крепкого парня, и чистоту речи, которая редко встречалась среди пленных.

Афанас послушно вытянулся, словно парадируя бравого служаку, и тут же проворно выскочил из невольничей ямы. Теперь он уже считал, что был на полпути к «новой жизни». Немец удалялся в сторону комендантской будки, растворяясь в сумрачной непогоде. Парень торжествовал. Его охватило жгучее желание не только жить, но и служить. Не понимая, что же дальше делать, чтобы доказать свою лояльность, он стал ходить вдоль проволоки по краю ямы, изображая часового.

Конвоир тем временем неспешно добрался до комендантской будки и исчез за дверью. В тот же момент на ближайшей к яме, из которой Акулина и ее товарищи по несчастью ошалело разглядывали новоиспеченного предателя, сторожевой вышке произошло какое-то шевеление и из-под нависшего козырька выглянул сонный очкарик-часовой.

Не веря своим глазам, он протер запотевшие очки, некоторое время всматривался в шагавшего как заведенный Афанаса и, наконец разглядев в нем вовсе не «смененного» коллегу-охранника, а грязного оборванного русского пленника, неведомым образом оказавшегося вне затянутой колючей проволокой «земляной тюрьмы», крикнул:

– Хальт! Стой! Буду стрелять! Назад!!!

Услыхав грозный окрик, красноречиво дополненный противным лязгом пулеметного затвора, Афанас бросился бегом в сторону вышки.

– Господин часовой, господин немец, я теперь с вами, за вас, свой! Я буду служить Германии. Меня назначили их охранять, я…

Однако он так и не успел объяснить этому изумленному его наглостью охраннику, что уже встал на путь предательства и теперь готов не только охранять, но и, если понадобится, доказать свою преданность фюреру и новым хозяевам, пытать и даже убивать своих соплеменников, односельчан и сограждан. Так же, как повешенный Витька Горелый, а еще бывший учитель Троценко и погибший председатель Бубнов, к огромному прискорбию и ужасу тех, кто знал их и был рядом в тот момент, поступали тысячи предателей по всей русской земле, занятой немецкими оккупантами.

У Афанаса, видимо, были свои веские причины и соображения его предательской совести, которая не смогла удержать молодого человека от рокового шага, после которого предатель становится врагом всему, что еще вчера было родным и близким, радовало, утешало, воспитывало и давало ему жизнь. Никто так и не узнал этих тайных мотивов и переживаний очередного советского Иуды…

Короткая яркая вспышка, разорвавшая трескучим грохотом лагерную тишину, отбросила бегущего к вышке парня и, опрокинув, швырнула «глухонемого» Афанаса в грязь еще минуту назад родной земли. Густая темная кровь вместе с остатками воздуха алыми пузырями текла из его умирающего молодого тела. На последнем выдохе он силился спросить, за что же его, только что присягнувшего на верность новым властям и готового служить им, так безжалостно и совсем не заслуженно убили, даже не дав возможности доказать свою преданность.

Оборвалась еще одна, пусть и предательская, но все же жизнь, Богом данная этому человеку, сильному и молодому, но сознательно и бесповоротно испоганившему ее страшным грехом измены своей Родине. Однако главной трагедией, которую сам Афанас уже не увидел и не осознал, был тот факт, что ни один человек в этом огромном мире не заплакал, не расстроился, не пожалел и даже не вздохнул о его бесславном конце.

Часть II

Осень (Скитания)

Глава девятнадцатая

Крыжовник

Ответственность за доставку в Германию несут комиссии и бюро труда (отделы труда). Транспорты с рабочей силой из бывших русских областей охраняет полиция охраны порядка. Поэтому охранные команды следует затребовать в районных учреждениях полиции охраны порядка…[74]

Среди множества даров матушки-природы есть один забавный малыш, угрожающе колючий и ершистый на вид и необыкновенно ароматный и чудесный на вкус. Похожий на крошечный полосатый арбузик, покрытый тонкими колючками и шипами, опасными на первый взгляд, но безобидными и мягкими при прикосновении, этот огородный житель может украсить любое чаепитие, перевоплотившись с помощью заботливой хозяйки во вкуснейший десерт: варенье, джем, компот, мусс. Отведав его однажды, невозможно забыть прекрасный бодрящий кисло-сладкий вкус: яркий, как родившее его лето, и звонкий, как трель жаворонка жарким солнечным полднем. Его имя таит в себе имя Господа и сокровенную тайну Пришествия и Воскресения. В некоторых немецких диалектах его зовут «кристольбээрэ», или «ягода Христова», а иногда переводят даже как «Христов терн». В