Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей

— Нет, — ответила душа.

— Не Бог. Не мир с сородичами. О тёмных вещах даже спрашивать не буду. Кто же? — задумался я, а над головой появился уже зримый колокольчик и начал потихоньку раскачиваться.

— Пытаешься подсказать?

— Да.

— С шутками у нас обоих порядок. Но сейчас не отвлекай. Сама знаешь, как туго до всего дохожу. Особенно если вокруг много необычного.

— Динь-дилинь, — звякнула душа вместо ответа, и колокольчик исчез.

— Я больше никого не знаю, — рассудил я уже вслух. — Разве только мамка ихняя осталась? Миров этих, что видел… В огне? Что за наваждение? Во сне её видел или в мороке на Родине? Нет, в мороке она была нарисована на афише, а перед глазами вся в огне. Откуда это в памяти?

Я сидел на кровати и ничего не замечал вокруг. Даже того, что душа уже в который раз говорила «да», а на какие вопросы, мне было всё равно. Наступил тот самый момент, когда я должен был докопаться до истины и разложить всё по полочкам и коробочкам. Здесь и сейчас. Понять и успокоиться. Привыкнуть к вновь обретённому знанию или решению, или обстоятельству, или факту.

«Если несгораемая тётенька их мамка, а я её видел и вижу где ни попадя в снах и мороках, то всё не просто так. Что там со мной происходило кроме рукоприкладства?.. Ну и ладно, пока на этом остановлюсь. Пока с душой побеседую», — перестал я рыться в беспорядочных мыслях и остановился на главном.

— Мамка миров просила? — вернулся в состояние, которое реальностью назвать язык не поворачивается.

— Да. Только это тайна. Понимаешь? Секрет. Говорить никому нельзя.

Уж кто-кто, а душа знала, что не умел хранить секретов. «Теперь буду исправляться. Что ещё интересного можно узнать? Особенно у всезнайки-души? Что?»

— Она у них вроде солнца, а они в её лучах греются?

— Да, — ответила душа. — А вот это не тайна, а понимание мироустройства. Конечно, с твоей точки зрения.

— Сказала только «да» или «нет» можешь говорить. А сколько детей у неё?

— Да, — кивнула душа, и я уяснил, что ничего кроме отрицания или подтверждения слышать не должен.

— Больше двенадцати? — решил погадать на числах.

— Да.

— Больше ста?

— Да.

— Больше тысячи?

— Ты так и будешь гадать? Они же постоянно… Количество их постоянно меняется. Понятно? И спрашивать об этом по меньшей мере невежливо, — разразилась душа нравоучением.

— Зато интересно. А когда проснусь, о нашем разговоре вспомню?

— Зачем, по-твоему, за тебя просили? Чтобы снова всё забыл? Может, не сразу, но вспомнишь обо всём. А вот обо мне и нашем разговоре можешь забыть. Только это мелочи: у меня на этот случай такая рында имеется с таким языком и рында-булинем, закачаешься! — успокоила меня душенька.

— Рында – это колокольчик?

— Да. Колокол на кораблях так называется. Ты ещё узнаешь об этом.

— А бублень – это веревочка, за которую дергают, чтобы звонить?

— Рында-булинь. Да.

— А я потом во много миров смогу пройти? — вернулся я к наболевшему.

— Не только сможешь, но и должен будешь. И чудес всяких насмотришься, и экзаменов разных насдаёшь. Или не насдаёшь. На зрелость тебя и меня проверять будут. Так что, смотри у меня. Не подведи нас, — пригрозила душа кулаком, да энергично так пригрозила, по-серьёзному.

— Нас – это ты, душа, и я – тело?

— Нет же, балбес! А я перед ним распинаюсь, — замахала душа руками.

— Разум? Мозги? Ум? — затараторил я, испугавшись, что разговор на том и закончится.

— Да, да, да. Называй как хочешь. Но мы втроём являемся единым целым. Только тело у нас бессловесное, но в обиду его я не давала и не дам. Так что, тело, душа и разум – это всё, что нужно знать в твоём возрасте.

— Постараюсь запомнить. А потребности у нас разные? — решил напоследок выяснить, от чего это душа защищает тело.

— Не о том спрашиваешь. Подрасти сначала до таких вопросов, — и было мне душевным ответом.

— Что же у тебя узнать про работу посредника? Что?.. А вот, к примеру, у этих миров у всех номера есть?

— Да.

— А имена? — ни с того ни с сего пришло в голову.

— Да, — ответила душа, не моргнув.

— А я узнаю их по именам? Хотя бы не всех?

— Ты уже первый круг узнал, только не запомнил. Потом всплывёт в памяти. Конечно, не без моей помощи, и это тоже большим секретом будет. Кто узнает имя мира, тот обретает над ним великую силу и может просить о чём угодно. И мир должен просьбу выполнить. Но если кто обидит его непотребным повелением, тому несдобровать. Мамка, имя которой все знают и не знают одновременно, и ты в том числе, за него так заступится, что распорядители эти костей не соберут!

— И я её имя знаю?! А какие ещё имена знаю, которые… Кто мне сказал и когда? Ах, да. Как же спросить?

— Никак. Вышло твоё время. Сейчас заснёшь, а когда проснешься, мы снова вместе будем, и ты будешь здоровым. На работу тебе пора. Мальчишек твоих спасать.

— Напарников?

— Да.

— От отупения?

— Нет.

— От чего же тогда? От родителей?

— Нет.

— От… Себя? От себя самих их нужно спасти. Объяснить, что помутнение временное, и нужно его перетерпеть. Ведь миры захотели быстро сравняться, и им всё равно, что с их посредниками происходит. А эти бедолаги с шести лет пошли в школу. И теперь…

— И теперь их на второй год оставят. Все будете учиться в одном и том же классе и ездить на одном и том же авто, — разоткровенничалась довольная душа.

— Так бы сразу и сказала, а то как дед Паша, ей Богу, всё загадками да намёками… Да колокольчиками… Намёками…

Я повалился на кровать и отключился. Точно отключился, а не заснул. Я же и так спал, и во сне отключился. Главное, кто-то из нас троих всё это видел и улыбался, а вот кто?

«Душа? Тело? Или мозг? — продолжил я соображать в грёзах. — Нет, не мозг. Разум. Точно. Я разум. Я человек разумный. Держитесь теперь, миры-голубчики. У головастика хвостик