Дома костей - Ллойд-Джонс Эмили

Судя по всему, она поднялась сюда не только ради красивого вида, но и ради удобной обзорной точки. Может, даже надеялась высмотреть отца.

– Понимаю.

Она искренне и коротко улыбнулась ему, отчего у него внутри все перевернулось. Он начал спускаться по винтовой лестнице. Голова кружилась, с каждым ударом сердца его окатывала волна восторга. Она поцеловала его. Она поцеловала его. Он потрогал пальцами губы. В произошедшее он едва осмеливался верить. Казалось, он в каком-то лихорадочном бреду и вот-вот очнется.

До казармы было рукой подать, но он так увлекся, что и не заметил, как забрел гораздо дальше. В крепости столько коридоров, столько дверей… Он прижал ладонь к лицу, стараясь стереть с него грустную улыбку. А ведь он ведет себя как спятивший от любви болван, он и не подозревал, что…

Рук, схвативших его, он не разглядел, но они были холодными и мокрыми от озерной воды, ногти впились ему в плечо. У Эллиса вырвался сдавленный крик, и он резко повернулся, силясь высвободиться.

Лунный свет окрашивал этот дом костей в бледно-серые тона. В его свете блестели эмблемы на доспехах и зияли провалы на месте выпавших зубов. Оставшиеся зубы напоминали пеньки, гладко обточенные за целую жизнь пережевывания твердой пищи.

Солдат. Скорее всего, погибший в озере, утащенный в его глубины аванком. Он и его товарищи умерли, но даже в смерти им не позволено было обрести достоинство. Мало того, им пришлось восставать вновь и вновь, выполняя приказ проклятия.

Впервые за все время Эллис испытал к домам костей подобие сочувствия.

Ему вспомнилась старуха в ночной рубашке, танцоры у костра, музыкант – и все те забытые мертвецы, которые не смогли обрести покой. Рин рассказывала, что сумела поговорить с одним из них. Может, удастся и ему.

– Я… я пытаюсь положить конец проклятию!

Дом костей выпрямился. Он уставился на него пустыми глазницами, вопросительно склонив голову набок.

Что бы ты сказал, если бы мог говорить? – подумал Эллис.

Дом костей удерживал Эллиса и не шевелился. Просто не давал ему сойти с места. Все существо Эллиса призывало его бороться, отбиваться, стремиться к безопасности, но возможно, если он просто объяснит как следует…

Дом костей пошевелил рукой.

Эллис заставил себя стоять неподвижно. Тонкие костлявые пальцы коснулись его груди, взбежали к плечу, как взбегает по паутине паук. Сердце Эллиса бешено билось.

Дом костей придвинулся ближе. Озерная вода капала с его подбородка и впитывалась в рубашку Эллиса.

Мертвец сделал вдох. Как именно, Эллис не представлял, ведь ни носа, ни губ у него не было. Однако он услышал, как воздух со свистом прошел между зубами дома костей.

Он нюхал пленника, как гончая ищет след добычи в лесу.

И вдруг дом костей отстранился и разинул рот, словно завыл, не издавая ни звука.

Глава 28

Рин сидела на краю верхней площадки башни, болтая ногами, пока луну не заволокли тучи.

Ей хотелось немного побыть одной, собраться с мыслями, прежде чем снова встретиться лицом к лицу с Эллисом. Еще недавно ее мысли казались беспорядочной мешаниной, но теперь ее начало охватывать странное спокойствие. Она понятия не имела, что будет, когда они найдут котел или вернутся в Колбрен, но одно знала наверняка: все это ей не придется переживать в одиночку.

Эта мысль и согревала ее, и пробуждала страх, от которого сводило внутренности. Любить кого-то – значит неизбежно столкнуться с вероятностью потерять этого человека, и она боялась, что еще одна утрата ее добьет.

Была и другая причина, по которой Рин осталась наверху: в ярком лунном свете отсюда хорошо просматривались окрестности. Она различила бы любое движущееся существо, не важно, живое или нет. В самой глубине души она надеялась заметить мертвеца в сером дорожном плаще, увидеть его опять хотя бы мельком.

Но она никого и ничего не увидела.

Когда луна скрылась за тучами, Рин поднялась. Теперь сидеть на башне не имело смысла, ведь в темноте она ничего не различала. Нащупав гладкую каменную стену, она начала спускаться, ведомая осязанием и памятью. Задача была несложной, натянутая веревка направляла ее по спирали вниз, весь путь до казармы Рин хорошо помнила.

Прохладный воздух касался ее кожи, она немного дрожала. Будет особенно приятно зарыться под шерстяные одеяла, пусть даже от них попахивает сырым шерстяным воском и пылью.

Переступив порог казармы, она растерянно заморгала.

Внутри ее ждал не Эллис, а коза.

Не кто иной, как коза костей. Она тыкала носом мешок Рин в поисках какой-нибудь еды.

Мгновение Рин просто глазела на нее, разинув рот. Коза выглядела ужасно: начала раздуваться, удушливо пахла свежей гнилью. Однако она стояла на ногах твердо и казалась настолько живой, насколько способно мертвое существо.

– Ты сумела, – выговорила Рин. – Ты перебралась через озеро, сумасшедшая. И аванк тебя не съел? – Она сморщила нос. – Вообще-то я его за это не виню. Аппетитной тебя не назовешь.

Коза не сводила с нее глаз.

– Не верю, что это ты, – призналась Рин, протянула руку, чтобы дотронуться до козы, но передумала. – Ты шла за нами всю дорогу. Ты самая преданная, самая глупая, самая…

Вдруг она умолкла.

Коза пришла за ними сюда. Проскользнула в крепость, никем не замеченная и не услышанная, и нашла своих людей. И если она смогла, значит…

– Эллис?..

Ответа не было, страх стиснул ей сердце. Она покрепче сжала найденный меч. Крепость сразу же стала казаться зловеще притихшей. Она наводила на мысли о том, как замирают кошки, прежде чем броситься на добычу. Рин не знала, чего именно боится – магии, домов костей или каких-нибудь чудовищ, только чуяла неладное.

Двигалась она быстро, но осторожно, стараясь ступать как можно тише. Она не звала Эллиса, а прислушивалась. Уловила тихое постукивание копыт по каменным плитам пола, потом шорох ветра и хлопанье крыльев, а потом…

Далекий лязг металла о металл и приглушенный голос.

Рин передвинула руку на рукояти меча в ножнах и перешла с шага на бег. Надо было ей взять из оружейной не только клинки, да и одета она слишком легко – в то же, в чем легла спать. Она с досадой вспоминала кольчуги и нагрудники, которые видела в оружейной, но бежать за ними было уже некогда. Придется ей сражаться в одной нижней рубахе, чужим мечом.

Она услышала новые звуки – шарканье ног, скрип дверных петель. С вызовом поджав губы, она ринулась вперед. Мысленно она собрала гнев вокруг себя, раздувала его как можно жарче в груди, он служил ей топливом для каждого шага. Если она разозлится как следует, может быть, ей удастся выжечь в себе весь страх.

Свернув за угол, она увидела их.

Они были в доспехах – как те, которые напали на Колбрен. Пятеро, не меньше.

И двое держали Эллиса.

Он вырывался и пытался укусить тот дом костей, который зажимал ему рот костлявыми пальцами, но кусать голые кости было бесполезно.

Мысль о том, что она может лишиться Эллиса из-за этих тварей, придала гневу Рин остроту, вдобавок у нее наконец появился враг. С ее губ сорвался вопль, и она ринулась на дома костей. Без колебаний она сделала разворот, высоко вскинула меч и обрушила его, вложив в удар всю силу. Удар получился сокрушительным – Рин доводилось валить топором небольшие деревья.

Первый дом костей упал на одно колено и вскинул руку. Меч лязгнул о его щит, высекая искры.

Рин мельком увидела лицо этого дома костей: под шлемом на нем застыл жуткий оскал. Дом костей сделал выпад, вынудив Рин отступить на несколько шагов. Теперь ей пришлось обороняться, пытаться отражать удар своим мечом. Щита у нее не было, а опыт владения мечом был гораздо меньше, чем у любого из этих мертвых солдат.

«Князья кантрева посылали в горы своих лучших рыцарей».

А теперь у них не осталось ни плоти, которую она могла бы разрубить, ни артерий, чтобы их рассечь. Смерть пошла им только на пользу, сделала их более опасными противниками.