Альма-матер - Максим Эдуардович Шарапов

я должна убираться из своей собственной квартиры? Да, мы развелись, но она в нашей долевой собственности. Кроме того, идти мне некуда. У нашего сына своя взрослая жизнь, и я не хочу ей мешать.

Несколько секунд Кирилл Эдуардович стоял перед бывшей женой распираемый какой-то бешеной силой, которая грозила вырваться в непредсказуемом направлении или разорвать его изнутри, а потом схватил тарелку с салатом, который приготовила заботливая Ирина Денисовна, и с размаху швырнул её на пол. Глиняные осколки, куски порезанных огурцов, помидоров и брынзы в оливковом масле разлетелись по кухне и до коленей забрызгали одежду бывших супругов. На лице Ирины Денисовны впервые заметался искренний испуг, а Кирилла Эдуардовича стало отпускать.

Последние три дня Кирилл Эдуардович жил в маленькой гостинице в районе Чистых прудов. В квартиру, оккупированную Ириной Денисовной, он не вернулся.

Он просыпался поздно, когда большинство горожан уже начинало свой рабочий день, умывался и шёл завтракать в какой-нибудь ресторанчик поблизости. Каждый раз он выбирал новый, в котором ещё не был, и подолгу пил там кофе, ел яичницу с беконом или овсяную кашу с фруктами.

Впервые за долгие годы Кириллу Эдуардовичу некуда было торопиться. На звонки бывшей жены и её подруги Светланы он не отвечал, из университета был уволен, а от лестных предложений Олега Николаевича отказался, порекомендовав на своё место одного из коллег по редакции. Он боялся нарушить неумолимую логику перемен и захлопнуть перед собой дверь в будущее. Владелец медиахолдинга удивился, но уговаривать не стал и отпустил Кирилла Эдуардовича без всяких тоскливых формальностей.

После завтрака Кирилл Эдуардович не спеша прогуливался по московским улицам и переулкам, заглядывал в незнакомые дворы, подолгу засматривался на старинные дома и прислушивался к пению синиц, которые несмотря на январские морозы первыми вспомнили о будущей весне. После обеда он валялся в номере и слушал аудиокниги, которые хоть немного отвлекали своими виртуальными сюжетами от реальных событий.

Через несколько дней своего отшельничества в родном городе он неожиданно осознал, что впервые живёт в историческом центре своей Москвы. Улетая в командировку или отпуск, он мог провести целую неделю в центре Парижа, Рима или Праги, но ни разу не ночевал внутри Садового кольца. А теперь он не просто гулял от Чистых прудов до Варварки, от Пятницкой до Неглинной, но просыпался здесь от колокольного звона, слышал, как дворники лопатами счищали выпавший снег, вдыхал запахи свежей утренней выпечки из соседней кондитерской, ловил мимолётное время, когда, раздвигая сумерки, на улицах зажигались «тёплые» фонари. И город, словно в благодарность за внимание к себе, каждый день открывался ему своей неизведанной гранью.

И каждый день за ужином очень хотелось выпить, утопить в себе дикую метафизическую боль. Весёлые компании за соседними столикам заказывали вино, текилу и виски, говорили тосты, звенели бокалами, но Кирилл Эдуардович раскисать не хотел. Он надеялся, что Аня успокоится, поймёт всю сатирическую глупость произошедшего и вернётся.

Раза три он пытался ей позвонить, но долгие длинные гудки в динамике телефона всегда перерождались в безличный голос автоответчика, с которым Кириллу Эдуардовичу говорить не хотелось. Он думал, что она, может быть, выдерживает воспитательную паузу и потом всё-таки перезвонит. Но пауза эта превращалась в бесконечность. Тогда он написал ей письмо, в котором просил о встрече. Письмо было получено, прочитано, но так и осталось без ответа.

С каждым днем Кириллу Эдуардовичу становилось всё хуже. Он слышал звуки льющегося душа, открывал дверь в ванную и никого там не находил. Включал холодную воду, долго плескал ей в лицо, и ему начинало казаться, что она превращается в губы, которые его бесстыже целуют. Иногда он слышал звук разбивающихся яиц, вдыхал запах горячей яичницы и удивленный, что в номерах кто-то готовит завтрак, выбегал в пустой гостиничный коридор, где едой совершенно не пахло. Засыпая, он чувствовал запахи женщины, ворочался в кровати, но так и не смог её обнаружить.

Он понимал, что одиночество начинает играть с ним в плохие игры и, надеясь хотя бы немного выговориться, пытался встретиться с Михаилом. Но тот на звонки и письма не отвечал и даже в своем виртуальном образе не появлялся.

Когда становилось совсем плохо, Кирилл Эдуардович надевал своё единственное пальто, туго закручивал вокруг шеи шарф и выходил бродить в лабиринтах старого города. Бессмысленное движение в неизвестном направлении помогало, но ненадолго, и когда он возвращался в свой трёхзвёздочный отель, перестоявшая брага несбывшейся мечты ещё сильнее отравляла его мысли.

На седьмой день Кирилл Эдуардович не выдержал и прямо за завтраком выпил бокал рислинга. Он не мог больше существовать один на один с собой. В течение дня он перемещался из одного питейного заведения в другое и разбавлял себя алкоголем. Эта спиртовая примочка немного притупила все ощущения и вернула способность к внутренним рассуждениям. Глядя, как шампанское выдыхается пузырьками, которые тут же становятся частью атмосферы, он думал, что вся наша жизнь лишь череда прикосновений, часто случайных и непредсказуемых. И хорошо, когда они только переставляют мебель мыслей в твоей голове, позволяют по-новому увидеть привычный интерьер собственного сознания и при этом не разрушают тебя самого. Но случается, что вместе со старыми вещами в окно вышвыривают и твою собственную личность, и тогда даже самая красивая голова остаётся пустой и бессмысленной.

Кириллу Эдуардовичу пока везло, созидательных встреч в его жизни было больше. И главным свиданием стал всё-таки университет, потому что раскрывшийся «испанский веер» вдохнул в него свежие впечатления, которые наполнили Кирилла Эдуардовича очень разными эмоциями и смыслами. Университет был одной из тех точек силы, которые неподвластны мимолётным переменам в обществе и с годами только набирают энергетическую мощь, передавая её следующим поколениям.

Но теперь Кириллу Эдуардовичу показалось, что окно в его голове уже открыли, и кто-то неизвестный, но очень сильный, подталкивает его к подоконнику, заставляет посмотреть в бездну.

Кирилл Эдуардович почувствовал, что нестерпимо соскучился по универу! Было уже поздно, но сейчас время в его жизни почти не имело никакого значения.

Он вышел из очередного бара и осознал, что находится в районе Арбата. Москву накрыл снегопад, на улице стало светлее, и всё вокруг казалось нереальными декорациями, которые в любой момент могут навсегда исчезнуть.

До университета было не очень далеко, и, спрятав подбородок в шарф, Кирилл Эдуардович пошёл по бульварам в сторону Пречистенки. Он шагал мимо людей, машин, домов, деревьев и никак не мог отделаться от ощущения, что не узнаёт давно знакомых мест. Он словно увидел в реальности то, что ему когда-то снилось. И показалось вдруг, что