Морская дева - Леонид Воронов

— Горько! — закричал Игорь.

Клич поддержали все, и Миша поцеловал Катю долгим поцелуем. Катя садиться не стала, а подняла свой бокал.

— Дорогие гости, признаюсь вам, что решиться на путешествие в этот далекий край мне было непросто, хотя жутко интересно. Но каждый день, прожитый здесь, приносил мне новые радости, а сегодня я чувствую себя совершенно счастливой. Все вы друзья моего Миши, и я надеюсь, что с сегодняшнего дня вы и мои друзья. И за это я хочу выпить.

— За такие замечательные слова нужно выпить стоя — сказал Саша Воропаев.

— Коля, извини, что я тебя перебил, сейчас самое время для твоего тоста.

— Я хотел сказать, что это застолье достойно быть увековеченным в камне, потому что никогда еще я не сидел в такой теплой компании, никогда не отмечал одновременно два таких приятных события, никогда не сидел за таким красивым столом, никогда не пробовал таких вкусных блюд, никогда не видел Стрельцова таким счастливым, и никогда не видел такой красивой женщины, благодаря которой все эти "никогда" стали реальностью. За хозяйку, и прошу стоя!

— Кому и судить, как не тебе, — обличающим шепотом проговорила Галя, сидящая рядом с Ботовым, когда гости зазвенели вилками.

— Как сказал какой-то прозаик, "жизнь коротка, природа враждебна, человек смешон". — Также вполголоса ответил Николай.

Этот короткий доверительный диалог мог бы насторожить Рекунова, если бы он хорошо приглядывал за своей женой, но он ничего не понял.

— Как сказал бы сейчас Саша Лебедев, "ария Николая Ботова была воспринята публикой благосклонно" — прокомментировал тост Игорь Маркевич.

Вечеринка прошла на славу. Под теплым Катиным взглядом всем было тепло и радостно. Женщинам сразу стало очевидно, с какой любовью и уважением смотрит Катя на своего мужа, а он на нее, и со свойственной женщинам проницательностью поняли, что их мужья в безопасности. Вся манера поведения Кати была такова, как будто она совершенно не осознавала своей красоты, как будто она никогда не смотрелась в зеркало, и это поневоле вызывало к ней симпатию. Настороженные ревнивые взгляды женщин быстро сменились полным дружелюбием, а при взгляде на Михаила в их глазах появлялось недоумение и вопрос, смысл которого Миша отлично понимал: каким образом ему удалось привлечь внимание такой красавицы, и что такого необыкновенного она в нем нашла, что смотрит на него с таким восторгом и любовью.

С этого дня гости стали часто появляться в доме Стрельцовых, а Аня Маркевич стала подругой Кати.

На этой вечеринке Миша с удивлением обнаружил, что его юная жена обладает какой-то внутренней силой, мудростью и самообладанием которое дает ей возможность чувствовать себя совершенно уверенно в окружении незнакомых людей. Говорила она мало, но каждая ее реплика была к месту, точно дозированные слова несли именно ту информацию, которую она хотела выразить, а юмор и легкая ирония никого не задевали. Вероятно, большое значение имел и голос Кати, ее интонации, а главное — ее искренность, которая всегда так подкупает. Понятие "светский разговор", которое для Миши раньше было чисто книжным понятием, благодаря Кате вдруг стало живым общением, приятным и веселым. Одно ее присутствие вдохновляло окружающих, и для Миши стало совершенно очевидным то обстоятельство, что его Катя чувствовала бы себя комфортно и независимо, даже если бы ей довелось посетить грандиозный старинный бал. Несомненно, она вполне сознавала собственную силу, возможно, вполне сознавала и свою красоту, но честолюбия у нее не было, и эти качества тратились лишь на то, чтобы создавать комфорт себе и окружающим. Разницу в 14 лет Миша давно перестал ощущать, хотя эта мысль где-то в нем присутствовала. Но самообладание Кати, которым он сам не мог похвастать, вызвало в нем чувство глубокого уважения к ней, и разница в возрастах как бы стерлась окончательно.

Уважение стало тем более сильным, когда в разговорах с Катей он обнаружил у нее способность точно и правильно оценивать людей. Ему это удавалось благодаря жизненному опыту и логике мышления, у нее же была сильно развита интуиция, которая часто подсказывала ей более правильные решения, чем Михаилу его аналитический ум. Впоследствии Миша привык согласовывать все важные решения с Катей, и никогда не пожалел об этом. Катя не претендовала на лидерство в семье, Миша же был демократом, и следил за собой, чтобы его лидерство было незаметно.

Выходные у Миши закончились, он вернулся на свое судно. "Марс" стоял в порту, лишь изредка выходил на водолазные работы, поэтому Миша ночевал дома, но разлука с Катей на несколько часов вызывала у него сильную тоску.

"Милая Катенька, родная моя жена! Большую часть времени мы проводим вместе, поэтому мое письмо к тебе можно считать явлением не нормальным. Но разве можно назвать нашу любовь заурядным явлением? Мне она представляется прекрасным наследием средневековья, она исключительна, и ее проявления непонятны для окружающих, зато близки и понятны нам с тобой. Наши знакомые воспринимают нашу супружескую жизнь, как факт, и воспринимают по-разному: безучастно, с одобрением, с осуждением, возможно, с изумлением или с завистью, но вряд ли кто-то задумывается над тем, что наша семейная жизнь началась с большой и нежной любви, которая имеет историю, романтичную, как в старину.

Я очень скучаю по тебе, когда тебя нет рядом. Твоя красота вызывает у меня восхищение, такое же, как тогда в Алуште, хотя ты теперь моя жена. Теперь я тобой еще больше восхищаюсь именно потому, что часто тебя вижу, и ты теперь такая доступная, хотя и осталась для меня богиней красоты, перед которой я преклоняюсь.

Но ты умеешь меня приятно удивлять не только своей несравненной красотой. Как я был счастлив и горд, когда ты сумела повергнуть в изумление всех моих друзей и их жен своими изящными манерами, своим поведением за столом, своими способностями в домашнем хозяйстве и кулинарии. Я не верил своим газам, когда ты спокойно и обдуманно, без всякой суеты и сомнений готовила эти великолепные блюда, как будто всегда только этим и занималась. А ведь все, включая и меня, принимали во внимание твою юность и неопытность. И все оценили и твою красоту, и твою приветливость, и скромность, и твое умение. Помнишь сколько было сказано хороших, искренних слов, как все были довольны и веселы? А я млел от удовольствия и гордости. Моя жизнь обрела смысл и содержание только теперь, и я бесконечно благодарен тебе.

Каждый день я вспоминаю и оцениваю свои вчерашние поступки, и если нахожу в них неприятные моменты, стараюсь сегодня загладить свою вину перед тобой, даже если ты моей вины и не заметила.

Трудно написать содержательное письмо человеку, с которым расстался два часа назад. Многое я говорю тебе словами, поэтому надеюсь, что ты не обидишься на это короткое письмо. Хочу, чтобы ты всегда была веселой.

Всю тебя целует твой муж и друг".

Кате очень хотелось посмотреть судно, на котором работал Миша, и однажды она отправилась с ним на работу. Миша провел ее по судну, даже спустился с ней в машинное отделение, прекрасно сознавая, что для нее это всего лишь груда металла. Напоил чаем, потом предложил Кате посетить также и с/с "Зевс". Спасатель был пришвартован кормой к старому танкеру "Сахалин", который прочно сидел на мели, и служил пирсом для швартовки судов, а в его надстройке размещалась контора АСПТР.

В кают-компании "Зевса" они встретили капитана Ершова.

— Здравствуйте, Алексей Иванович, вот пришли посмотреть судно, это моя жена Катя.

— Я слышал, что ты женился, — сказал капитан, — поздравляю, и с удовольствием хочу отметить, что вкус у тебя хороший. Где же ты нашел такую красавицу?

— Спасибо, Алексей Иванович. Это долгая история.

— Тем не менее, мне хотелось бы ее услышать, но не сейчас, я надеюсь, ты, в конце концов, вернешься ко мне на "Зевс"?

— Я бы с радостью, я в кадрах уже надоел всем с этой просьбой, а меня держат на "Марсе", и замену не дают.

— В прежние времена команду всегда набирал капитан, и хорошая морская практика подтверждает, что это было правильно. Пойдемте ко мне в каюту, и там ты объяснишь, почему ко мне не обратился.

— Я не посмел, Алексей Иванович, — сказал Миша, когда они поднялись в каюту.

— Мне странно это слышать, удивил ты старика. Может быть, объяснишь?

— Мне пришлось работать почти на двух десятках судов, а капитанов было еще больше, но уважал я далеко не всех, полностью соответствовали моим представлениям о капитане дальнего плавания только трое из них, и вы в их числе, Алексей Иванович. А лично мы с вами почти не разговаривали, поэтому я и не посмел обременять вас своими проблемами.

— Катя, выпьете с нами коньяку?

— Чуть-чуть, пожалуй, выпью, Алексей Иванович. У меня такое впечатление, что я попала на страницу книги Станюковича, мне все так странно, так интересно, я ведь впервые на настоящем судне.