Золотая клетка - Линетт Нони

добавил: – Например, смогу ли я когда-нибудь встать с этого дивана.

– Вот это задача! – поддела Кива.

Джарен улыбнулся, но улыбка быстро погасла.

– Кстати, я хотел сказать раньше, но отвлекся на самый позорный ужин в моей жизни.

Припомнив ужин, Кива хихикнула.

– Утром я уезжаю в Фелларион, – продолжал он. – Главы городов хотят обсудить градостроительство, вопросы сельского хозяйства и массу других вещей, которые нуждаются в правках. Меня не будет как минимум четыре дня, а может, и дольше.

– Ого! – сказала Кива, втайне обрадовавшись. Если Джарен уедет, то не заметит, если она пропадет на несколько часов – а учитывая, что этим вечером дар опять подвел ее, она отчаянно хотела попасть к бабушке. – Ну, эм… Спасибо, что предупредил.

– Я собирался пригласить тебя, – ответил он. – Но не хочу слышать упреки в том, что ты умерла от скуки.

– Вот спасибо, – Кива внутренне содрогнулась, вспомнив вторую половину Королевского Совета.

– Еще мне говорили, что тебя позвали в Серебряный Шип, – добавил Джарен, – так что не хочу вставать между тобой и твоей мечтой. – Он склонился к ней, преисполненный гордости. – Кива, поздравляю.

«Теперь Кива заслуживает шанса на собственную жизнь и собственные мечты».

Грудь сдавило.

– Я еще не согласилась.

– Это мне тоже говорили. – Джарен склонил голову набок. – Только я не понял, почему.

– Я… – Кива сглотнула. – Просто сперва хочу убедиться, что готова.

– Целительница Мэддис говорит, что ты готова.

Кива не совсем это имела в виду.

– Она так говорит только из-за отца.

– Она его знала? – удивился он. – Ты говорила, что он был лекарем; он учился в Серебряном Шипе?

– Что-то вроде того, – уклончиво ответила Кива. – Мэддис сказала, что он был одним из лучших.

Она не собиралась выбалтывать Джарену еще больше подробностей про семью: он и так знал слишком много, и ее это беспокоило. Но… Но он же вступился за Фарана на Королевском Совете. Кстати, и за Киву тоже.

– Вся в отца, – Джарен тепло взглянул на нее и ободряюще обнял за плечи.

Кива надолго замолчала; его слова отзывались где-то глубоко внутри.

Он был прав, она пошла в отца. Душой лекаря, состраданием к людям и когда-то давно – вечным оптимизмом.

Но потом случился Залиндов.

И Фарана у нее украли.

С тех пор Кива была так одержима местью, что ни разу не задумалась: а чего желал он? Для нее. Для всей семьи.

А может, она не задумывалась, потому что уже знала ответ.

Фаран хотел бы, чтобы они простили и двигались дальше. Чтобы они шли за мечтой, чтобы были счастливы, чтобы жили.

Ему не хотелось бы, чтобы они посвятили себя мести.

Он бы хотел, чтобы они были целы.

И глубоко внутри Кива понимала, что он в гробу бы перевернулся, если бы узнал, что собирались устроить его дети.

– Кстати про отцов, – хрипловато выговорила Кива, желая отвлечься от мыслей о себе самой. Она забралась на диван поглубже, случайно прислонившись к Джарену. – Король Стеллан, он… Ну…

– Что – он?

Кива прошептала:

– Он болен?

Джарен застыл. Но потом сильнее прижал ее к себе, то ли желая утешиться, то ли утешая ее, и едва слышно выдохнул:

– Да.

– Неизлечимо? – снова прошептала Кива.

Джарен подтвердил:

– Что-то с кровью, – он погладил Флокса по ушкам и рассказал: – В последнее время ему хуже. Поэтому ты раньше его и не встречала: он всю неделю не вставал с постели.

Кива тихо спросила:

– Сколько ему осталось?

– Мы не знаем, – признал Джарен столь же тихо. – Может, несколько лет, но скорее несколько месяцев. А может, и несколько недель.

– И ничего нельзя сделать?

Джарен покачал головой:

– Мы все перепробовали. Теперь просто ухаживаем за ним, как можем.

Кива увидела, как ему больно, и преодолела последнее расстояние между ними: положила голову ему на плечо и обняла его поперек туловища, стараясь не потревожить Флокса. Она понимала, что это не очень умно, что надо держаться отстраненно, и физически, и эмоционально.

Знала – но ей не было до того дела.

Не когда Джарен расстроен.

Не когда он нуждается в ней.

– Мне жаль, – прошептала она.

В ответ он оставил мягкий поцелуй на ее макушке.

Повисла тишина, и наконец Кива решила, что пора возвращаться в спальню. Но как только она собралась встать, глаза ее закрылись и она погрузилась в сон.

Глава семнадцатая

На следующее утро Кива проснулась в своей постели на сбитых простынях. Припомнив прошлую ночь, она поняла, что, наверное, Джарен перенес ее в спальню и уложил в кровать.

Она застонала от стыда, но тут громко постучали в дверь, и Кива подскочила, а через мгновение снаружи донесся голос Кэлдона, напоминавший, что пора тренироваться. Этим утром она меньше всего хотела работать над своей физической формой – слишком волновалась о предстоящей встрече с бабулей Делорой, но, понимая, что принц все равно ее разыщет, попытайся она уклониться от тренировки, Кива спешно оделась в спортивный наряд.

– Ненавижу утро, – заявила она, встретив его в гостиной.

– Тебе тоже доброе утро, солнышко, – ответил Кэлдон, щелкая ее по носу.

Она скорчила рожу и пошла вслед за ним, не прекращая плакаться. Будто в наказание за кислый настрой он заставил ее в два раза больше подниматься на ящик и накинул два лишних круга бега; было мучительно больно, зато она могла гордиться собой: стошнило ее только раз.

– Мне кажется, становится лучше, – пропыхтела Кива, пробежав последний круг.

– Персик, это еще не конец, – ответил Кэлдон, даже не сбившись с дыхания.

Кива собралась было возмутиться – она совсем устала, а еще ей хотелось поскорее отправиться в Чернотопье, разыскать там бабушку и вернуться обратно, пока во дворце не заметили ее отсутствия.

Но тут Кэлдон достал два деревянных меча, и она забыла свои жалобы: возможность подержать оружие, пусть даже и игрушечное, наполнила ее восторгом.

– Стальной меч тебе еще рано, – сказал принц, – но можем начать с простых вещей, привыкнешь к весу и разовьешь корпус.

Кива перебросила меч из руки в руку.

– Легковат, нет?

Кэлдон развеселился:

– Посмотрим в конце тренировки.

Он показал ей базовые движения, напоминая о правильной осанке, которую вбивал в нее все эти дни, и Кива ощутила себя обманчиво уверенной. Собственный меч он не доставал, а велел ей наносить удары по воздуху, и Кива чувствовала, как сокращаются мышцы пресса, когда она по команде поворачивала таз, по-черепашьи медленно нападая и парируя.

– Главное тут – контроль и баланс, – сказал Кэлдон. – И куча повторений.

Уже через несколько минут у Кивы горели мышцы, причем все одновременно. Необходимо было постоянно контролировать